Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 2. Ученик Хогвартса (СИ) - "Рада Девил" - Страница 108

Но директор оставался в неведении. Квиррелл, будучи полностью увлеченным своим исследованием, совсем забыл рассказать Дамблдору о происшествии с вторжением первокурсника. Да Квиринус Квиррелл и не придал особо этому значения. С каждым днем изучение древнего артефакта все больше и больше привлекало его. Получив от директора книгу о методах работы старых мастеров с артефактами, он, казалось, и вовсе потерял голову. Ему катастрофически не хватало времени, и он даже подумывал, не отказаться ли от преподавания? Удерживало от такого шага только понимание, что тогда Дамблдор может не разрешить ему довести до конца исследование зеркала «Еиналеж». Потерять такую возможность Квиррелл не хотел. Он каждую минуту, свободную от проведения уроков и проверки письменных заданий, спешил к зачарованному зеркалу. Он кропотливо сантиметр за сантиметром изучал его раму, отлитую из особого сплава металла, который не позволял магии зеркала распыляться. В рисунке литья, форме завитков и толщине металлической основы Квиррелл пытался отыскать особый смысл, который поможет разгадать загадку зеркала. Часами вглядываясь в видение, посылаемое ему зеркалом, он пытался разобраться в плетении магических нитей, опутывающих этот артефакт. Не последнюю роль в возросшем энтузиазме играл и рассказ Дамблдора о том, что зеркало получено на хранение от его друга — великого алхимика Фламеля после того, как оно затянуло в свои глубины некий очень важный предмет. Директор сказал, что без согласия своего друга-алхимика, передавшего зеркало на хранение, не вправе раскрывать тайну, о чем идет речь, но заверил, что это очень важный предмет для Фламеля. Квиррелл решил, во что бы то ни стало, разобраться в секретах зеркала. Он понимал, что помощь такому известному алхимику, как Фламель, будет иметь для его личной карьеры очень огромное значение. Такой шанс выпадает один раз в жизни, и упускать его Квиррелл не собирался. Дни шли, и он становился одержимым своей целью. Студенты заметили его увеличившуюся рассеянность на занятиях, неуклюжесть, которая сопровождала Квиррелла с рождения, казалось, приобрела и вовсе немыслимый размах. Заикание стало заметнее и порой мешало ему рассказывать новую тему на уроке. Только возле зеркала «Еиналеж» он чувствовал себя на своем месте, значимым и особенным. Именно таким, как показывало ему зеркало, сулящее признание, почет и уважение.

Дамблдор месяц ждал Петтигрю с отчетом о выполненном задании. Именно столько, сколько дал на выполнение своего приказа. Он по средам наведывался в комнату с зеркалом и наблюдал за Квирреллом, который увлеченно исследовал древний артефакт. Уже через неделю директор начал постепенно «скармливать» ему выдуманную историю о пропавшем в недрах зеркала предмете, принадлежавшем Фламелю.

О дружбе и сотрудничестве Дамблдора и Фламеля знали все уважающие себя маги современности, особенно те, кто занимался алхимией и зельеварением. Но мало кто знал, что уже давно Николя Фламель не хотел не то, что общаться, но и видеть Дамблдора, присвоившего себе авторство их некоторых совместных исследований. Полный разрыв их отношений произошел после того, как Альбус посчитал себя способным использовать секрет создания философского камня. Он узнал, что Фламель изготовил за свою жизнь не один, а несколько легендарных камней, помогающих ему сохранять свою жизнь уже на протяжении более шестисот лет. Поэтому Дамблдор на правах друга и в некотором роде ученика напросился в помощники при изготовлении очередного камня, который служит главным ингредиентом эликсира молодости. Альбус никогда не простит Фламелю того, что тот не предупредил его об особенностях философского камня. То, что камень необходимо изготовить лично, чтобы он был способен помочь продлить жизнь — этого Николя не скрывал. Дамблдор был внимательным помощником Фламелю. Имея прекрасную память, он, присутствуя при создании философского камня, детально запомнил все тонкости процесса. Поэтому через год, когда небесные светила вновь заняли на небе необходимый порядок, он смог безошибочно повторить все, что увидел в лаборатории алхимика-долгожителя. Альбус создал свой первый философский камень, как он считал. С его помощью он хотел стать независимым от времени, разыскивая Дары Смерти. Но камень оказался неспособным помочь Дамблдору воплотить его мечты. Он был обычным камнем, не несущим в себе бессмертное начало, необходимое для эликсира. Когда Альбус поинтересовался у Фламеля, что могло повлиять на свойства созданного им камня, тот с улыбкой заявил, что, к сожалению, настоящий камень может создать лишь чистокровный маг, в жилах которого течет достаточно крови не менее трех древних магических родов. Иначе Магия наверняка не примет дар крови алхимика, изготавливающего философский камень. Вот тогда Дамблдор и возненавидел Фламеля. Он бесцеремонно опубликовал несколько монографий, назвавшись единственным исследователем их совместных работ, спровоцировав разрыв с Фламелем, который не стал оспаривать прав на изобретения, а просто вычеркнул Дамблдора из списка своих знакомых. Но бесполезный камень, который должен был стать пропуском в долгую жизнь, Альбус не выбросил. Он хранил его как напоминание о своей неудаче, которая случилась из-за такой малости — из-за недостаточной благородности крови в его жилах, которую он пролил в котел, изготавливая камень.

И вот теперь этот фальшивый философский камень сыграет свою роль. Почти такую же, какую и должен был, если бы после алхимического преобразования стал тем, что от него ожидали. Этот кроваво красный, пронизанный магическими примесями, ни на что не годный кусок кварца послужит приручению того, кто в свое время по собственной воле вручит Дамблдору другой камень — Дар Смерти, что приведет Альбуса к трону Повелителя Смерти и безграничной власти над всеми смертными.

Когда и через пять недель Петтигрю не появился в директорском кабинете, чтобы отрапортовать о выполнении приказа, Дамблдор, когда все студенты были на занятиях, решил наведаться в гриффиндорскую башню. В спальне мальчиков-первокурсников он обнаружил большую клетку, в которой сладко посапывала жирная крыса. Взмахом палочки директор запечатал вход в комнату, а затем отпер дверцу клетки, разбудив грохотом падающего замка Петтигрю. Тот поспешил выбраться из клетки и, оглядевшись по сторонам, вернул себе человеческий облик.

— Альбус, как я рад тебя видеть. А Рон снова меня запирает, — Петтигрю развел в стороны ладони с толстыми короткими пальцами. — Надеюсь, ты доволен, что я так быстро справился с твоим заданием? Всего за две недели, — он заискивающе заглядывал в лицо явно раздраженного Дамблдора.

— Как я мог быть доволен, если не знал об этом? Ты обязан был мне доложить. Именно такие инструкции я тебе давал, — злобно выплюнул Альбус, понимая, что еще полмесяца назад можно было начать следующий этап своего плана.

— Но не мог же я прямо в клетке вернуть свой облик? Она слишком для этого мала. А открывать замки, будучи крысой, я не умею, — оправдывался Петтигрю, но Дамблдор его уже не слушал, он узнал все, что ему было нужно.

— Возвращайся в клетку, — приказал он. — Немедленно.

Через пару минут замок висел на клетке, в которой неподвижно застыла крыса, удивительно растерянно глядящая в спину выходящему из комнаты Дамблдору.

========== Глава 40 ==========

Две недели наблюдений Великолепной четверки за Квирреллом позволили им почти досконально изучить его дневной график. Теперь они знали, что письменные работы студентов Квиррелл проверяет ежедневно сразу после обеда перед последними уроками. Почти все время после занятий он проводит в том самом кабинете с большим зеркалом, о котором говорил Рон. Несмотря на то, что Квиррелл был до крайности рассеянным на уроках и в Большом зале, тем не менее, заходя в кабинет с зеркалом, он всегда очень тщательно закрывал за собой дверь. А уходя из кабинета с зеркалом, он еще и запечатывал вход какими-то особыми чарами, потому что с помощью открывающего заклинания Алохомора, которым в совершенстве владела Гермиона, проникнуть в кабинет не удалось. Дважды за это время было замечено, что в кабинет с зеркалом к Квирреллу приходил Дамблдор. Рон обратил внимание, что это происходило по средам после занятий. А Гермиона оказалась достаточно внимательной, чтобы отметить, что спустя полчаса, уходя от Квиррелла, директор оставлял дверь слегка приоткрытой, словно забывал плотно ее притворить за собой.