I. C. G. (СИ) - "ToBeContinued..." - Страница 35

А рыжий, как ни в чем ни бывало, продолжал игнорировать брюнета, не раз уже успевшего раскаяться и пообещать Йену впредь не совершать необдуманных поступков, когда ластясь и стелясь перед своим парнем он вновь получал отказ, вынужденный с опущенной головой плестись спать на раскладное кресло, из последних сил сопротивляясь воле Дома, пока тот не шептал в темноту «у-й-д-и».

Галлагер поддерживал физическую стабильность саба короткими приказами и внимательно следил за его состоянием, но уступать и отменять наказание не собирался: с улыбкой наблюдая за утренними мучениями Микки, рыжий провожал взглядом прихрамывающую фигуру до дверей ванной и вновь напоминал о запрете самостоятельного удовлетворения, лаская слух громкими криками стоявшего под струями ледяной воды парня.

Но Милкович не сдавался: он знал, что от отсутствия секса в их паре страдает не только он, и продолжал совершать все новые попытки соблазнить своего Дома всеми возможными способами, проверяя выдержку Йена на прочность, забыв учесть лишь одно – Галлагеру дрочить никто не запрещал – и, признавая поражение в очередной раз, Микки едва терпел боль в звеневших уже громче Нью-Йоркского симфонического оркестра яйцах, прислушиваясь к тому, как в душевой кабине ласкает себя рыжий.

– Кажется, ты кроватью ошибся, – усмехнулся Галлагер, наблюдая за сабмиссивом, забирающимся на их совместное спальное ложе в очередной из вечеров.

– У меня все кости от этого чертового кресла уже болят, – пробубнил Микки, устраиваясь на захваченной с собой подушке, долго пылившейся в шкафу за ненадобностью раньше, ведь Милкович спать предпочитал исключительно на груди своего Дома.

– Мик, можешь даже не пытаться, – рассматривая затылок своего парня, отвернувшегося от него и улегшегося на бок, подогнув ноги, а задницей красноречиво потеревшись о бедро рыжего, прохрипел Йен, понимая, чего именно добивается брюнет. – Неделя еще, – напомнил он, отодвигаясь от саба, не желая вновь прогонять его с кровати, и перевернулся на живот, отворачивая голову в противоположном от Милковича направлении.

Уснуть Микки так и не смог: всю ночь проворочавшись на мягком матрасе в поисках успокоения и удобного положения, сабмиссив томно вздыхал и рычал, чувствуя рядом тепло своего Доминанта, умиротворенно посапывающего за просмотром красочных сновидений, не желая освободить своего парня от незаслуженного, по его мнению, наказания и, наконец, трахнуть его, подарив долгожданную разрядку измученному воздержанием организму.

– Блять, – прохрипел Милкович, в первых лучах рассвета рассмотрев десяток коричнево-оранжевых пятнышек на бледной спине Галлагера, почти полностью прикрытой одеялом. – Да ну, нахуй, – выдохнул он, резко переворачиваясь на бок, нависая над спящим на животе Йеном, опуская пуховую преграду ниже, сменяя тепло покрывала теплом своей ладони, нежными прикосновениями скользя вдоль позвоночника Дома, лаская кожу, сменяя пальцы губами, когда рука достигла шеи.

– Мик, что ты делаешь? – сонно пробормотал рыжий, не открывая глаз, чувствуя нежные поцелуи на коже где-то в области восьмого позвонка.

– Галлагер, харэ ломаться уже, – прошептал сабмиссив, прикусывая кожу на знаменитом своей чувствительностью участке тела своего парня, зализывая следы зубов языком после. – Я все понял, осознал, ладно? – освободившейся рукой скользя вниз, пересчитывая ребра рыжего, проговорил Милкович, выдыхая тихое признание на ухо еще не до конца проснувшегося Йена, прихватывая губами мочку и втягивая ее в рот.

– Я не собираюсь отменять наказание, – ответил Дом в подушку, чувствуя, как настойчивая ладонь саба сдвинула одеяло еще ниже, добираясь до резинки боксеров, а нетерпеливые пальцы уже успели пробраться под нее.

– Уверен, ты передумаешь, – улыбнулся Микки, понимая, что не очнувшийся еще окончательно от сна рыжий не стремится остановить его, а вновь затвердевший в трусах член, умоляющий об освобождении, не позволит так просто сдаться.

Взяв Галлагера за плечо и потянув на себя, брюнет перевернул Дома на спину, тут же блокируя возможное сопротивление своим телом, забираясь на него сверху, даже не подозревая о том, что сопротивляться рыжий даже не планировал.

Йену всегда нравилось то, каким покладистым и нежным может быть Милкович, когда ему что-то нужно, да и поиздеваться лишний раз над провинившимся сабом парень был не против.

Заслужил, все-таки.

Наклоняясь, скользя наполненной спермой мошонкой по низу живота Дома, устраиваясь на твердом уже, толстом органе Галагера задницей, даже через два слоя ткани белья чувствуя тепло члена своего любимого человека, Микки вновь вернулся с поцелуями к шее рыжего, аккуратно посасывая кожу и оставляя влажные следы.

Надежда на то, что сегодня затея удастся, появилась в голове брюнета тогда, когда на своих боках он почувствовал крепкий захват широких ладоней, а до слуха его донесся первый сдавленный стон Йена, не сумевшего сдержать внутри возбуждения от трения в паху и ласки языка на шее.

– Я не буду тебя трахать, Микки, – повторил Доминант уже не так твердо, окончательно убеждая в правильности выбранной стратегии саба, уже спешившего с поцелуями ниже, увлажняя бледную кожу груди и живота рыжего, продвигаясь к заветной цели, нетерпеливо подергивающейся в черных боксерах Галлагера.

Резинка трусов оцарапала нежную кожицу едва ощутимым прикосновением, заставляя Йена чуть вскинуть бедра, чтобы помочь Милковичу освободить себя от белья, капитулируя перед настойчивыми пальцами, готовыми разорвать уже мешающую ткань, признавая поражение в первом бою.

Но не в войне в целом.

А сабмиссив облизнул губы и переступил коленями по матрасу, размещаясь между ног своего парня, желая одержать победу в споре давно проверенным способом.

– Зря ты это затеял, – усмехнулся рыжий, замечая в голубых глазах настрой на решительные действия, прекрасно зная, что именно собрался делать Микки, давая возможность тому надеяться на успех задумки, но заранее обрекая его на провал следующей фразой: – Себя все равно ты трогать не будешь, – приказал он, разводя колени в стороны, предоставляя брюнету больше пространства, закрывая глаза и сминая затылком подушку в момент, когда головку его члена увлажнил горячий язык, а налившиеся и увеличившиеся в размерах яички ухватили дрожавшие пальцы.

Переводя дыхание от продолжительных манипуляций с достоинством любовника, собирая стекающую по стволу слюну, Милкович прошелся языком от корня до небольшого отверстия на вершине, особое внимание уделив чувствительной складке, соединяющей крайнюю плоть с головкой, зная, насколько нравится его партнеру подобная ласка, и вновь заглотил массивный орган, опуская голову ниже, проталкивая его в горло.

– Микки, черт, – чувствуя членом горячие стенки глотки, простонал Галлагер, едва сдерживаясь от того, чтобы не податься навстречу, зная, что подобное действие с его внушительными размерами может быть опасно.

Но его сабмиссив был не из робкого десятка: выгибая спину, он нырнул глубже, скользя головкой внутри горла, задержав дыхание до тех пор, пока покрасневшими и влажными губами не соприкоснулся с рыжими волосками паха, а перепачканным слюной подбородком не встретился с наполненными спермой яичками, вызывая легкий ответный толчок члена внутри себя, убеждающий в том, что Дому это нравится.

А ему еще как нравилось.

Ведь Йен готов был уже уступить Милковичу и как следует оттрахать саба, решившего добить его нервные окончания попыткой сглотнуть вместе с членом во рту, заставившей Галлагера громко вскрикнуть и попросить брюнета двигаться, чувствуя приближение оргазма, не желая так быстро прощаться с этими ощущениями, но данное самому себе обещание выдержать обоюдную пытку наказанием не позволяло капитулировать.

Брюнет тем временем решил сменить тактику и, выпуская достоинство своего парня изо рта, сосредоточил свое внимание на обтянутых мягкой кожей яичках, лаская их языком и посасывая, втягивая внутрь и вновь отпуская, а еще влажный ствол, не успевший забыть тепла его глотки, начиная надрачивать рукой.