«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов Издание второе, перерабо - Кузнецов Борис Григорьевич - Страница 36

О повреждении комингс-площадки следствие говорит предположительно.

А что же генеральный прокурор? Он повторяет затасканную легенду:

«16 августа 2000 г. в период с 00 часов 38 минут до 01 часа 30 минут АС-34 4 раза заходил на комингс-площадку АПЛ „Курск“ и 3 раза предпринимал попытку присоса к аварийно-спасательному люку крейсера, однако присос не происходил. Не получалось. Так бывает при сильном взрыве, когда вся конструкция испытывает сильные деформации. То же самое может произойти при сильном ударе о грунт. В данном случае произошло повреждение комингс-площадки, к которой должен пристыковаться аппарат».

На самом деле комингс-площадка — это цельная литая конструкция большой толщины, гораздо прочнее примыкающей к ней лодочной обшивки. При аварии может смяться все что угодно, только не комингс. Сказки военных звучали до тех пор, пока норвежские водолазы не сообщили, что люк цел. Один из них, Джим Маллен, на вопрос корреспондентки «Комсомольской правды» Наталии Грачевой «Как долго вы открывали первый люк?» заявил: «Он открылся очень легко».

Норвежские водолазы легко открыли спасательный люк.

В акте обследования спасательного люка «Курска», проводившегося после его подъема в ноябре 2001 года, указывается, что «на комингсе верхней крышки спасательного люка обнаружены два углубления длиной по 15 мм, глубиной 0,5 мм, шириной 1 мм каждое». В этой связи возникает несколько вопросов. Могли ли эти царапины стать причиной неприсоса спасательных аппаратов? Где, когда и каким образом они могли быть получены?

По мнению Александра Тесленко, мелкие трещины не влияли на ход спасательных работ. Это подтвердили две комиссии — правительства и Северного флота; в качестве причин, по которым спасательные аппараты не смогли присосаться, царапины они не упоминают. В заключении, подписанном командиром 40-го ГосНИИ Министерства обороны РФ Ю. Сухачевым, заместителем командира 1-го ЦНИИ МО РФ Л. Яшенькиным и генеральным конструктором АПРК «Курск» И. Барановым, по поводу царапин сказано следующее:

«Имевшийся на забоинах налет продуктов коррозии темного цвета исключает их образование в первые дни после постановки АПК „Курск“ в док ПД-50 (до проведения обследования состояния спасательного люка с комингс-площадкой). В связи с этим наиболее вероятно, что указанные повреждения комингса верхней крышки спасательного люка были получены до 10 августа 2000 года в результате нештатных воздействий при эксплуатации АПК».

Красноречивый вывод, не правда ли?

Мой любимый писатель-подводник Александр Покровский в статье «О „Курске“» писал:

«О спасении. Спасательная операция проведена так, что о ее руководителях ничего приличного сказать нельзя. Это позор. Причем вселенский. Особенно удручает то, что они начинают всем „баки заколачивать“ насчет того, что люди жили 6 часов. Это же просто бессовестно. По моим расчетам, они должны были жить минимум 3, максимум 7-10 суток.

Самое странное, что в ходе этой позорной „спасательной операции“ на лодку даже не пытались подать воздух через систему „Эпрон“, чтобы провентилировать кормовые отсеки и тем спасти людей хотя бы от отравления угарным газом. Через ту же систему „Эпрон“ на затонувшую лодку можно подать электричество, через нее можно продуть ЦГБ. Черт те что можно через нее делать, а они пытались несколько суток пристыковать эту плавающую спасательную ерунду на дохлых аккумуляторах. Даже если б и пристыковали. Даже если б и взяли несколько человек, то остальные, дожидающиеся своей очереди, могли бы хоть дышать нормально и свет бы у них был — ничего не сделано. Об „Эпроне“ — ни слова. А нас учили, что это азбука спасения».

Александр Покровский отлично знаком со всеми проблемами Военно-морского флота России.

Покровский понимает ситуацию как военный моряк, знающий кухню военно-морской машины, все ее винтики, все ее приводные ремни. Он без материалов уголовного дела, без консультаций и экспертиз несколькими мазками нарисовал маслом картину бардака на флоте и психологию начальственных «спасателей».

Привожу эту статью полностью в приложении № 5.

Адмирал Попов и прокурор Устинов с упорством, достойным лучшего применения, продолжают твердить: первый — о трещине в комингс-площадке, второй — о ее повреждении, не упоминая о том, что повреждение — это лишь царапина, которая, по мнению создателя лодки И. Баранова, вероятнее всего, появилась еще до выхода «Курска» в море, и продолжают покрывать непрофессионализм экипажей спасательных аппаратов, а также, не дай бог, конструктивные недостатки корабля.

Как «Курск» никогда, даже на государственных испытаниях, не стрелял перекисно-водородной торпедой, точно так же не было проведено ни одного испытания и ни одного учения по спасению экипажа с применением автономных глубоководных спасательных аппаратов.

Кто должен отвечать за эти просчеты? Руководство и конструкторы ЦКБ «Рубин», которые не осуществляли авторский надзор? Руководство ВМФ России и Северного флота, которое при проведении государственных испытаний, при включении корабля в состав ВМФ и при эксплуатации в течение четырех лет не озаботилось проведением хотя бы одного учения по спасению экипажа из ЗПЛ?

На эти вопросы однозначных ответов у меня нет. Они должны быть у бывшего главкома ВМФ, у командующего Северным флотом, у его начальника штаба, у прокуроров…

Следователь Егиев в дополнительном постановлении отвечает на эти вопросы, но его вывод о том, что виновных нет, остается без изменения.

«С. 127. В постановлении написано: „Вместе с тем предварительным следствием достоверно установлено, что даже при более раннем обнаружении местонахождения „Курска“ на грунте спасти экипаж не представилось бы возможным ввиду скоротечности его гибели“.

Дополнить словами:

1. Как следует из изложенного выше, поисково-спасательный отряд Северного флота не был готов к оказанию помощи подводной лодке, лежащей на грунте. В связи с этим изначально не было технической возможности организации должных поисково-спасательных работ.

В связи с этим учения с использованием подводных лодок вообще не должны были проводиться.

2. В результате ошибок командования Северного флота подводная лодка была объявлена аварийной с 9-часовым опозданием, в связи с чем с опозданием были начаты поисково-спасательные работы.

3. В результате ошибок командования силы ПСО оказались неготовы в необходимое время прибыть в район аварии.

4. Спасти личный состав атомной подводной лодки не представилось возможным в связи с отсутствием для этого необходимых технических средств.

5. Следствием не доказано, что личный состав АПЛ „Курск“ жил не более 8 часов. Напротив, материалами дела подтверждается, что сигналы из района аварии АПЛ „Курск“, в том числе аварийные сигналы, поступали вплоть до 11:00 14 августа 2000 года и фиксировались в Вахтенном журнале и на кассеты.

Техническая возможность спасения личного состава ПЛ могла иметься только в случае, если:

— подводная лодка была бы своевременно объявлена аварийной;

— спасательные суда с глубоководными водолазными комплексами (до 110 м), глубоководными водолазами и необходимым числом барокамер, современными навигационными и гидроакустическими приборами находились бы в районе учений или пребывали бы в 1-часовой готовности к выходу;

— на судах и подводных аппаратах был бы опытный экипаж (командование, акустики и др.);

— на вооружении флота имелись бы современные подводные аппараты с необходимым навигационным и гидроакустическим оборудованием, новыми аккумуляторными батареями;