Ловец Душ (СИ) - "Этьен Моро" - Страница 38

— Страшен как черт, а молодец все же, будешь так же расторопен, глядишь и живым останешься, — усмехнувшись, похвалил служку контрабандист.

— Буду, буду! Не губите меня, не своей волей служил я проклятому, а токмо страха ради.

— Рот свой захлопни, несет от тебя как от козла, — резко прервал его Сигмар, — отворяй сундуки и возвращай нам оружие и доспехи.

Вынув из-за пазухи связку железных ключей, бородач подбежал к самому дальнему сундуку. Затем, отперев тяжелый амбарный замок, он откинул массивную крышку сундука и почтительно встал чуть поодаль, ожидая дальнейших указаний.

— Ну, вот и наши пожитки, на самом верху лежат, — углядев знакомый сверток, который изрядно натер ему плечи за неблизкий путь от Зеленых холмов, подметил солдат.

Северин подцепил материю и достал сверток наружу, чуть покопавшись, он достал и свой верный меч, сослуживший ему добрую службу.

— Хорошо, что почистил его на привале, иначе совсем бы заржавел, — подумал вскользь Сигмар, разглядывая прямой, обоюдоострый клинок.

Поддавшись нахлынувшему порыву, солдат несколько раз перекинул меч из руки в руку, и с выдохом нанес резкий удар в пустоту перед собой.

— Полно баловаться, еще покажешь мне, чему научился, а пока нацепляй пояс, да подвинься. А ты, как тебя там, держи вот, — сунул головню бородачу Эйнар и полез в сундук.

— Фурмин, господин — буркнул служка, на что контрабандист только сплюнул в ответ.

Порывшись, здоровяк достал свои пожитки и обмундирование, и кинул подле себя тяжелый сверток. Однако на этом он не остановился, и через пару мгновений достал длинный, кавалерийский клинок в богато изукрашенных золотым тиснением кожаных ножнах. Навершие клинка было выполнено в виде головы грифона, отблеск факела причудливо преломлялся в рубиновых глазах птицы, и казалось, будто бы они и сами излучают хищный, красноватый свет.

— Ярранинг, хм, вот уж Эммульд обрадуется, — с почтением оглядев оружие, произнес Эйнар. Но это все позже. Эй, ты, отродье, как, говоришь, нам отсюда выбраться?

— По реке, господин, по реке! Там ялик стоит небольшой, по лесным речушкам фьюить-фьюить, и вот мы уже у Суравы, — снова осклабился Фурмин, показав рукой, как они проскользнут к городу.

— Понятно. А еда у вас тут где спрятана? Страсть как брюхо требует! — похлопав себя по животу, спросил контрабандист.

Вместо ответа, служка суетливо потопал в сторону выхода, захватив с собой еще пару факелов и небольшое ведерко со смолой.

Словом, спустя некоторое время, освобожденные пленники сидели в просторной горнице за широким дубовым столом и жадно уплетали найденные в усадьбы Фавнира припасы. Среди прочих был и тот старик, что в подземелье посулил Эйнару быструю смерть. Спрятавшись в самый темный угол, он подслеповато щурился, как крот, и ровным счетом ничего не видел, только лишь улыбался голыми деснами, да прислушивался к общему разговору, все никак не веря своему счастью.

Сигмар, Эйнар и Эммульд облачились в доспехи и заняли место во главе стола. Решение судеб их самих, бывших пленников, да и самого этого страшного места теперь зависело от этих троих.

— Я считаю нужным спалить это место к чертям, схватить этого червяка, и на корабле двинуться в Сураву. Меня там признают, а уж о вас я позабочусь, друзья. Мое слово дорогого стоит! — грохнув кулаком по столу, потянулся к меху с вином виконт.

— Премного тебе благодарны, мой старый друг, но у нас есть кое-какие дела в Старгороде, плакали наши головушки, коли не окажемся мы там до новой луны, да и этих мы куда денем, — переглянувшись с товарищем, ответил Эйнар.

— А тебе о них что за забота? Вонючие смерды, пусть благодарят, что не взял я их себе крепостными, как законную добычу.

За столом воцарилось молчание, все уставились на Эммульда, а один из пленников, кряжистый мужик, бывалого вида, отерев бороду, незаметно ухватил со стола нож и спрятал его в рукаве.

— Эрма! — вновь не своим голосом кинул Сигмар внезапно всплывшее в голове слово в сторону мужика. Тот, побелев лицом, завалился со скамьи наземь.

— Еще один колдун, черти вас раздери. Орден даром ест свой хлеб, — непонятно чему рассмеялся виконт и снова приложился к бурдюку.

Сигмар, решив позже обдумать свои неожиданно открывшиеся способности, оглядел насторожившихся людей.

— Никто не собирается вас холопить. Но и взять с собой не получится, этот пес брешет, что ялик на пятерых, да и то да краев. Так что, думайте, люд честной, как вам быть.

— А мы уж обговорили все, дозволь нам остаться, не жги усадьбу, обживем здесь все, деревеньку поднимем. Леса сведем, да земли распашем. Идола это проклятого в реку сбросим, вот уж заживем тогда.

Эйнар усмехнулся:

— Ну а как старые хозяева вернутся, чем потчевать их будете?

— Найдется железа в закромах, а ежели нет, то и дубиной можно, — подал голос мужик, наказанный Сигмаром. Он уже отошел от удара и, хотя был еще бледен, говорил уверенно, с чувством.

— А ты чьих будешь. Не от сохи тебя демоны схватили, я чую, — с ехидцей осведомился Эммульд.

— Десятник Свермир, из войска виконта Стерра.

— Так он Сураву держит, не хочешь разве помочь своему сюзерену?

— Сквозь кольцо ваших войск в осажденный город? Нет, господин, видно судьба моя жить здесь. Хранил меня Незримый от смерти на стенах, спас и от тьмы, и от этих отродий недаром, давно я уже хотел на покой, вот и получил.

— И места проклятого не побоитесь? — подначил мужика Северин.

— Так нет больше демона, вашими стараниями, господин, теперь нечего и бояться. А уж с людьми мы управимся как-нибудь.

— Ну что ж, пусть живут, верно? — взглянул солдат на своих соратников.

Виконт, просто махнул рукой, гулко глотая вино из бурдюка, а Эйнар ограничился лаконичным:

— Пускай.

— Ну а идола мы заберем с собой, негоже его в реку бросать, кто знает, что он умеет, отравит воды, и сами же взвоете. Мы заберем его с собой, чтобы отдать Храму. Иерархи точно знают, что делать с этакой нечистью.

На этом их пир закончился, и Эйнар с Северином, прихватив с собой служку, отправились готовить ялик к отплытию, собирать припасы в дорогу, и, в первую очередь, погрузить идол Жнеца на корабль.

Солнце поднималось все выше, однако заколдованный лес был храним от ярких лучей светила. Низкие, серые облака, казалось, нависая прямо над макушками елей, окутывали небо до горизонта.

— Вроде и день уж, а все одно как-то темно, — подметил контрабандист.

— Как в Белой речке, помнишь?

— Бр, такое забудешь, — поежился Эйнар, — я тебе вот, что скажу. Немало я повидал на своей службе, но по сию пору оно все казалось мне зыбким, ненастоящим. Нет, конечно, подобные этим ребята проливали обычную, людскую кровь. Но не верилось мне, что каменюка может давать такую власть.

— Дело ведь не в самом идоле, вот возьми послание Атмара. Кусок бумаги — не больше, а целый город спалили дотла.

— А, ты о Боровом, понятно все, да. Но, то людское, а это… Бесовщина какая-то, тьфу.

Так за разговорами компаньоны быстро пересекли Лобное место — мертвую землю, где даже трава росла чахлой и неживой, пробиваясь островками там и сям.

Наконец, настал момент, ради которого они прошли сквозь огонь и воду. В тусклых лучах утонувшего в пелене туч светила они увидели идол Жнеца. Каменное изваяние возвышалось над компаньонами, укрепленное на покрытом сизовато-зеленым мхом постаменте. Обсидиановый серп статуи слегка поблескивал своей угольно-черной гладкостью. Глубоко утонувший в складках каменной накидки череп радостно скалился, словно бы радуясь судьбе своих несчастных жертв.

— И как же нам его стащ… Ох, черт! — едва успел отпрыгнуть в сторону Эйнар, от падающей на голову махины.

С гулким грохотом идол упал на землю перед товарищами, выбив пыль из утоптанной, пересохшей земли.

— Вот и ответ, — подметил Северин, прикидывая как им дотащить статую, весом никак не меньше центнера, до корабля, — Эй, Фурмин, хватайся за тот конец. Я за верх ухвачу. Эйнар, подсобишь посередке?