Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ) - "Рада Девил" - Страница 363

Прочел о невероятном? – Орион Блэк немного насмешливо смотрел с картины на сына. Будучи магическим портретом, он имел преимущество видеть магию несколько в ином свете, поэтому и заглянуть под чары на книгах, присланных Сириусу, он сумел, выяснив таким способом, что именно тот читал.

Что? – Сириус очнулся от своих раздумий.

Я спрашиваю – что так тебя поразило, что ты столь долго раздумываешь над этим? – Орион Блэк, пожалуй, впервые с тех пор, как позволил перенести свой портрет в рабочий кабинет, был и в самом деле заинтересован ответом сына.

Да вот… Гарри прислал мне книжки, которые оказались весьма интересными, - честно ответил Сириус. Он еще не составил своего полного мнения о прочитанном, но то, что остаться равнодушным у него не получится, он уже понял.

У нас в родовой библиотеке есть почти все книги этого автора, которые он издавал тиражом свыше десятка экземпляров, - почти праздным тоном сказал Орион. – Но обещаю, если ты с ними сотворишь что-то плохое, я найду на тебя управу, - не забыл он предупредить, зная крутой нрав сына, впрочем, и у него самого при жизни характер был далеко не сахар.

Запрещенная литература? Да, отец? – Сириус язвительно усмехался, и было непонятно, принял ли он к сведению предупреждение Ориона.

Полезная литература. Труды выдающегося ученого магического мира. Или ты еще этого не понял? – голос Ориона стал суровым, словно он отчитывал нерадивого сына за баловство.

Не буду спорить. Я еще не разобрался в том, как к этому относиться, - Сириус поднял книги и показал их нарисованному отцу. – Не торопи меня. Хорошо? – тяжелый вздох сопровождал его просьбу. – И не переживай, я не стану ничего уничтожать в библиотеке, - бросил он, пряча книги в стол.

К ужину Сириус решил выйти в гостиную и, если повезет застать там Аластора, задать ему несколько вопросов. Пора было основательно заняться выяснением подробностей о некоторых событиях собственного прошлого.

Грюм терялся в догадках, раздумывая над тем, почему Сириус избегает встреч с ним в последние дни. Не то чтобы он страдал от одиночества или скучал по Блэку, но такое поведение заставляло его, человека подозрительного и предельно осторожного, ожидать очередных неприятностей. А их у него и без Сириуса хватало предостаточно. И не последнюю роль в этом сыграл ритуал, проведенный его дражайшим супругом для закрепления их брачных партнерских уз. Каждый раз, как только Аластор об этом вспоминал, его бросало в дрожь от злости, но изменить он ничего не мог. Сколько уже им в поисках нужных сведений было прочитано книг, наверное, и не счесть. И ничего - ни слова, ни намека, как можно было бы разорвать рабскую связь, навязанную ему Сириусом. Еще и Альбус со своим ультиматумом – либо Сириуса ему подавай, либо артефакты готовься вернуть.

И это - не считая работы в Аврорате, где Аластору тоже не особо сладко приходилось. Он хоть и любил свою профессию, но в последнее время все же ловил себя на мысли, что был бы не прочь перейти на «бумажную» работу, чтобы иметь возможность закрыться у себя в кабинете и не видеть никого из тех раздражающих его своим цветущим видом коллег, которые с удовольствием делились рассказами о своих походах в бордель. Да и бегать за нарушителями спокойствия обывателей Аластору уже порядком поднадоело. Все чаще его мучил вопрос – почему он должен обеспечивать спокойную жизнь кому-то, раз сам не может пользоваться плодами своего же труда? В его доме жил преступник, применивший к нему запрещенный ритуал, сделавший его рабом, регулярно сексуально его домогался, унижая и издеваясь, а он, Аластор Грюм, был не в силах этого изменить, несмотря на все свои достижения в нелегком и опасном аврорском деле. Желание написать рапорт об уходе в отставку становилось все навязчивее и навязчивее. Вот только Дамблдор вряд ли оценит его уход из Аврората. Это было давным-давно оговорено – Грюм должен довольствоваться ролью лучшего аврора магической Британии и не рваться вверх по служебной лестнице, оставаясь в тени для того, чтобы быть глазами и ушами Альбуса, держа его в курсе всех дел Аврората.

Этого требовало их великое дело, вернее, великое дело Дамблдора, от которого Аластору перепадало немало дополнительных средств для удовлетворения своих личных запросов. К тому же и сам он был по большей части согласен с идеями Альбуса по обновлению магического мира, ему нравилась цель, к которой он стремился. Да и методы, предложенные Дамблдором, он тоже легко принял, даже получая от этого некоторое удовольствие. Аластор всегда был сторонником радикальных мер. После побега Блэка из Азкабана все это потеряло свою актуальность для Аластора. Зачем ему средства, если нет возможности и дальше потакать своим слабостям и желаниям? Тут бы живым остаться, не ляпнув чего-нибудь, не подумав дважды, а то и трижды. Дамблдор… Из разряда идейного вдохновителя, соратника и старшего товарища, он уже почти превратился в опасного если и не врага, то уж и не друга – это точно. Дамблдор слишком много знал о делишках Аластора, чтобы тот мог чувствовать себя в безопасности. Даже устранение всех доказательств вины не гарантировало Грюму, что в Аврорате не прислушаются к словам Альбуса, если тот захочет отправить его в Азкабан. И было бесполезно кричать о том, что его заставили, что именно Дамблдор был тем, кто заказывал ему убийства волшебников. Несомненно, поверят председателю Визенгамота и директору Хогвартса, а не рядовому аврору, известному своим склочным характером. А уж как творится правосудие, Грюм знал на опыте Блэка. Но Дамблдор мог и не тратить силы на выведение Аластора на «чистую воду», для него было несложно просто убить, уничтожить даже память о том, что существовал такой волшебник, как Грюм. И это заставляло принимать меры к недопущению собственной преждевременной смерти.

«Как он посмел требовать возврата артефактов, без которых мне не жить? Ногу тогда спасти не удастся, по крайней мере, я способа для этого не знаю. Не факт, что и сам останусь жив. Нет гарантии, что получится остановить распространение аномалии по телу, тем более после стольких лет использования артефакта. Поддельную личину, к которой привыкли окружающие, поддерживать собственными силами в течение целого дня я не смогу, сколько бы ни старался. Не говоря уже о том, что это нужно будет делать изо дня в день. На это никаких моих сил не хватит. Использование оборотного зелья невозможно – где я возьму такого урода, с которого буду волосы щипать? Признаться, что дурил весь Аврорат, значит, как минимум инициировать служебное расследование. Нет, Альбус, я не отдам артефакты, хоть самим гоблинам на меня жалуйся. Я, скорее, Поттеру в ноги упаду… Поттеру или… - мысль Грюму понравилась. – Сириусу! Он поймет. Это и в его интересах – одноногий супруг ему не нужен. Да и жужжащий искусственный глаз в пустой глазнице тоже не вызовет у него эротических фантазий».

Аластор как раз лихорадочно обдумывал, как лучше подступиться к Блэку со своей щекотливой просьбой, когда его супруг, легок на помине, наконец-то соизволил присоединиться к нему за ужином.

Ты скучал? – тон Сириуса был сдержанным и бесцветным. Он не хотел, чтобы Аластор сразу же начал юлить и выкручиваться, стараясь не рассказать ничего интересного и полезного для Сириуса, так, как он делал это все последнее время, таким образом выражая свой протест против жестких брачных уз. Разговор в этом случае всегда приобретал напряженный характер, потому что Сириусу приходилось правильно ставить вопросы и сдерживаться от лишнего давления, чтобы не навредить запретам, установленным ранее им же самим.

Не переживай, не очень, - Грюм постарался не грубить, помня о своих планах. Расспрашивать о причинах временного отчуждения Блэка он тоже не рискнул, чтобы ненароком не испортить супругу настроение.

Сегодня исправим это положение. Я докажу тебе, что скучать по мне ты просто обязан. Обещаю, что не буду слишком грубым, - Сириус слегка насмешливо посмотрел на Аластора и удивился реакции одной определенной части собственного тела, заинтересованно поднявшей голову. Может, это случилось, потому что Аластор не скривился недовольно, как обычно при намеке на секс? – Я немного устал самоотверженно трудиться на благо нашего финансового благополучия. Развлечешь меня беседой?