You raped my heart (СИ) - "salander." - Страница 97

Кристина перебегает с место на место, замечает, что Эрудитов из бункера уже стали выпускать, туда, на верхние этажи, по оцепленному коридору к лестницам, ведущим наверх. И все эти люди в накрахмаленных белых халатах такие напуганные, душки очков цепляются за одно ухо, съезжают со второго. У них перекошенные страхом лица, искривленные ужасом рты и пальцы. Кристина фыркает. Слабаки. Что с них взять? Она-то теперь другая. Совсем другая. А бойня продолжается. Девушка ботинком вляпывается во что-то склизкое на полу, багряного цвета, тянется за ее подошвой. Кровь. Чьи-то внутренности. Кристину передергивает. Пуля пролетает совсем рядом с виском девушки, и та быстро ныряет, пригибаясь, за сваленный камень. Вроде это была часть какой-то стены. В нескольких сантиметрах от нее сидит юноша. Одежда на нем синяя, из-под пиджака выглядывает белая рубашка. Эрудит. Вон как трясется. Что это он тут делает? Кристина едва выглядывает из своего укрытия и замечает, что живой проход для Эрудитов разбит, и все бросились врассыпную. Этот, видимо, спрятался здесь. Юноша поднимает голову. И Кристина столбенеет.

Нет.

Только не это.

— Я хочу познакомить тебя со своей семьей, — говорит Трис и тянет Кристину за руку. — Пошли. Они все здесь.

Кристина помнит тот день, день встреч, день, когда люди всех фракций смешиваются, навещают своих родных и близких. Кристина помнит тот день отчетливо. И своих родителей, и младшую сестру, и семью Трис. Ее мать с лучащимися теплом глазами, какого-то уставшего отца и брата. Брата Кристина помнит хорошо. Брат почти не изменился. Сидит, смотрит на нее, нижняя губа едва трясется. Мальчику страшно. Кристина смотрит на Калеба Приора в упор, даже не пытаясь скрыться или спрятаться. Это глупо. Это уже безнадежно. Выход лишь один — врать. Врать так, что он поверит. Она сумеет. Она слишком много врет. Отец был бы ею недоволен.

— Кристина…

— Калеб.

Это что-то вроде приветствия или узнавания? Он продолжает сидеть, глядеть на нее, даже моргать забывает.

— Что ты… — прерывает сам себя, мотает головой. — Ты же лучшая подруга Трис.

— А ты — ее брат.

Ловко-то как, ладно. Юноша открывает и закрывает рот, вздрагивает от какого-то выстрела, от пули, что отрекошетила от стены прямо перед его глазами.

— Я — Эрудит.

— А я была ее подругой. Все просто.

— Ясно, — тянет Калеб и прикрывает голову руками, сжимает уши ладонями.

Кристине хочется верить, что она была убедительной, что доказала мальчишке, что на той же стороне, что и он. Но ведь это были всего лишь слова. И жизнь, не иначе, подбрасывает ей шанс стать убедительнее. Калеб взвизгивает как-то чересчур по-девчачьи и откатывается в сторону Кристины. Девушка же наставляет автомат на непонятно откуда взявшегося Бесстрашного. Кристина его не знает. И это хорошо. Мужчина целит ей прямо в голову, Калеб прячется за ее спиной. Какая мерзость. Девушка стреляет быстро. Пуля летит мимо. Кристина чертыхается сквозь зубы. Это все то ее падение. Сколько уже месяцев прошло. И до сих пор! Приор рядом с ней дрожит. Мальчику так страшно, а, значит, быть предателем ему не страшно. Кристина не дура, ей просто сложить два и два и получить на выдохе нехитрый расклад. Калеб Приор в одежде Эрудиции в самом сердце фракции ума. Значит, за Мэттьюс. Конечно, про нее можно подумать то же самое, но девушке кажется, что брат Трис открыт и прост. Он против родной сестры, против всех.

— Убей его! Что ты ждешь?! — юноша вопит ей это практически в самое ухо, когда они прячутся за углом, ведущим в коридор.

— Я плохо стреляю, — цедит Кристина сквозь зубы и сует автомат Калебу. — Прострели ему руку. Живо! — тот столбенеет, смотрит на оружие в своих ладонях. — Я не могу, — объясняет девушка, — однажды я упала с большой высоты и нарушила всю координацию движений. Так что стреляй. А я добью его ножом.

Кристина нащупывает пальцами нож достаточно быстро. У щиколотки. Все тот же, с резной ручкой в виде головы волка. Она не знает, сколько времени Калебу Приору требуется, чтобы спустить курок, но выстрел звучит. Юноша весь бледный, как полотно, и потный, на пределе моральных, психических и физических сил. Кристина смотрит на него и думает, что такой никогда не была. Никогда так панически, до полного отупения, не боялась, не выказывала такой поразительной трусости. Калеб Приор — трус. Но он все же стреляет. Кристина победно улыбается и выскакивает из-за угла с ножом. Калеб Приор перестарался: вместо руки он попал в живот, и теперь человек из Бесстрашия корчится на полу. Девушка смотрит на нож, потом снова на мужчину. Она не хочет вновь убивать. Это отвратительно, это ужасно, это не по-человечески. Но сейчас это проще. Стоит только начать. Да и Калебу стоит доказать свою верность идеалам Эрудиции. Чтобы поверил. Кристина наклоняется к хрипящему на полу мужчине, видит, как кровавая пена булькает в углах его рта. Она перерезает ему горло быстрым движением и закрывает глаза. Убила. Снова. Кристина закусывает губу, сосредоточенно вытирает нож о форму неизвестного солдата из Бесстрашия. Руки почти не дрожат, пальцы почти лишены тремора. Стоит лишь начать. И все так просто. Жизнь, смерть, дарить, отбирать. Будто она тут всесильная.

— Иди наверх. Тебе тут не место, — говорит Кристина, когда встает на ноги, разворачивается и смотрит на Калеба.

Тот взирает на нее с каким-то неподдельным ужасом. Сглатывает, кивает, разворачивается на пятках и бежит. Неуклюже, неумело, так по-эрудитски. Кристина роняет нож на пол. Тот падает с глухим звоном. Кристина жмурится, мотает головой. Они прижимается спиной к стене, считает про себя до десяти, чтобы эта пружина напряжения, сгусток нервов, растянулась, отпустила. Это тяжело. Это перебор. Девушке хочется плакать, чтобы дать выход эмоциям. Слезы как высвобождение и не более. Но ведь еще ничего не кончено. Мясорубка продолжается, хотя афракционеры явно терпят поражение. Кристина вскидывает голову да так и замирает.

Через толпу беснующихся людей на нее смотрит один человек. Потный, выпачканный в саже и крови, злой и разъяренный, разбуженный зверь. Кристина закусывает губу, выдыхает, смотрит. Эрик смотрит на нее в ответ. И, кажется, что нет ничего важнее этого момента. Того, что они оба живы. Снова. В который раз.

========== Глава 41 ==========

Когда грохот сражения стихает, когда остаются лишь слабые крики и чьи-то стоны сквозь зубы, тогда Кристина оглядывается. В холле полно трупов: юноши и девушки, мужчины и женщины, даже случайно попавшие на линию борьбы и обстрела дети — кровавое месиво, дикая каша из человеческой плоти. Афракционеры были жестоки. Очень. Здание Эрудиты им не отдали, но враг устроился там, за стенами и дверьми, в самом сердце фракции ума. Враг ли? Для нее ли? Это она во вражеском стане. Кристина выдыхает, поднимает голову, смотрит высоко-высоко, туда, где огромные прожектора бросают отсветы через стеклянный купол, смотрит на всю эту вереницу полуразваленных ступеней. Война — ненормальное явление, в нее играют только психи, душевнобольные люди с гнилью там, где должно быть сердце. И когда, только когда она сама стала ощущать себя такой? Хороший вопрос. Но знать на него ответ Кристина боится.

Чужие пальцы больно сдавливают ее плечо, тащат в сторону, девушка лишь подбородок успевает поднять, чтобы увидеть его лицо. У Эрика рассечены бровь и нижняя губа — кровоточат достаточно сильно. Кристина видит, как мужчине заливает кровью правый глаз.

— У тебя…- руку протягивает, тонкими, аккуратными пальцами коснуться хочет, но Эрик ее перебивает.

— Слушай внимательно. Здание оцеплено твоими дружками — из него не выйти и сюда не войти. Но они, кажется, выбились из сил больше нашего. Хоть это радует. Сейчас все начнут приходить в себя, — мужчина бросает взгляд по сторонам и продолжает, — трупы убирать, подчищать — передышка небольшая. Она всем нужна. За это время ты должна отсюда убраться. Когда нет грохота бомб и пальбы из автоматов, то мозг как-то работает яснее. Тебе могут задавать лишние вопросы.