Люди Весны (СИ) - Онойко Ольга - Страница 47

— Весна обнимает весь мир, — тихо промолвила Каудрай, — но она ни с кем не сражается. Её встречают с радостью, ибо Фадарай — это сила и радость… Прощай, Арга. Мои последние слова — только для Лакенай.

Её слабая рука приподнялась. Пальцы сложились в знак цветка. Арга оцепенел. Он не знал, что сделать, что ответить. Боль грызла его душу. Наконец он быстрым движением преклонил колено и коснулся края одежд Каудрай, а после так же быстро прижал её пальцы к губам.

— Я услышал, — сказал он, вставая. — Я исполню.

Одно мгновение он ещё смотрел на Святейшую, запоминая её живой. Потом развернулся, шагнул к двери, открыл её и закрыл.

Сарита подняла на него разные глаза. Тёмный человеческий смотрел мрачно, золотой драконий оставался бестрепетен и холоден, как всегда. В узком коридоре не было окон. Несколько лучей протягивались из–под двери. Чешуя Сариты тускло мерцала. Драконью плоть потребовалось только отчистить от копоти, огонь не мог повредить ей. На человеческой коже краснели пятна подлеченных ожогов.

— Всё? — спросила Сарита.

— Ещё нет. Её последние слова принадлежат Лакенай.

— Я так и думала.

Арга не стал расспрашивать Сариту. Он прошёл несколько шагов и тяжело привалился плечом к стене. «Значит, совет прелатов», — думал он. Первым в очереди преемников стоял Эрлиак. Каудрай могла просто передать ему сан. Она была вправе. Но она не пожелала его даже увидеть. Вместо этого она настояла, чтобы в Аттай созвали совет… Почему? Каудрай не была пророчицей. Но прозорливой она была.

«Была», — мысленно повторил Арга. Это слово навалилось вдруг немыслимым грузом. По телу сбежал озноб. Арга сел на пол, скрестив ноги. Спиной он чувствовал давящий взгляд Сариты. Взгляд любого мага тяжёл, такова их природа. Кто знал, что взгляд Миллеси — взгляд мага, а не просто смертельно усталой, сломленной женщины?..

Несчастная Тиннеризи видела ужасную смерть матери. Она не лишилась чувств, но перестала двигаться и говорить. Если кто–то мог помочь ей, то это была Лакенай. Арга решил так и оказался прав. Магия Лакенай исцеляла и тела, и души. Спустя пару часов Тиннеризи смогла выпить несколько глотков воды. Только после этого она разрыдалась. Лакенай позволила ей выплакать страх и горе, потом начала расспрашивать. Это не заняло много времени. Догадки Арги подтверждались одна за другой. Тиннеризи боялась оставаться на ночь в Академии. Других девочек там пока не появилось, а общая спальня была такой огромной! Тинне казалось, что в ней живут какие–то злые существа, они возятся по ночам под кроватями. Лесстириан пожалел её и разрешил возвращаться вечерами домой, хоть это и было против правил. Дома мама встречала Тинне с радостью. Прежде она никогда не была так добра к ней. Тинне охотно показывала ей, чему научилась — а училась она быстро.

Обучение магии начинается с боевых заклинаний, потому что они проще всего.

Мама даже поставила в саду деревянные столбы, чтобы Тинне могла вдоволь пошвыряться в них огнём после ужина. Скоро огонь сменился молниями… Нет, Тинне никогда не видела, чтобы молниями швырялась мама. Она бы обязательно всем рассказала такую новость. Но мама часто и внимательно на неё смотрела.

На главный вопрос Тинне, конечно, ответить не могла. Зачем Миллеси сделала это? «Да знала ли сама Миллеси?» — подумалось Арге. Он видел её лицо в тот миг. Миллеси казалась обезумевшей. Маррен был прав, когда сказал, что это будет маленький человек, человек в отчаянии. «Но зачем? — Арга сжал голову руками. — Почему Святейшую? Почему не меня? Если она стремилась отомстить за отца и мужа…» Другой причины, кроме мести, Арга не мог увидеть. Да, Миллеси Шанор оказалась в тяжёлом положении. Но у неё была надежда. У неё была Тинне. Она могла просить помощи и поддержки — и просила их! Когда и из–за чего она так отчаялась?

«Она цанийка, — понял наконец Арга. — А я просчитываю, как на её месте повела бы себя весенняя женщина. Невесенние мыслят иначе. Но здесь мне нужен совет». Он провёл по лицу ладонью и поднялся на ноги.

Имело ли всё это значение — сейчас?

Разумеется, за Миллеси могли стоять — и, уж верно, стояли! — иные силы. Ниффрай и Тегра искали их. Они успели ответить Арге, что ни Ташак, ни Изир, ни прочие схваченные заговорщики не вели дел с Миллеси. Те–то цанийцы действовали как истинные цанийцы, сыновья и внуки негоциантов. Их конечной целью было оставить армию весенних без фуража во время похода к Элевирсе. Они даже не рассчитывали никого убивать — разве что по серьёзной необходимости. Но здесь Арга вновь чувствовал — он должен знать. Как и тогда, с пожаром в архивах. Один ответ приведёт к множеству других, куда более важных ответов. «А ведь это вещи связанные, — осенило Аргу. — Кастариан Шанор отправляется на смерть — и посылает человека поджечь архивы. Миллеси Шанор отправляется на смерть… Что так пугало их? Сильнее смерти?!»

— Мэна Сарита, — зачем–то спросил Арга, — у Миллеси же есть другие дети… Старшие.

— У неё пятеро детей.

— Как она сохранила магический дар? Ведь с появлением молока он исчезает.

Сарита мрачно усмехнулась.

— У некоторых женщин, инн Арга, просто нет молока. Шаноры нанимали кормилиц.

Арга замолчал.

«Что, если найти этих кормилиц? — вдруг подумал он. — Цанийская служанка — самый незаметный человек на свете. И как всякий незаметный человек, она знает многое». Мысленно он поставил пометку: распорядиться. Невидимые соглядатаи Даяна Тегры отыщут других невидимых людей.

Дверь открылась так тихо, что звука не было вовсе — лишь движение воздуха и луч света. Арга обернулся. Лакенай стояла в проёме. Её магические огни погасли. Дневное солнце озаряло её со спины. В этом сиянии она казалась прозрачной, словно призраком самой себя. Лицо её было до странности бледным. Арга встревожился.

— Лаке? — начал он, и Сарита перебила:

— Лакенай?

Фраян Лакенай Золотая опустила золотые ресницы.

— Святейшая покинула нас.

Арга покусал губу.

— Что случилось? — не выдержал он. — Что она сказала тебе?

Лакенай прерывисто вздохнула и опёрлась на посох.

— Прости, — она прикрыла глаза ладонью. — Я не могу этого… объяснить? Передать?.. Как будто… Нет. — Тряхнув головой, Лакенай выпрямилась. — Я обдумаю её слова и расскажу позже. Сейчас — нет.

— Она говорила о делах? — уточнила Сарита. Человеческий глаз сощурился.

— Нет. Или да?.. — Лакенай снова вздохнула. — Обо мне.

* * *

Риян Скедак склонился над картой. Стемнело. В узком зале на верхнем этаже дома Банширов горели свечи, в камине пылал огонь. Гобелены на стенах изображали охоту — долгую охоту, что начиналась в густых лесах и приводила охотников высоко в горы. Собаки, лошади и олени мчались по кругу, преследуя сами себя. Откуда–то тянуло сквозняком. В дрожащем свете огней поблёскивали бронзовые накладки на подлокотниках кресла. Сейчас в этом кресле во главе стола сидела Луян Ниффрай, наместница Цании. Арга стоял рядом. Казалось, Ниффрай зябла. Она куталась в плащ. Пышный меховой воротник словно тяготил её крепкие плечи, заставляя сутулиться. Никогда прежде Арга не видел Тигрицу Луянов такой подавленной. Мелькнула мысль: верный ли выбор он сделал?.. Но когда Ниффрай подняла взгляд, в её глазах была сталь.

Арга обогнул стол и прошёл к широкому устью Милефрай, впадавшей в южное море. Элевирса и Элефрикка, начертанные на карте, походили на две половинки ореха. Зиланнен разделяла их. Поверх карты, отмечая столицу, лежал сверкающий драгоценный браслет. Только что Скедак стащил с пальца сапфировый перстень, чтобы положить на Цанию.

— Итак, — сказала Арифай, — свинец.

Шахты Голубой Наковальни давали весенним не только серебро. Там добывали и свинец. Цена на серебро менялась мало. Его везли с востока и с юга. Но с тех пор как иссякли месторождения свинца возле Сельна, в мире под солнцем не осталось столь же щедрого его источника, как Наковальня. Много лет назад Фрага приказал дочери придерживать свинец и отправлять в Аттай оружейникам. Так началась подготовка к походу. Свинец рос в цене. Год назад в Элевирсе за меру свинца давали уже меру серебра; сейчас — ещё больше. Соглядатаи доносили, что горные мастера вернулись в Сельн. Старые рудники не могли дать много, но Элевирса хваталась за любую возможность.