Сага о йорге (СИ) - Шоларь Сергей Владимирович - Страница 20

   Пока Вигдис думала и решала, сбоку к Маргарез сейчас подошла другая обитательница гарда - молодая и крепкая женщина. Внезапно замахнувшись не по-женски широко, гардянка заехала Марге кулаком в нос. С другого боку приблизилась еще одна, схватила за волосы, за кольцо на шее, пригибая к земле. Кто-то ударил в бок - кажется, ногой, и еще раз, и еще - в голову...

   - Не бейте в живот! - закричала Марга, оказавшись на земле, в грязи. - Не в живот... Прошу, пощадите! У меня будет ребенок.

   Услышав такое, Сама и Керлин смягчились. Посадили на сено, утерли кровь. Вопросительно уставились на Вигдис - что с ней делать дальше?

   Вигдис, внимательно и сосредоточенно рассматривая Маргу, произнесла:

   - Мы все здесь - принцессы. Но жить-то надо... Ты - черная снаружи и такая же черная внутри. Но ты - сильная. У тебя своя судьба и ты не вечно будешь находиться в гарде. Тебе выпадает посидеть и на королевском троне. Но пока, раз ты черная, будешь при коптильне - чистить сажу и носить дрова. Тебе все покажут и расскажут. Береги дитя.

   - Дай ей настойки брира, - вдогонку сказала Вигдис одной из женщин. - Видишь, черноволосая животом мается.

   Выпив снадобья Коровьей королевы, съев потом хорошую порцию ячменной каши, Марга скоро оклемалась и пришла в себя. Было больно - болел разбитый нос; было обидно и страшно. Рабыня... Волчицу посадили на цепь, вырвали клыки, научили ласково вилять хвостом... Очень хотелось плакать. Но где-то там, внутри, шевелились и пели чистым звоном слова, которые ей сказала Вигдис, - словно полновесные золотые монеты в кошеле.

   "На королевском троне, говоришь?" - в который раз попробовала на вкус сказанное старой ведьмой Марга. И улыбнулась сквозь слезы: радостно, хищно и зло.

   Потекли, потянулись один за другим дни - в тяжком труде, и ночи - выкроить бы короткое время для сна. И для мечты: вот скоро родится сын... В том, что у нее родится сын Марга была отчего-то уверенна.

   Когда в гард явилась Брета, Марга сразу вспомнила освободившего ее у столба воина - уплывший без нее корабль, и эту лупаглазую гумкраппе, на которую одноглазый полубог ее променял. И сразу откуда-то из глубины, из груди подползло к горлу, словно змея, злорадство. "Не только мне ковыряться в саже и в грязи. Гляди, и это белобрысое рыбоедское пугало сюда приползло". Марга смотрела, как Брете промывают раны и исподтишка улыбалась. "Что, тварь, помог тебе твой Мертвый бог? Ты умрешь, а я буду жить, и вырвусь, обязательно вырвусь с этого проклятого острова. Недаром старая колдунья сказала, что я буду сидеть на троне. Вот и посмотрим."

   Марга не слышала, о чем бормотала Вигдис, пророчествуя судьбу Белой. Несколько дней ждала, предвкушала, что белобрысая заболеет от укусов скапингов, так же, как заболел Герман, и умрет, так же, как умер старый раб. Но время шло, а Брета не болела - наоборот, ее раны зажили необычайно скоро. Прошел месяц, и второй - Белая округлилась лицом, повеселела и вообще, видимо, чувствовала себя в гарде превосходно. Маргарез подчас казалось, что Вигдис и остальные обитатели гарда как-то по-особенному относятся к белобрысой, не заставляют ее ничего делать через силу, жалеют и даже заботятся. Еще через пару месяцев живот у Бреты оказался раза в два большим чем у нее. Бывшая баронесса бесилась и копила злобу.

   Южанка пробовала мысленно направить на белобрысую самые черные и страшные проклятия - так, как учила ее когда-то Парсена. Но ничего не получалось. Как только внутри у Марги складывался темный сгусток, змеиный клубок, предназначенный, чтобы ударить соперницу, в сознании непроизвольно появлялось грозная фигура Вигдис, и словно наступала ногой на все годиянское чародейство, давя его, как мерзкого червя. Ничего не получалось.

   Белая, в свою очередь, не особо помнила о черноволосой южанке, и как-то совсем её не замечала. Посмотрела тогда, когда впервые попала на ферму, узнала тоже. А потом, наверное, и забыла о ее существовании.

   Соперница сама напомнила о себе. Обманувшись в своих ожиданиях того, что Брета заболеет и умрет от укусов скапов, не доверяя больше никакому годиянскому колдовству, Марга приняла решение действовать своими силами, не дожидаясь милости случая и обстоятельств, и найти возможность отомстить. Как-то подловила Брету у загона, когда та медленно и неторопливо несла полную бадью простокваши для поросят. Остановилась поперек дороги. Загородила собой проход.

   - Ты, чучело безмозглое, - без всяких предисловий заявила Марга. - Гумкраппе, грязь, воронье дерьмо. И родится у тебя такой же урод, как и ты, потому что от свиньи рождаются только свиньи.

   Наверное, у Черной на лице и во всем облике сейчас было такое же враждебное и злобное выражение, как у той мелкой сучки-скапа, которая загородила дорогу Брете зимой на тропинке в гард. Такой же лютой ненавистью горели глаза. Не переставая презрительно и гадливо улыбаться, Марга шагнула к Брете, и ударила ее ногой в колено.

   - Ай! - скривилась от боли Брета. Черная трусливо оглянулась: не видел ли кто? И, убедившись, что их никто не видит, опять пошла в атаку. Вырвала у Бреты из рук бадью, замахнулась, расплескав молоко, и швырнула, ударила, стараясь попасть в голову, в лицо, задеть побольнее. Еще раз лягнула ногой. Брета отпрянула, испуганно подняла руки, чтобы защититься... А затем сразу схватилась за живот.

   - Тварь! - просипела Марга, снова воровато оглядываясь. - Я тебя придушу вместе с твоим выродком.

   Еще раз быстро оглянулась, плюнула в Брету и поспешила уйти, словно скап, укусивший и убежавший в заросли.

   Брета, одной рукой держась за живот, а другой потирая ушибленное колено, вся облитая простоквашей, присела прямо в грязь и захныкала, словно обиженный ребенок.

   При Вигдис Марга становилась совсем другой. Волчица словно превращалась в ласковую мелкую сучку, подленько и фальшиво виляющую хвостом перед матерой глыбищей-медведицей. Всякий раз старалась подсесть ближе к Коровьей королеве, чем-то услужить, показать себя с наилучшей стороны. И улыбалась, и щебетала, и разговор старалась поддержать, рассказывая о Сааре, о баронстве, не забывая упомянуть, что она обучена читать и писать.

   - У нас в Вольгрике, до набега, было три десятка дворов, - рассказывала Марга. - И еще три выселка, где-то по десятку. Отец мой, старый Уилфред, добренький был, говорил, что нужно с крестьянами-юргенами обходиться справедливо. Запустил хозяйство. Ни разу никого не наказал, разве что так, закуют какого-нибудь воришку в колоду, и подержат денек-другой - и выпустят. А им что - им бы по лесам шастать, нашу дичь выбивая, и праздники языческие устраивать. Так и получилось - пришли келги... ну, - Марга запнулась, не зная, как правильно сказать, чтобы не навлечь гнев островитян, - ваши... воины. А у нас бург недостроен: ров даже не начинали копать, ни стрел, ни припасов, ни слуг военному делу обученных... Железо стоит дорого. А все потому что крестьяне ленивые, не хотели работать и не платили оброк. Я - что, я девчонка была малолетняя... Была б моя воля - посадила бы на кол десяток самых строптивых юргенов, другие быстро бы научились, как знатных людей уважать. Вот вы, фру Вигдис, все правильно делаете: рабов нужно держать в узде. А то обленятся и перестанут работать. Вон эта, белобрысая - который день отлеживается, видите ли беременная она, мутит ее. А кто в свинарнике убирать будет? Там грязи по колено. Нужно ее наказать, а то обленится совсем. У нее на лице написано - тупая свинья, только жрать и спать...

   Вигдис иной раз внимательно поглядывала на бывшую баронессу, но ничего не говорила, никак не реагируя на змеиные подходы южанки. Обитатели гарда, не особенно разбираясь в титулах и привилегиях саарских дворян, называли бывшую иерену из Волчьего ручья "баронессой", или даже "принцессой".

   Несколько раз еще Марга подстерегала Брету, отрывая даже время от своего сна - она работала по ночам, следя за коптильней, а днем Вигдис разрешала ей немного поспать. Вместо сна Черная выслеживала Брету.