Рота - Подопригора Борис - Страница 52

• Предыдущая
• 52/62
• Следующая

Магомед пожал плечами, присел рядом, потом поднял голову, заметив какое то движение в тумане:

– Командыр! Смотри – афганец бежит из штаба Джамара – каторый пленный собака печенку съел…

К их костру действительно быстрыми шагами подходил бородатый, темнокожий и сухощавый муджахед.

– Саляму алейкум!

– Алейкум ас салям…

Хамзат сделал рукой приглашающий жест, но афганец покачал головой, он торопился вернуться к своим:

– Хамзат, тебе каманда Хаттаб. Нада ставят. Феделял аз из Рошни Юрт бэ Улус Керт пошел. Нада праверят. Закроют дарога – здэс убиват будет. Фахмиди – понят?

– Фахмиди – понял, – кивнул Хамзат. – Аджалее карэ шайтан аст[29].

Афганец щелкнул языком, улыбнулся и пошел обратно в туман. Хамзат снял горячий хлеб с веточки, разломил, отдал половинку Магомеду. Пока тот дул на горячий кусок, поставил ему задачу:

– Возьмешь двух братьев с документами – прописка Улус Керт или близко… В обычной одежде, без оружия… По дороге двух женщин старых найдешь – как родственники… Все вы – беженцы, понял? М м мах, когда ты по чеченски научишься? Денег не бери. Только советский – мало. Придешь Улус Керт. Там есть магазин лавка. Слева от него – дом Исрапилова. Пойдешь к нему разменять советский четвертной – вот этот, я тебе его даю – видишь, номер кончается на 02. Это – пароль. Исрапилов тебе денги менять будет – должен показать такую же, только номер кончается на 03. Теперь запоминай – он будет тебе как будто денги менять – советский на российский. Даст две десятки. Если в Улус Керт спокойно – он даст денги, где номер кончается на 2 или 0. Если гоблины мимо прошли – номера будут кончаться на 5 или 6. Тогда надо будет братьев собирать, пока туман… Пока туман – вертушек нет.

Магомед, молча пожирая хлеб, кивал головой. Из ближайшего вагончика, зевая, к ним вышел Алик. На Алике была надета новенькая, еще совершенно чистая униформа, такие же новенькие высокие ботинки. Хамзат молча посмотрел на него, в какой то момент у него возникла идея отправить Алика вместе с Магомедом, но потом Хамзат отказался от этой мысли. Если уж решил он сделать из парня муджахеда – значит, надо быть последовательным… Нельзя прятать его от войны. Пусть он побыстрее в первый раз выстрелит в русского. Тогда он станет настоящим чеченцем. Может, тогда он станет просто нормальным…

…Рота десантников шла тяжело, медленнее, чем те гипотетические три километра в час, о которых говорил Самохвалов Примакову. Ничего удивительного в этом, конечно же, не было. Такой медленный темп передвижения не свидетельствовал о плохой подготовленности личного состава. Просто практически каждый десантник был нагружен, как вьючный ишак. Судите сами: каждый рядовой помимо автомата и лопатки тащил на себе по семь боекомплектов. Боекомплект, или БК, – это четыре магазина к автомату. Четыре умножаем на семь – получается двадцать восемь. Да плюс по четыре гранаты. Плюс всякая мелочевка – ножи, индивидуальные пакеты, какие нибудь энзэшки из жрачки (основной то запас еды перло хозотделение). А в роте – три ротных пулемета – их вдвоем переносят. Да к каждому пулемету – десять цинков. Считай – тридцать солдатиков на себе по цинку прут. Да еще три миномета. Да мины к ним. Плюс гранатометы и выстрелы к ним. А еще мины противопехотные. А еще… Впрочем, наверное, и этого неполного перечисления хватит, чтобы представить себе весь кайф, который можно было поймать от этой прогулки на природе.

Чуть разгружали только боевое охранение, остальные – каждый – тащили на себе минимум по полцентнера… Да еще шли все время почти вверх градусов под пять… И грязное месиво под ногами… Рота шла тяжело. Люди все же – не ишаки. Даже с учетом того, что эти люди служат в ВДВ…

Самохвалов нервничал. Зимой в Чечне смеркается рано – вот майор и хотел дойти до места засветло – хуже нет, чем окапываться и обустраиваться в темноте…

Привал Самохвалов скомандовал лишь часов в одиннадцать, когда личный состав уже в прямом смысле падал от усталости. А прошли то всего навсего километров десять с «хвостиком». И еще надо было пройти больше пяти…

Во взводе старшего лейтенанта Панкевича первые минуты привала никто не проронил ни слова – все дышали.

Первым молчание нарушил Конюх:

– Я весь мокрый, пацаны… Хоть выжимай… Сил нет эту хрень переть…

Маугли, закуривая «приму», «посочувствовал»:

– Эх, Копытный… А ведь все от твоей жадности. Мог бы налегке прогуляться.

– Это как это? – не понял Конюх, и Маугли разъяснил ему:

– Ну как как… Нанял бы местных пацанов, они бы тебе мигом все дотащили… Так все великие путешественники поступали – входили в плотный рабочий контакт с местными…

Маугли говорил абсолютно серьезно, и Конюх понял, что над ним глумятся, только когда Веселый угрюмо буркнул:

– Рот закрой… А то залетит чегось… Местные бы тебе дотащили… Угу… И еще уши бы отрезали… И в жопу бы их…

Взвод заржал – шутка, конечно, была немудреной, но пацанам нужна была разрядка. Они действительно очень устали…

Невдалеке перекуривали Числов с Самохваловым. Они обернулись на смех – майор нахмурился было, но потом сказал, устало махнув рукой:

– Ржут, значит, еще силы есть… Это хорошо…

– Хорошо то хорошо, – вздохнул Числов. – А идем медленно.

– Ну и что ты предлагаешь? – раздраженно свел брови Самохвалов. – Плеткой их стегать? Так они до места дотащатся и свалятся… А нам еще окапываться… Хорошо еще – там старые минные поля остались… С первой войны еще… Я так думаю – к ним привязываться будем… Все как то… понадежнее… Как сам думаешь?

Числов ответить не успел – неподалеку послышался шум, будто по склону кто то запустил несколько крупных камней.

Самохвалов сощурился, приглядываясь:

– Японский городовой! Кто это там? У Панкевича, что ли?

– Нет, – покачал головой Числов. – Это завьяловские… У Панкевича вон пацаны – ржут сидят.

– Да, – сказал Самохвалов. – Сам вижу… Блин, как слоны на водопой, ядрен батон…

– Товарищ майор, – через паузу спросил Числов. – А почему вы сразу на Панкевича подумали – на автомате? Я к тому, что у Левона взвод то приличный… А вы к нему… Почти так же, как Примаков.

Самохвалов сердито засопел было, но все же ответил:

– Вот ты тоже, Числов… Найдешь время, понимаешь, для онанизма душевного… Черт его знает, Панкевича твоего. Офицер он дельный, не спорю, но какой то… Тихий, что ли… Безответный… Иной раз просто хочется, извини, зло сорвать. Вот – как Христосик просто… На нем – знаешь, что не обидится… Вот тогда, со стогами этими, когда Примаков его дрюкнул… Я же сам сказал тот стог оставить… А он – ни гугу… Ну и полковник его… Я, кстати, потом Примакову все объяснил, а он, знаешь, что мне сказал? Что тихих в десанте не бывает. Вот.

– Можно спорить, – повел шеей Числов.

– Можно, – кивнул Самохвалов. – Да только на хер нужно? Хочется тебе – хоть в жопу целуй Левона… Я что, его схарчиваю, гноблю? Давай, Сергей, не будем… Никто к нему специально не придирается. А любить – не обязан. Я что, не вижу, что Завьялов или тот же Орлов с Саранцевым – распиздяи в три раза больше? Все вижу. Не сомневайся – вижу. Не слепой. А вот они мне – ближе как то… А тебе – конечно, Панкевич…

– Почему «конечно»? – спросил Сергей, и майор аж сморщился:

– Все, Числов, завязывай… Не ко времени ты эти ковырялки затеял… Сейчас будем выяснять, кто как к кому относится и почему… Аккурат для «выхода» базар… Оставь это для Питера – вот там, с бабами…

– С какими бабами? – напрягся было Числов, но Самохвалов сморщился еще больше:

– С никакими. Все. Хорош. А то – договоримся… Все. Не охуевай, Сережа… Ты лучше глянь, какая срань: туман то – еле расходится… А ведь скоро полдень. Смекаешь, к чему я?

– Смекаю, – вздохнул Числов. – Надо ребят поднимать… Через пятнадцать минут – подъем – марш?

– Да, – сказал Самохвалов. – А то нам потом наша же жалость боком выйдет… Погоди, глянь ка… Числов. Видишь? Или мне уже мерещится?

• Предыдущая
• 52/62
• Следующая