Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 56

Познавательная беседа, но ответов на свои вопросы я не получила.

— Ты их не задавала, — парировал бог.

— О библиотекаре ты не ответишь, а все остальное… Что случится, если мы уничтожим книгу судеб? Вернутся пропавшие, и все изменения обнулятся? Но тогда получится…

— Что ритуала не было, как и расследования, — понял мою мысль Мэйтин. — Как и последних месяцев твоей жизни.

— Да? — испугалась я, вспомнив, сколько всего случилось за это время.

— Нет, — успокоил он. — Это сложно. Скажем так, сформируется некая третья реальность, которая учтет события обеих версий. Пропавшие вернутся, основные внесенные ритуалом изменения аннулируются, парадоксы разрешатся сами собой, но кое-что останется неизменным. Например, если кто-то погибнет…

— Кто-то погибнет? — встревожилась я, уловив в его словах предупреждение.

— Не исключено. Ничего нельзя исключать, ты же понимаешь?

— Мэйтин…

— Я буду рядом, — пообещал он. — Но у моей власти есть предел. Я не смогу повернуть время вспять или воскресить погибших. Но, может быть… — бог умолк, всмотрелся в мое лицо и кивнул, словно отвечал на незаданный вопрос: — Еще одно чудо. Ты сама решишь, какое, когда придет пора.

— Сейчас еще не пора? Вдохновил бы библиотекаря на чистосердечное признание.

— Это было бы уже не чудо, — усмехнулся Мэйтин. — Это был бы… рояль.

Ответить я не успела. В секунду упругое облачко подо мной превратилось в туман, и я пролетела свозь него, чтобы очутиться в знакомой темноте терминала.

Вот так всегда.

Убедившись, что бог не последует за мной, чтобы продолжить разговор, я нащупала стену, но прежде чем открыла дверь, подумала, что не обязательно сразу же возвращаться к себе. Можно попробовать заглянуть куда-нибудь. Только решить — куда и когда. Я не знала ни времени, ни места, поэтому просто пожелала увидеть, с чего все началось. Расплывчатая формулировка — этак могло и в эпоху Творения занести… Но не занесло.

Пару минут я смотрела на счастливую дурочку, красующуюся перед зеркалом в свадебном платье, на мужчину и женщину рядом с ней, к которым хотелось броситься, обнять обоих, попросить прощения за все… за эту дурочку, еще не знающую, что ее ждет… и закрыла дверь.

Открыла другую и села на постели в своей комнате. Прислушалась к мерному посапыванию Мэг. Оглянулась зачем-то на темные окна и, вытянув вперед руку, медленно разжала кулак. Оторванного в последний момент от облачка кусочка я не увидела, но чувствовала его — маленький сгусток силы на моей ладони. Я удерживала его с минуту, а после позволила энергии впитаться под кожу, медленно-медленно, ощущая, как учащается сердечный ритм, кровь бежит быстрее, дыхание становится горячим, а из головы улетучиваются ненужные мысли. Не опуская руки, соединила большой и средний пальцы, потерла с негромким шорохом и улыбнулась вспыхнувшему между ними огоньку. И тут же погасила его.

Спать пора.

Утро было полно открытий.

Во-первых, придя с Мэг на занятия ее группы, я узнала, что целителями на факультете, собственно, целительства, называют только студентов, изучающих лекарское дело — то бишь клиническую медицину. Будущих дантистов ожидаемо дразнили зубодерами, а фармацевтов, как подруга, звали по старинке травниками или зелейниками. Травники и зубодеры боролись с лекарями за право именоваться целителями и пытались придумать тем одно на всех обидное прозвище, но за последние лет сто в последнем не преуспели.

Во-вторых, оказалось, что я на целительском — личность в некотором роде известная, а в свете недавних событий — практически местная знаменитость. Благодаря практикантам обмен новостями и сплетнями между факультетом и лечебницей был налажен на высшем уровне, и девица, внезапно переведшаяся с боевого и угодившая тут же под крылышко самой леди Райс, не могла избежать внимания широкой околомедицинской общественности. Плюс моя работа с Грином — помнится, однажды он ляпнул что-то об особо важном задании при студентах леди Пенелопы. Ну, и падение с «Крылатого», после которого я — и тому имелись свидетели! — доставила травмированного ректора в лечебницу, а затем практически в одиночку его исцелила, до отказа зарядив восстановительные амулеты. Доказывать кому-либо, что все было не так или не совсем так, по словам Мэг было бесполезно да и не нужно, потому что, если интерес ко мне со стороны леди Пенелопы, доктора Грина и милорда ректора (да-да, о том, что я провожу немало времени в обществе главы академии тут тоже знали) не следствие моих выдающихся талантов, сплетни могут резко изменить полярность, и из звезды факультета я превращусь чью-нибудь проплаченную ставленницу, родственницу или, невзирая на единорога, любовницу.

В-третьих, это обнаружилось между лекцией по ботанике и практическим занятием по химии, оказалось, что я подписалась под «агиткой» Стального Волка. Вернее, не я, а Черная Мамба. А точнее даже — Последний Дракон, чье имя стояло ниже, а если присмотреться, то можно было заметить, что оба прозвища написаны одной рукой. Я долго топталась у стенда с объявлениями, раздумывая, хотел ли он сделать мне приятно или дал понять, что в клубе я не появлюсь без охраны, но так и не определилась с выводами, зато хорошо представила, как обрадуется Саймон возвращению претендента.

На этом моменте ко мне присоединилась зачем-то бегавшая на кафедру Мэг и осчастливила меня «в четвертых»:

— Завтра вместо истории развития фармации слушаем доктора Грина, я тебя записала.

— Э?

— Ага. Доктор Э. Грин. Вот, — подруга подтащила меня к соседнему стенду. — Ты не знала, что он иногда читает лекции на факультете?

Вообще-то знала. Но с чего бы вдруг сейчас? К тому же — травникам? Он же практикующий хирург по основной специализации.

В ответ на эти вопросы меня обвинили в полной неосведомленности и легкомысленности, потому как стоило бы интересоваться достижениями некоторых выдающихся личностей, раз уж жизнь меня с таковыми личностями свела, а Грин — не только хирург, но и владелец нескольких десятков патентов на изобретенные им лекарственные препараты, и лекция его стояла в плане с начала семестра, только без указания времени, но теперь это время у доктора, видимо, появилось.

Действительно, капли же он мне дал, еще и уточнил, что готовил лично по собственному рецепту. И мышь от него сбежала, к единорогу ходить не с кем, можно вместо посольства со студентами встретиться. Только…

— Не делай так, — попросила я подругу. — Пожалуйста.

— Как? — не поняла она.

— Так, — я прижала к груди сложенные лодочкой ладошки и захлопала ресничками точь-в-точь как Мэг, когда говорила о Грине. — Ты становишься похожа… на одну девушку.

— Что не так с этой девушкой?

— Она рыжая.

Но на лекцию я решила сходить.

Одного дня хватило, что бы понять, что фармацевтика — все-таки не мое, но раз леди Райс не возражала, чтобы я посещала занятия с группой Маргариты, то думает, что мне это пригодится. Может, тоже запатентую парочку рецептов когда-нибудь.

С Оливером, к которому я по устоявшемуся графику пошла после обеда, мы столкнулись в приемной. Ректор, недобро ворча, рылся в столе секретаря, вынимал документы из ящиков, рассматривал и бросал прямо на пол.

— Здравствуйте, милорд, — я бочком обошла образовавшуюся в проходе бумажную гору. — Что-то случилось?

— Я увольняюсь, — бросил он мрачно.

— Как?!

— Если завтра у меня не появится нормальный секретарь — увольняюсь! — уточнил маг. — Джереми сможет приступить к работе не раньше чем через неделю. Но я столько не протяну.

— А где Лидия?

Мужчина поднял на меня горящие гневом глаза и слышно скрипнул зубами.

— Она… — проглотил все, что хотел высказать в адрес «фиалки», и закончил почти спокойно: — Не вышла сегодня. Оказывается, у нее такое бывает, но меня забыли предупредить.

— Я могу чем-нибудь помочь? Я же… протоколист…

Кто меня за язык тянул — вопрос риторический.