Третий дневник сновидений - Гир Керстин - Страница 15

- Мы сюда больше никогда не вернёмся, будь уверен! Или ты хочешь помочь миссис Ханикатт припрятать труп?

- Я просто хотел вернуть ей подсвечник, - произнёс он еле слышно.

Он действительно был безнадёжным недотёпой. Но я не хотела его ещё больше обескураживать. Щелчка пальцев оказалось достаточно, чтобы подсвечник исчез.

- Тебе нужно только немного поупражняться, - сказала я, по возможности оптимистично. - И немного больше уверенности в себе.

А ещё почувствовать успех. Это совершенно необходимо.

Обратная дорога потребовала явно больше времени, чем путь сюда. Дело было в том, что дверь с забавным шиповниковым замком, служившая мне одним из ориентиров, видимо, успела переместиться в другое место. К сожалению, я заподозрила это, лишь когда мы уже дважды свернули не там, где нужно. Грейсон даже не стал меня за это ругать. Он лишь устало кивнул, когда я сказала ему, что нам придётся довольно далеко идти обратно.

- Меня утешает, что и ты можешь иногда ошибаться, - сказал он. - Хотя я, конечно, понимаю, что это должно скорей беспокоить меня. - Он быстро оглянулся, не знаю уже в который раз. - Как здесь тихо!

- Хорошо, что тихо, - заверила я его точно так же, как говорил мне Генри.

Похоже, мы действительно здесь были одни, во всяком случае, если прислушаться к ощущению в желудке. До этого мне на миг почудилась мелькнувшая тень, но, когда я посмотрела в ту сторону снова, она исчезла. Зато я тут же сделала неожиданное открытие, и оно было отнюдь не жутким, а, наоборот, в высшей степени радостным.

Я остановилась так внезапно, что Грейсон в меня врезался.

- Дверь Матта! - Я восторженно показала на моё открытие. Дверь отблескивала красным лаком. - Мы бы никогда её не обнаружили, если бы не заблудились.

- Какого Матта? - непонимающе спросил Грейсон.

- Соседского Матта. Не знаю его фамилии. Сын нашей знакомой. Он опять вернулся к себе. Флоранс тебе не рассказывала? Эта дверь - точно его.

- Почему ты так уверена? - Грейсон покачал головой. - А главное, почему ты этому так рада?

Я показала ему на фразу, которая была написана чёрной тушью на почтовом ящике: «Держи окна открытыми». Это лозунг семейства Берри в романе «Отель "Нью-Хэмпшир"». Так называлась любимая книга Матта. И если этого ещё недостаточно: точно такой же красный цвет у его «Morgan Plus сколько- то».

- «Morgan Plus-8», - автоматически поправил меня Грейсон, а потом добавил: - Только не говори мне, пожалуйста, что тебе это очень нравится.

- Ах, к машинам я вообще безразлична. - Я продолжала внимательно следить за рядом дверей, чтобы не пропустить поворот. Тут, возле двери из матового стекла, нам надо налево, если не ошибаюсь.

- Я имею в виду не машину, - сказал Грейсон. - Почему для тебя важно, где расположена дверь Матта?

Я не ответила на его вопрос, только сообщила:

- Здесь нужно дальше. А там, впереди, опять налево, и мы окажемся на верной дороге.

- Лив! - Грейсон смотрел на меня пронзительно. - Что у тебя с этим Маттом?

- Совершенно ничего. Во всяком случае, ничего конкретного. Не больше, чем несколько не до конца ясных мыслей, которыми я не собиралась ни с кем делиться. И меньше всего с Грейсоном.

- Я просто рада увидеть его дверь, только и всего. Теперь я сама очень жалела, что вообще обратила на эту дверь внимание Грейсона. Его взгляд оставался таким же неприятно пронзительным.

- Не представляю, что в этом типе такого, что все девочки к нему тянутся. Флоранс уже целый год в него влюблена. Она несчастна оттого, что этот Матт продолжает в ней видеть всего лишь маленькую соседскую девчонку.

- Да, с этими парнями проблемы, - сказала я возмущённо. - Если ты неопытна, они видят в тебе лишь маленькую девочку и смотрят на тебя сочувственно. А если они узнают, что у тебя был до них друг, тогда ах...

- Тогда ах - что? - спросил Грейсон.

- Тогда они хотят, чтобы ты вела себя так же дальше. Как уже опытная. Впрочем, как ведут себя опытные, можно, думаю, где-то прочесть, но это не совсем настоящее. - Я говорила всё более возбуждённо, не замечая, что речь становится всё быстрей.

Не спуская с меня глаз, Грейсон замедлил шаги.

- Вот в чём проблема! - вырвалось у меня. - Если ты хочешь вести себя как человек опытный, нет другого способа, как только набраться этого опыта! Только тут и начинаются трудности. Это как с умением летать. Допустим, я назвала себя пилотом, хотя это неправда, но я сказала так лишь потому, что даже не представляю себе, как стать пилотом, и это вызывает сочувственную усмешку, а если ты не пилот, лучше от этого удержаться. Вот мне надо сейчас лететь на «Боинге-747», я, конечно, представления не имею, как это делается. Да и откуда? Понимаешь, в чём проблема? Я не могу больше делать вид, будто разбираюсь в полётах, иначе мне дадут самолёт, а я не смогу оторваться от земли. Что в таком случае мне нужно? Правильно! Опыт! Налётанные часы, разумеется. Или вместо этого предложит себя симулятор. И...

Я резко замолкла. Упс! Теперь и об этом заговорила. Грейсон всё равно за мной не успевал. Его взгляд уже был не сверлящим, только растерянным. Очень растерянным.

Слава богу.

- Бедная Флоранс, - быстро добавила я. - И глупые пилоты.

- Абсолютно. Игры воображения, - сказал Грейсон и впервые за эту ночь засмеялся.

Я понятия не имела, что он тут нашёл забавного, но для спокойствия спрашивать не стала. Молча обошли мы тяжёлую двустворчатую дубовую дверь у того же прохода, где находились и наши собственные. Эта территория была знакома даже Грейсону. Судя по его вздоху облегчения, он до сих пор не верил, что мы возвращаемся правильной дорогой.

Но почти тут же он сжался, и я тоже едва не вскрикнула от страха. Дальше впереди, а именно как раз перед дверью Грейсона, кто-то стоял. Я поскорей потянула Грейсона в тень тёмно-синей двери, всегда представлявшейся мне дверью директрисы Кук. Цвет двери был такой же, как у нашей школьной формы, на ней красовался герб «Академии Джабс». Слева и справа от двери стояли кадки со стройными пирамидальными самшитами, в тени которых мы и спрятались. (Почему дверь миссис Кук оказалась так близко к нашим дверям, оставалось для меня загадкой. Лично я, во всяком случае, не имела с ней никаких действительно близких отношений и надеялась, что это взаимно).

Грейсон побледнел, ибо тот, кто там впереди явно старался проникнуть в его сон, был не кто иной, как Эмили.

- Не понимаю, - прошептал он.

- Жалко, - прошептала я в ответ.

Мне было и вправду жалко.

- Что получается, если корень из шестидесяти трёх тысяч одного помножить на сто восемьдесят шесть, - услышали мы пугающий писк Фредди, - а полученный результат вычесть из трёхсот тысяч пятидесяти трёх, из этого результата ещё раз вычесть корень из шестидесяти трёх тысяч одного, а ответ перевернуть?

- Вроде тебе хотелось тут что-то изменить. - Я с упрёком ткнула Грейсона под рёбра.

- У меня не было времени, - прошептал он.

- Семьдесят одна тысяча триста восемьдесят три, - торжественно сказала Эмили и откинула назад прядь блестящих каштановых волос.

- Пароль, к сожалению, неправильный, - вежливо сообщил ей Фредди.

- Отнюдь! - Глаза Эмили сердито блеснули. - Результат - тридцать восемь тысяч триста семнадцать. Если цифры написать в обратном порядке, получится семьдесят одна тысяча триста восемьдесят три. А теперь впусти меня, глупый гриф.

- Пароль, к сожалению, неправильный, - повторил Фредди, который был не грифом, а наполовину львом, наполовину орлом и, несмотря на излишний вес и пискливый голос, выглядел весьма величественно.

Эмили топнула ногой.

- Я пересчитывала десять раз. Всё правильно. - В бешенстве она затрясла дверь. - Я не для того потратила пять ночей, чтобы ты мне напомнил эту глупую задачу и опять опроверг. Семьдесят одна тысяча триста восемьдесят три! Что значит - перевернуть? Минус тридцать восемь тысяч триста семнадцать?