Файтин! (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич - Страница 33

— Да госпожа кунчан-ним, — не спорит Юна, забирая назад свою книгу.

Хё Бин, чуть наклонив голову, задумчиво смотрит как она это делает, беря ее одной рукой, но ничего на это не говорит.

— Спасибо, кунчан-ним, — кланяясь, благодарит Юн Ми, забрав книгу.

— Обе, займитесь делом! — приказывает Хё Бин повернувшись к Су Чжи.

— Да госпожа президент, — кланяется та.

— Мой брат у себя в кабинете? — спрашивает Хё Бин у Су Чжи.

— Господин исполнительный директор обедает вместе с директором гостиницы, — кланяясь, говорит Су Чжи.

— Обедает? — говорит Хё Бин, — хорошо, я спущусь в ресторан. Они же в нашем ресторане обедают, так?

— Да, госпожа президент, — кланяется Су Чжи.

Хё Бин и ее секретарь уходят. Су Чжи молча смотрит на Юн Ми. В ее взгляде обида и возмущение. Юн Ми виновато опускает глаза, пряча за спину книгу…

Время действия: вечер этого же дня

Место действия: дом мамы Юн Ми. Семья ужинает перед телевизором. Юн Ми вяло копается в своей чашке с салатом, периодически бросая взгляды на тарелку с кусочками жареной курицы.

Сижу, давлюсь салатом. Это, конечно, не еда, но хоть будет желудку ночью, чем заняться. Завтра с утра в больницу. Доктор опять прописал сдать кровь на гормональный анализ и еще меня должны всего измерить. Руки, ноги, тело. Чтобы наблюдать за изменениями моего тела. Куда чего вырастет и насколько. Анализы, естественно окромя как на пустой желудок не принимаются, поэтому, ходить мне до обеда голодным… Эх-эх-эх… грехи мои тяжкие… Еще бы знать — какие? А то страдаешь тут, понимаешь, в неведенье… Неправильно это!

Сегодня был бит, как швед под Полтавой. А все-то началось с покупки книги. Шел себе по улице на работу, никого не трогал. Попался на глаза книжный магазинчик, с распродажей. А в нем, на витрине — книга американского продюсера, как я понимаю, из серии «для чайников». Цена после уценки — 800 вон. Это восемьдесят центов. Такие деньги у меня есть. Зашел, купил, решив открыть в своих «умениях» новую «ветку профессии». «Пригодится!» — решил я, — «хоть представление буду иметь — „о чем это?“. С продюсерами мне еще не раз придется столкнуться…»

Пришел на работу, воспользовавшись моментом, что никого нет, взялся читать. Тут нелегкая принесла Хё Бин. И что-то я конкретно тормознул. Вначале — просто не заметил ее появления, сосредоточенно обдумывая, как можно применить только что вычитанный в книге пример на практике. Потом — растерявшись, долго соображал — что сказать в оправдание? И, что паршиво, ничего подходящего в голову никак не приходило: чтение книжки на английском в подготовку к тестам по (французскому, например) никак не вписывалось, а информация из самоучителя продюсера в американском шоу-бизнесе вряд ли поможет корейскому секретарю в его трудовой деятельности.

Потом, статус Хё Бин. Это не Чжу Вон. Она тут самая главная. Насколько можно с ней шутить? Она вообще — шутки понимает? Я ее так второй раз в жизни вижу. Выгонит нафиг и плакали мои восемьсот баксов…

Пока думал, все сроки ответа вышли. Хё Бин сама определила свое виденье ситуации и начала действовать. Пришлось стоять, потупив голову и молча кланяться, чтобы не усугублять…

В итоге, больше всех пострадала моя сонбе. Вот уж воистину — «награждение непричастных!». Было очень неудобно. И как мне удается все время ее так «подставлять»? Само собой как-то выходит… Эх! Еще с родными поговорить нужно. Хё Бин обещала с ними поговорить о моей учебе. Нужно объяснить, как правильно на это реагировать. Чувствую, разговор будет непростым…

— У меня есть новости, — сказал я, дождавшись рекламной паузы.

— Какие, дочка? — повернулась ко мне мама.

— Я сегодня разговаривала с Хё Бин… — начал я, делая для привлечения внимания паузу.

— А кто это? — спросила меня онни отвлекаясь от телевизора.

— Это старшая сестра Чжу Вона. Президент сети отелей «Golden Palace» — пояснил я.

— И ты с ней разговаривала? — удивилась Сун Ок.

— Да, — сказал я.

— Разве такое возможно? — удивилась онни.

— Почему нет? — не понял я.

— Она президент, самый старший начальник. И она старше тебя. Это она с тобою разговаривала, — пояснила онни, — Ты неправильно сказала. Тебе нужно было сказать, что «со мною разговаривала госпожа президент». Поняла?

— Ну да, — ответил я, прокрутив в голове «барабан» корейской иерархии, — наверное.

— Не наверное, а точно, — покровительственным тоном сказала Сун Ок и спросила, — и о чем она с тобою говорила?

— Предложила оплатить мою учебу за границей, — сказала я, — из-за результатов моих тестов.

Онни, потянувшаяся в этот момент палочками к чашке с засахаренной грушей, замерла, не достигнув цели.

— Правда?! — повернувшись ко мне и смотря на меня круглыми глазами спросила Сун Ок.

— Угу, — вздохнул я, — предложила на выбор Америку или Европу, а потом работать в их компании.

— И что ты выбрала?! — с загоревшимися глазами подалась вперед онни.

— Я отказалась, — коротко сказал я.

— ОТКАЗАЛАСЬ?! — не поверила Сун Ок.

— Да, — кивнул я.

Мама, обеими руками, крепко прижала к груди маленькую зеленую подушечку. Молча.

— ПОЧЕМУ?! — трубным голосом теплохода в тумане вопросила онни, смотря на меня глазами-прожекторами.

Почему? Ну, предложение Хё Бин на первый взгляд выглядело весьма заманчиво. Особенно для корейской девчонки с окраины. Учиться за границей, фирма оплачивает учебу, а потом сразу есть, где работать. Красота! Только вот я никак не верю в то, что деньги дадут просто так. Стопроцентно уверен в том, что их придется потом отработать. Или зарплату сделают маленькую, копеечную, с требованием в контракте — пятнадцать лет отпахать на фирму-благодетельницу, или работой завалят так, что ни вздохнуть будет, ни пернуть. Тут капитализм, детка! Древний и махровый. Бессребреники в нем давно вымерли, остались одни акулы. Я, на сцене, только за время этой учебы в сто раз больше заработаю. Да и потом? Если пойти по этому пути, придется жить бок о бок с корейцами, по их законам. А согласно им, этим законам, к тридцати годам, всякая нормальная корейская женщина, при условии, если она, конечно, нормальная, должна выйти замуж… На кой оно это мне?

А еще, Хё Бин, честно говоря, мне, как руководитель, не нравится. Пришла, влепила штраф и тут же предложила «пряник». Ну, хоть паузу бы сделала какую-нибудь между этими событиями! Похоже, у нее «семь пятниц на неделе». Свяжешься, будешь потом «летать»… От рассвета до заката…

— ПОЧЕМУ?! — снова спросила меня Сун Ок.

— Видишь ли, онни, — неспешно говорю я, — я решила стать айдолом. Учеба за границей никак не подвинет меня к этой цели. Поэтому, я и отказалась…

Немая сцена… К нам приехал ревизор…

Время действия: утро следующего дня.

Место действия: комната сестер. Сун Ок уже встала и спустилась вниз. Юна еще спит.

Черный лакированный рояль, белые клавиши. Незнакомый концертный зал, погруженный в темноту. Яркий луч прожектора, бьющий откуда-то сверху, освещает только кусок сцены, рояль и исполнителя — меня. Клавиши, под моими пальцами, рождают бесконечно прекрасную мелодию. Она заполняет собою все окружающее пространство. Мне кажется, что я сам становлюсь музыкой, растворяясь в ней. Вокруг меня, в воздухе, парят золотые песчинки. Они неспешно движутся по каким-то им одним ясным направлениям. Их присутствие ничуть не удивляет и не напрягает меня. Откуда-то я знаю, что это хорошо. Очень хорошо, что они здесь. Я играю, смотря, как они неспешно плывут мимо меня. Ощущение, что они слушают, как я играю. Неожиданно, в прекрасную мелодию вклиниваются посторонние звуки. Мерзкие и противные. Разрушая царящую гармонию.

Пространство вокруг меня начинает качаться и изгибаться. Золотые песчинки взмывают вверх и исчезают в темноте… Я просыпаюсь…