Надлом (ЛП) - Крейв Элиза - Страница 42

— Убедиться, что они больше никому не причинят боль. — Ури чувствует двусмысленность

моего ответа, поэтому я перехожу к чистой лжи. — Сдать их в полицию, дать показания, что-то

вроде этого. — Выпотрошить, утопить в раскаяние и крови.

Лицо Ури оживает.

— Вот оно, Меда! Вот твоё предназначение! Ловить злодеев! — Он останавливается, чтобы

ещё раз всё обдумать. — Но зачем держать это в секрете? Надо рассказать Хаю и Джо.

Не знаю, почему я могу видеть демонов, но так как я ещё не встречала тамплиеров с такими

же способностями, придётся признать, что это мне досталось от демонов. Мне нельзя идти на риск,

10 Buck Commander - американское ТВ-шоу об охотниках

86

Джо может догадаться, сложив всё вместе. Слишком уж она умная. — Потому что… — Ну же,

думай! — Потому что призраки попросили меня никому не рассказывать.

— Но ты только что мне рассказала.

Тупица! Я не сдаюсь.

— Только после того, как ты меня поймал. Я не должна об этом никому говорить.

Ури это обдумывает, и стараюсь не задерживать дыхание.

— Но мы должны им сказать. Значит, мы знаем твоё предназначение, как маяка, а

следовательно, нам не надо искать Люка.

Нет! Только этого не хватало!

— На самом деле, нет. То есть, Джо сказала, что я — единственный маяк, который в то же

время является тамплиером. Тогда каковы шансы, что моя принадлежность к тамплиерам не

относится к моей миссии маяка?

Он закидывает голову.

— А каковы шансы, что твоя способность видеть мёртвых не относится к твоей миссии

маяка?

Твоя взяла. Умный маленький мерзавец.

— Возможно, относится и то, и другое, — предполагаю я.

Ури перекатывается на пятки и постукивает пальцем по подбородку. Волнующий вопрос —

Меда.

— А другие тамплиеры видят призраков? — спрашиваю я.

— Не слышал о таком, — отвечает он, зачем останавливается, чтобы подумать. — Кажется,

демоны могут.

Опасность!

Лицо его светлеет.

— Джо, возможно, сможет нам сказать.

— Мы не можем рассказать Джо. — Мы определённо не можем сказать Джо. — Призраки

дали мне обещание. — Выглядит так, будто он всё никак не может решиться, и в какой-то степени,

от этого он кажется ещё младше. — Как тебе такой вариант — думаю, нам всё ещё надо выяснить

прошлое моей мамы, потому что она может быть как-то с этим связана. В любом случае, наши

ближайшие планы от этого не меняются, а я пока узнаю, разрешат ли мне призраки нарушить

обещание.

Ури хмурится, обдумывая моё предложение, а я вновь пытаюсь не показать своим видом,

насколько мне важно его решение. В конце концов, он кивает.

— Обещаешь?

— Обещаю, — соглашается он. И я расслабляюсь, откидываясь обратно на кровать.

— Можешь рассказать мне о приведениях? Если уж я всё равно о них знаю?

Не думаю, что это доставит какие-либо проблемы, поэтому решаю ему рассказать. Он падает

на кровать, закидывая руки за голову.

На самом деле, мне не так уж и много известно. У приведений в основном одна цель —

наказать убийцу. У них всегда с собой что-то вроде сумки, у Аннабель, например, была корзинка.

Однажды, я спросила призрака, для чего это. На самом деле, я спрашивала многих, но ответил мне

только один. Как я уже говорила, они ещё те собеседники. Так или иначе, он мне показал.

Если основной «фильм» больше всего похож на ужастик, то в корзинке как раз лежит то, что

большинство предпочло бы показать на празднике, посвящённому их жизни. Дни рождения и

Рождество, поездки на пляж, новые домашние питомцы, родители, дети. Но это нечто больше,

нежели просто воспоминания. Воспоминания обладают свойством выцветать и выдыхаться. А здесь

вы словно всё переживаете впервые.

— Зачем они их собирают? — интересуется Ури, поворачивая голову, чтобы посмотреть на

меня.

— Не знаю, — честно отвечаю я. — Возможно, они слишком рана показались на пороге Рая, и

Святой Пётр не даёт им зайти. — Я вытягиваю руки, словно в попытке кого-то остановить. — Нет

87

свободных мест. — Я пожимаю плечами и легко продолжаю. — Им надо чем-то заняться, чтобы

скоротать время.

Ури не смеётся. Он снова начинает смотреть в потолок, и его лоб хмурится так, словно он

пытается прочесть ответы среди замысловатых узоров. Затем его лицо расслабляется.

— Думаю, я знаю. Их кончина настолько ужасна, что сперва они должны освежить все

хорошие воспоминания, чтобы стереть последнее, плохое. Ты бы хотела чтобы твоё последние

воспоминание было настолько хорошим, чтобы тебе даже не хотелось его забывать.

— Как смерть вообще может быть чем-то, что бы ты не хотел забыть? Всё то, что я видела…

— По телу пробегает дрожь. — Я бы не хотела переживать это хотя бы единожды, а тем более, снова

и снова.

— Ой, не знаю. Быть в окружении семьи на старости лет или совершить что-нибудь

героическое, например, в сражении или спасая кого-нибудь. — Его голос становится мягким и

немного метательным. — Или принести себя в жертву ради кого-то. Такое ты бы не хотел забывать

никогда.

Как раз не соглашусь. Видно, что Ури ещё совсем мал.

Он снова сменяет тему.

— А любят ли они подглядывать за теми, кто моется в душе?

Может, даже слишком мал.

Я смеюсь.

— Полагаю, если захотят. Но призраки любопытных Варвар мне ещё не встречались. Как я

уже говорила, у них на уме лишь одно. По крайней мере, у тех, что меня окружают.

— И много ли у тебя таких знакомств?

— Не много. Со временем они уходят. Я никогда с ними не встречаюсь, после того, как у… —

э-э-э — ловлю их убийц.

— Как давно ты начала их видеть?

— Я видела их всегда. Но они не приставали ко мне с подобными просьбами, пока я не стала

старше.

— И скольким же ты помогла?

Я закрываю глаза. Перед глазами каруселью проносятся тела, отделённые от их душ, и на

каждом из них висит бирка, чтобы мне проще было запомнить детали. Они не заслужили похорон

даже в моих мыслях. Кроме одного.

Все совершаю ошибки.

— Так сколько?

Сотни.

— Возможно, несколько десятков.

— Вау.

Наш разговор продолжается, и вскоре мы начинаем придумывать разные игры, чтобы чем-то

себя занять. К четырём утра нас снова одолевает голод. Автомат с едой сломан, так что вместо этого

мы готовим и едим воображаемые блюда. Если один догадается, что пожелал другой, они получат то,

что хотели. У меня совершенно не получается играть в подобные игры. Я угадывала гамбургер

десять минут подряд. В итоге, Ури идёт мне на встречу и «готовит» гамбургер, который я назвала

татарским бифштексом. У него игра идёт хорошо. Думаю, он жульничает.

— Вишнёвый юбилей! — победно кричит он, вскакивая с кровати.

— Убирайся из моей головы!

Часы приближаются к пяти, и наша игра замедляется и сходит на нет. Гурманские блюда

превращаются в фаст-фуд, и в конечном счёте мы замолкаем. Хай и Джо должны вернуться в любую

минуту — если всё прошло, как надо.

Ури тщательно выписывает узоры на спинке кровати, и я борюсь с желанием его остановить.

Есть вещи, которые повторять не стоит. Из крана монотонно капает вода; минутная стрелка сводит с

ума. Я открываю окно, и в комнату проникают звуки ночи. Не обращать внимания на очевидное

становится всё сложнее.

5 часов переходят в 5.30. Ури закрывается в ванной.

88

5.30 переходят в 5.45, и Ури выходит. Он старается спрятать лицо за волосами, но я точно

могу сказать, что у него красные глаза. Согласно плану, мы уедем без них в 6, однако, ни один из нас

не начинает собираться. Ури открывает окно шире, и в комнате становится холодно, но я всё равно