Фаворит Его Высочества (СИ) - "Лиэлли" - Страница 36

========== Глава IX ==========

Франц

Утром я проснулся оттого, что Анри пошевелился, чтобы встать с постели. Едва он отодвинулся, как я мгновенно распахнул глаза, испугавшись так, что чуть не остановилось сердце.

— Анри! — с нотками паники в голосе я вцепился в его руку.

— Тише, тише, маленький, я тут. — Он улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в губы. — С добрым утром, любовь моя.

— С добрым утром… — пробормотал я, садясь на постели, но все же не смог отпустить его руки. — Я испугался… — сплетая наши пальцы вместе, шепнул я.

— Я никуда не ухожу. — Анри поцеловал меня в лоб. — Поспи еще, ладно? Я только разберусь со своей командой.

— Хорошо. — Я послушно кивнул, с трудом заставив себя разжать пальцы, и лег на подушку, на которой спал он.

— Я буду на палубе, Франц. — Погладив меня по голове, мой пират поднялся и начал быстро одеваться, а я жадно наблюдал за ним с улыбкой. Он стал намного больше… И хоть я ни разу не видел моего Анри даже по пояс обнаженным в прошлом, все же почувствовал разницу этой ночью. Широкие плечи и грудь, испещренная множеством шрамов, мощный торс, твердый живот с чуть выпирающими мышцами пресса, узкие бедра и длинные ноги… А силу и нежность его рук я не раз успел на себе почувствовать за эту ночь.

Я удовлетворенно вздохнул, зарываясь лицом в подушку и краем глаза продолжая наблюдать за Анри. Мой… Боже… Только мой. Этот мужчина принадлежит мне одному. Я медленно втянул соблазнительный запах его волос, исходящий от подушки, с легким удивлением ощутив в нем нотку дыма. Он курит? Мой Анри стал курить? Мм… Но это только показалось мне еще более соблазнительным.

Он оделся и, улыбнувшись мне, вышел из каюты. Я с сожалением проводил его взглядом. Пожалуй, Анри — единственный на свете мужчина, которого одежда только портит, решил я. И осознание того, что этот мужчина мой, приводило меня просто в безумный, неиссякаемый восторг.

Я мгновенно забыл все свои страхи, тревоги, волненья, все то плохое, отвратительное и ужасное, что случилось со мной. Потому что теперь мой Анри был рядом, и я уже ничего не боялся. Ничто не было мне страшно. Ни мерзкий кардинал, ни его люди, ни английское правительство… Ален постоянно повторял, что если ты не имеешь влияния, могущества и власти, то никогда не сможешь защитить себя и своих близких и не будешь стоить и ломаного медяка в политической игре. Но вот он, мой Анри. Лишь простой пират, да и, наверное, без гроша за душой, без какого-либо влияния и могущества, но я знал, что он всегда сумеет меня защитить. Убьет голыми руками тысячу гадких Ришелье, плюя на все законы, на королевство, на правительство, на людей кардинала… Если только я попрошу.

Я обнял его подушку и зажмурился, не в силах перестать по-глупому улыбаться. Мой. Только мой. Единственный…

Но тут же я вспомнил про Филиппа, про близнецов, и улыбка моя исчезла сама собой. Я глубоко задумался. Я любил близнецов. Пусть не так сильно, как Анри, — мне стыдно было в этом себе признаться, — но любил всей душой, потому что они были со мной все эти годы, поддерживали в трудные периоды жизни, всегда были рядом, готовые рисковать собой ради меня. Я не мог отказаться от них даже ради Анри.

А Филипп? Мой будущий супруг, которого мне навязал все тот же треклятый кардинал, но который стал для меня вдруг таким хорошим другом? Находясь рядом с Филиппом, я не мог держать себя в руках и оставаться спокойным. Этот мужчина источал неподвластную никаким законам чувственность и притягательность, и я мгновенно загорался, стоило ему лишь просто посмотреть на меня. Но не только это заставляло меня колебаться с определением чувств. Я испытывал к нему очень большое доверие… Казалось, что я могу рассказать ему обо всем, что тревожит, и Филипп, как какой-нибудь волшебник, разом решит все мои проблемы и заставит улечься мои страхи и тревоги. Вот так просто.

Я вздохнул. Все так сложно… Или я шлюха? Потому что хотел их всех. Я не желал лишаться моих близнецов, это было бы равносильно предательству по отношению к ним. Я любил их как своих друзей, как хороших любовников, как братьев. Они были моим всем, заменили мне самого близкого родственника, помогли найти силы жить дальше после мнимого предательства Анри и поддерживали после смерти любимого дяди. Нет, я не имел права отказываться от них.

Анри я любил безумно и безоглядно. Моя первая и самая сильная любовь. Любовь моей юности, в нем заключался для меня весь мир… Нет, не было и речи о том, чтобы отпустить его. Я даже не мыслил об этом. После того, как только что обрел?! Нет, ни за что, я не переживу больше ни одной минуты разлуки с ним!

А Филипп? Притяжение к Филиппу не подчинялось никаким доводам рассудка и даже голосу разума. Я просто хотел его иметь. Как хотят иметь красивую, дорогую, роскошную вещь. Я вожделел его, желал страстно и безумно, меня тянуло к нему слишком сильно… К тому же он должен был стать моим супругом. Нет, я был слишком слаб, чтобы отказаться и от него, ибо всегда шел на поводу у своих желаний и амбиций.

Итак, в моей жизни появилось четверо мужчин. Четверо мужчин, которых я хотел, любил, желал… И я не знал, что делать в этой безвыходной ситуации. Мое сердце не желало делать выбор, а рассудок отказывался мне в этом помогать. И я решил оставить все так, как есть, надеясь, что все само обойдется и решится за меня.

Через час я оделся и вышел на палубу. Влажный морской ветер тут же пахнул мне в лицо, встрепав волосы и забравшись под рубашку. Я улыбнулся и потянулся. Солнечные лучи слепили глаза, и я прищурился. На меня смотрело множество пар глаз. Пираты… Анри среди них я заметил не сразу. Самый отъявленный сброд, какой можно найти в грязных портовых городках и на набережных. Нищие, бродяги, разбойники с большой дороги. Я даже попятился обратно к каюте, испуганно шаря взглядом по палубе.

— Разве я разрешал прерывать работу? — вдруг рявкнул громкий, весьма грозный голос моего Анри откуда-то сверху, я даже вздрогнул.

Все поспешно отвели от меня свои похабные, откровенно похотливые взгляды, и я вздохнул с облегчением. Анри, мой Анри стоял на верхней палубе возле штурвала, уперев руки в бока и широко расставив ноги в высоких сапогах. Ветер раздувал его свободную белую рубаху, словно паруса. Она была расстегнута до середины груди, и я мог свободно видеть широкую загорелую грудь и рваный шрам, пересекавший ее наискось. Мне тут же захотелось прикоснуться к нему, провести вдоль него сначала пальцами, а затем и губами… Попробовать солоноватую, чуть грубую кожу на вкус… Мой рот даже наполнился слюной, и я шумно сглотнул, чувствуя, как возбуждаюсь. Между ног стало горячо, особенно когда сознание наполнили воспоминания вчерашней ночи, проведенной в нежных и жарких объятиях моего пирата. Матерь божья, Франц, держи себя в руках!

Я сделал к нему один шаг… Другой, стараясь держать себя в руках. Так хотелось вновь утащить его обратно в каюту и любить, любить, не выпуская из нее весь день и всю ночь… и весь следующий день. М-м-м…

Но мой личный ад, в котором я грыз себя за свою никчемную нравственность или, точнее, за ее полное отсутствие, начался двумя секундами позже, когда я перевел взгляд на Филиппа, стоявшего тут же, рядом с Анри.

Высокий, статный, смуглый испанец с красивым открытым лицом, чувственными губами, манившими к глубоким бесконечным поцелуям, и жаркими агатовыми глазами, что обещали ночи зажигательной и беспредельной страсти. Черт…

И когда я на ватных ногах поднялся по ступенькам к ним… Ощутив тонкий, едва уловимый, возбуждающий аромат парфюма Филиппа и легкий запах табака и рома, чуть терпкого пота и простого сандалового мыла, исходящий от Анри… Они оба были примерно одного роста, стояли совсем близко друг к другу и улыбались мне. Мне!

Дыши, Франц. Дыши. Медленно, спокойно…

— Доброе утро, — как ни в чем не бывало улыбнулся мне Филипп, и я поразился спокойному выражению его лица.