Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ) - Шевченко Ирина - Страница 55

Если задуматься, а не относиться ко всему этому, как к разделу древней истории, щедро приправленному мифологией… Нет, бредовое предположение.

— У Эдриана Кроншайского упоминалось, что некоторые древние племена почитали драконов как богов, — сказала я неуверенно. — Но Кроншайский, как и другие ученые до него, опроверг подобную вероятность, исходя из того, что зафиксированное в летописях число драконов в разы превосходит количество известных на Трайсе богов. Кроме того драконы, по многим свидетельствам, были смертны.

— Тяжелейший случай, — вздохнуло божество. — Магу, изучавшему драконов по книжкам, ты веришь, а мне — нет?

— Не то чтобы… Но с количеством и смертностью, и правда, неувязка.

Бог снова вздохнул.

— В местных религиях нет такого понятия, поэтому Кроншайскому простительно, — высказал он мне. — Но ты-то знаешь, что такое аватара?

— Ага, — кивнула я. — Тогда — только с количеством.

— Считаешь, существует лимит на воплощения? Боги, — личности многогранные.

Интересно, как нужно реагировать, когда тебе внезапно открывается одна из тайн мироздания? Потому что я определенно отреагировала неправильно.

— Семь ипостасей, значит? — спросила, еще раз прокрутив в голове божественные откровения.

— На самом деле больше, — по-мальчишески задорно улыбнулось божество. — В нашем случае это тоже не лимитируется. Просто «семь» — хорошее число.

Особенно, когда речь идет о количестве участников некого любопытного ритуала.

— Вот только этого не надо! — приказал Мэйтин, погасив улыбку.

— Чего?

— Обвинять. Ты не знаешь всего.

— А что тут знать? — я с раздражением швырнула облачный шарик в синюю пустоту. — Хотели как лучше, а получилось как всегда. Только расхлебывать это теперь мне.

— Не я назначил тебе эту роль. Я лишь вестник. И с драконами все не так просто, не уверен, что ты поймешь.

Как всегда. Мы мыслим разными категориями. Сознание человека не способно принять божественную мудрость. И божественную глупость — тоже.

— В целом — так и есть, — согласился Мэйтин. — Вы склонны подводить все под собственные представления, упрощать, подменять понятия. В итоге получаете сказки, в которые сами после не верите.

— Расскажи мне сказку, боже. Я постараюсь в нее поверить.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Слушай. Мир был молод тогда. Дети его едва покинули колыбель и делали первые шаги…

Хорошее начало. Сказочное.

Я откинулась на спину, удобно растянулась на облачке и закрыла глаза. Все равно этот майский мальчишка не скажет больше, чем хочет, а каждое его слово содержит скрытый смысл, и, может быть, сегодня мне повезет его разгадать.

— Нужен был кто-то, кто учил бы их и направлял, — продолжил рассказчик. — Кто-то мудрый и терпеливый. Кто-то устрашающий, ведь порой только страх останавливает расшалившихся детей. Кто-то похожий на них, но превосходящий по знаниям и силе, — как пример того, чего они сами могут достичь. Так появились драконы. Они не были богами, но боги были драконами какой-то частицей себя. Ты права, мы мыслим иными категориями. Но, разделив сознание и прожив не одну смертную жизнь, мы стали ближе детям Трайса, а они стали понятнее нам. И все же мы допустили несколько ошибок. Эльфы и люди были нашими отражениями в этом мире — тенями, которые, как гласят ваши легенды, боги бросили на землю в дни творения. Как твое отражение в зеркале не имеет твоих сил и знаний, так и наши отражения не обладали ими: мы вложили в них только искру разума и позволили развиваться и пользоваться энергией мира. Но эльфы были первыми. Они отразились в мире чистой силы, приняли ее, и она приняла их. Даже попыталась скопировать, породив гоблинов и троллей. Люди же оказались похожи на эльфов лишь внешне. Они появились позже. Отголоски эха, блики на поверхности мутного зеркала. Мир впустил их, но не принял. Не дал им магии, обделил веками жизни. Драконы сочли это несправедливым. Даже гоблины получили частичку дара. Даже тугодумы тролли, родившиеся из оживших камней, пользовались примитивными чарами. А люди, бывшие, пусть не лучшим, но все же божьим подобием, остались ни с чем.

— И вы решили это исправить? — спросила я, приоткрыв глаза.

— Не мы, — покачал головой бог-сказочник. — Драконы. Они не могли переделать мир, но они переделали людей. Открыли их для потоков силы. Научили сплетать первые заклинания. Хотели как лучше, да. Но стать с миром единым целым люди так и не смогли. Попытки объединить их силу с природной давали странные результаты. Вроде оборотней, например… Но маги-оборотни — это уже другое дело, да?

— Да, — не могла не согласиться я. вспомнив одного здоровенного палевого котяру с кисточками на ушах. — Маги-оборотни у вас получились. У драконов, вернее. А с изменением реальности что пошло не так?

— Все, — ответил бог просто. — Не нужно было вмешиваться в подобные материи. Даже драконам. Или нужно было вмешаться драконам, и только. Но они научили людей.

А люди все извратили.

— Они тоже хотели как лучше, — сказал Мэйтин. — Для себя. Я не могу осуждать их, тех, первых. Они были любознательны. Не удовлетворились готовыми решениями, захотели во всем разобраться. И разобрались. Чтобы обойти время и изменить уже свершившееся, неважно когда, день назад или сто лет, нужно использовать силу вне времени. Тебе рассказывали об этом сегодня: вся та энергия, которой человек мог бы воспользоваться в течение жизни, если бы использовал магию непрерывно на максимально доступном ему уровне, становится доступна ему в один миг. На один миг. Но в этот миг возможно все. Огромный соблазн, не так ли? Особенно для неразумных детей. Поэтому пришлось внести некоторые коррективы в ритуал. Заложить условие добровольного участия, подтвержденного кровью. Сделать так, чтобы исполнялось лишь то, что с общего согласия записывалось в книгу судеб. Определить наказание для тех, кто осмелится эти условия нарушить. Помнишь, я говорил тебе, что участь участвовавших в ритуале магов решает то, насколько искренни они были, отдавая кровь для общего дела, и чего хотели для себя? В идеале желание должно было быть одно, то самое, что записывалось в книгу и не могло не исполниться. Но всегда находился кто-то, кто пытался обойти правила. И его желания становились для него ловушкой. Принцип ты уже знаешь.

Уже знаю.

— Ты мог сказать мне раньше, — укорила я бога.

— Не мог. Сейчас я рассказал лишь то, что ты уже узнала сама. Добавил немного подробностей, но они не помогут тебе найти того, кого вы зовете библиотекарем. Так что я не нарушаю естественного хода событий.

— А то, что ты мне открыл о драконах?

— А что ты сделаешь с этой информацией? — поинтересовался Мэйтин. — Вставишь в свой доклад?

— Я его уже сдала.

— Тем более, — усмехнулся бог.

— Могу проговориться кому-нибудь.

— Валяй. И тебя ткнут носом в труды того же Кроншайского. Не стану повторно вещать о кризисе веры у людей.

— У людей, — повторила я за ним. — А что эльфы? Они… знают, да?

— Ага, — мальчишескую физиономию божества осияла злорадная улыбка. — Они посмели усомниться в мудрости драконов, представляешь? Начали ставить условия и выдвигать требования. Драконы демонстративно обиделись и покинули Трайс, предварительно открыв эльфам, кем они были. Бедняг до сих пор совесть грызет. К тому же приходится врать людям, замалчивать тот факт, что выжили с Трайса воплощения богов, и от этого совесть только больнее кусается.

— Жестоко вы с ними.

— Не мы. Драконы. С эльфов нужно немного сбить спесь. Но пока не получается: они и своей виной, похоже, втайне гордятся, ибо она величайшая и неизгладимая.

— Но ведь вы… вернее, драконы ушли не только для того, чтобы преподать эльфам урок?

— Я говорил, их время прошло. Мир изменился. Драконы тоже. Если бы они остались, не ограничились бы уже ролью терпеливых наставников. Не давали бы советов, которых никто не слушал. Не делали бы добра, которое никто не ценил. Отчаявшись добиться справедливости, они в конце концов подчинили бы себе Трайс и заставили бы его жить по своим правилам. Но это уже была бы не справедливость.