Когда пробьет восемь склянок - Маклин Алистер - Страница 49

Я поверил. Ее старик, видимо, был в курсе, но ей, разумеется, ничего не сказал. Лорд Кирксайд был достаточно умен, чтобы понять, что непрошеные гости не уйдут просто так. Возможно, он со своей стороны тоже вел безнадежную игру, втайне надеясь, что они пощадят его дочь, если будут уверены, что она ни о чем не знает. Но в таком случае ему следовало обратиться к психиатру. Однако, сидя в его шкуре или, точнее, в этом дерьме, я бы, наверное, тоже хватался за любую соломинку.

— Одно ясно, — продолжал я. — Судя по всему, вы знаете, что ваш жених не умер. Как и ваш брат, как и все остальные. Их просто держат здесь, под замком. Я прав?

Она молча кивнула.

Мне хотелось, чтобы она не смотрела на меня такими глазами.

— Вы знаете, сколько всего человек?

— Десять… Нет, больше. Я знаю, что среди них есть дети. Три мальчика и девочка.

Так и должно было быть. Двое сыновей вахмистра Макдональда и мальчик с девочкой, которые находились на борту переоборудованного спасателя, вышедшего из Торбея. Я не поверил ни одному слову из того, что рассказала мне Сьюзен относительно гуманности Лаворского, но меня не удивил тот факт, что люди, находившиеся на исчезнувших судах и ставшие невольными свидетелями бесчеловечных поступков, были еще живы. Для этого имелись веские причины.

— А вы знаете, где их держат? Ведь в замке наверняка найдутся подходящие тайники и подвалы…

— Внизу действительно есть нечто подобное. За последние четыре месяца я даже близко не могла к ним подойти.

— В таком случае у вас имеется великолепный шанс. Одевайтесь и проводите меня туда.

— Вниз? — Она с ужасом посмотрела на меня. — Вы с ума сошли? Отец говорил, что там денно и нощно находятся по меньшей мере трое часовых. — Теперь, подумал я, их уже не трое, а двое, но, поскольку она была обо мне и без того плохого мнения, промолчал. — И, конечно, они вооружены! Нет, вы явно спятили! Я ни за что туда не пойду!

— Откровенно говоря, я и не думал, что вы согласитесь. Вы бросаете на произвол судьбы своего жениха, жалкая трусиха, достойная всяческого презрения. — Я чувствовал вкус этого самого презрения на губах. — Да, лорду Кирксайду можно только позавидовать! Счастливый отец! И жениху тоже!

Она не выдержала и ударила меня, и в этот момент я понял, что победил.

— Не надо этого делать: можете разбудить часовых. Лучше одевайтесь.

Я сел спиной к кровати и, пока она одевалась, рассматривал дверь и стены. Честно говоря, мне надоело говорить женщинам, насколько я ужасен.

Наконец она сказала:

— Я готова.

На ней была дневная «униформа»: нечто вроде пиратской блузы и штаны, из которых она выросла лет в пятнадцать. Подготовка заняла секунд тридцать. Очень странно.

Держась за руки, мы спустились по лестнице. Я был убежден, что являюсь самым последним человеком из тех, с кем она согласилась бы пробыть в одиночестве на необитаемом острове, но тем не менее она, должно быть от страха, довольно крепко ко мне прижималась.

Спустившись, мы повернули направо. Через каждые несколько ярдов я ненадолго зажигал фонарик, что, собственно, было излишним, так как Сьюзен хорошо знала каждый дюйм нашего пути. Добравшись до конца холла, мы свернули налево, в сторону восточного флигеля, и, пройдя ярдов восемьдесят, остановились у двери.

— Кладовая, — прошептала она. — А за ней — кухня.

Я нагнулся и заглянул в замочную скважину. Совершенно темно. Мы вошли в кухню, и я осветил ее. Она была пуста.

Сьюзен говорила о трех часовых. С тем, который стоял у ворот, я уже расправился. Был еще часовой, патрулировавший на укреплениях. Нет, она не знала, что он делал. Но можно было предположить, что астрономией не занимался. Наверняка у него был ночной бинокль, и он высматривал в море рыбачьи суда и яхты, которые могли проплыть мимо. Но в такую ночь он вряд ли сможет что-либо увидеть. «Третий, — сказала Сьюзен, — охраняет задние кухонные помещения, где находится еще один вход и откуда берет начало ведущая в подвалы лестница».

В кухонных помещениях часового не оказалось. Это означало, что он находится где-то внизу.

Из посудомойки лестница вела к выложенному камнем ходу. С правой стороны я разглядел какой-то бледный свет. Сьюзен приложила палец к губам, и мы стали бесшумно продвигаться вперед. Наконец я осторожно выглянул из-за угла.

Это была самая ужасная лестница, которую мне доводилось когда-либо видеть. Она освещалась двумя-тремя тусклыми лампочками, отстоящими одна от другой довольно далеко, и была так длинна, что у ее подножия стены, казалось, смыкались друг с другом, будто убегающие вдаль рельсы железной дороги. Приблизительно ярдах в пятнадцати, или в семидесяти ступенях от нас, находилась первая лампочка, и в этом месте ответвлялся вправо первый ход. На маленькой площадке стоял табурет, на котором сидел человек. На коленях у него лежало ружье. Да, эти люди больше всего полагались на тяжелую артиллерию.

Я пригнулся к Сьюзен и спросил шепотом:

— Куда, черт возьми, ведут эти ступени?

— Разумеется, к лодочному сараю. — Она, казалось, была удивлена моим вопросом. — Куда же еще?

Конечно, куда же еще! У тебя сказочная проницательность, Калверт! Отлично! Ты прилетел на вертолете с юга, видел весь замок, сарай и мог констатировать, что они отделены друг от друга небольшой, спускающейся к морю скалой, но тем не менее тебе ни разу не пришла в голову мысль, что этот сарай должен быть каким-то образом связан с самим замком.

— А ход вправо ведет в подвалы? — Она кивнула. — Но почему так глубоко? Зачем делать винные погреба на такой глубине? Ведь тяжело каждый раз подниматься оттуда.

— А это не винные погреба. Раньше они употреблялись как резервуары для воды.

— Другого пути вниз нет?

— Нет. Только этот.

— Мы не спустимся и на пять ступеней, как он нас продырявит. Вы знаете, кто там сидит?

— Знаю только, что его зовут Гарри. Мой отец говорит, что он армянин, и никто не может произнести правильно его фамилию. Он молодой, гибкий, проворный и… противный.

— Уж не хватило ли у него наглости приставать к дочери главы клана?

— Да, это было ужасно. — Она инстинктивно вытерла губы тыльной стороной ладони. — Он пропах чесноком.

— За это его винить нельзя. Я и сам бы попытался это сделать, если бы не чувствовал, что приближаюсь к пенсионному возрасту. Окликните его и извинитесь.

— Что?

— Скажите, что просите у него прощения, что вначале не смогли правильно оценить все благородство его характера, что отец уехал, и это — первая возможность, которая вам представилась, чтобы поговорить. В общем, болтайте что угодно.

— Нет!

— Сью!

— Он мне не поверит! — со злобой прошептала она.

— Приблизится к вам фута на три, и у него исчезнут всякие колебания. Ведь он в конце концов мужчина! И…

— Вы тоже, и стоите от меня, между прочим, не в трех футах, а трех дюймах!

Да, такова женская логика!

— Нас разделяют годы. Итак, быстрее! Начинайте!

Она неохотно кивнула, а я исчез в тени ближайшей ниши, держа заряженный пистолет за ствол. Девушка окликнула охранника, и тот поднялся. Но когда увидел, кто перед ним, забыл об оружии. Сьюзен начала что-то торопливо объяснять, но это оказалось лишним. Могу сказать одно: страсти клокотали в нем с бешеной силой. Видимо, все дело было в горячей армянской крови. Как только он приблизился на подходящее расстояние, я выскочил и уложил его одним ударом. Потом связал и, поскольку носовых платков больше не осталось, оторвал кусок от его собственной рубашки и запихнул ему в рот кляп. Сьюзен хихикнула. Смешок подозрительно походил на истерику.

— В чем дело? — спросил я.

— Да из-за Гарри… Он всегда одет по последней моде. Эта рубашка шелковая. Вы не очень почтительны, мистер Калверт.

— Особенно к таким, как этот. Поздравляю вас. Вы совсем неплохо сыграли свою роль.