Вангол-3 По следу «Аненербе» - Прасолов Владимир Георгиевич - Страница 37

– Есть отставить фантазии!

Они подошли к тому, что, по-видимому, было входом, и остановились. Вангол потрогал металл монолитной стены, он был холодный и абсолютно гладкий на ощупь.

– Да, чем выше степень обработки, тем долговечнее поверхность металла. Интересно, что это? Какой-то сплав олова, он очень светлый для стали. Я до службы вообще-то механиком был, металловедение изучал.

Федор постучал рукоятью ножа по поверхности, звук был глухой. Он попытался сделать царапину острием, но острие его ножа скользило, не причиняя поверхности стены никакого вреда.

– Обрати внимание, Вангол. Какой прочный материал, у меня лезвие из уральской особой стали, а не берет!

– А вот это, кажется, двери, смотрите…

– И как эти двери открыть, а, Ярасим, ты у нас теперь первооткрыватель дверей в неведомое…

Они подошли к высоким, не очень широким дверям, и в это мгновение створки двери стали абсолютно бесшумно раздвигаться. Из полумрака входа в неизвестность пахнуло какими-то непонятными запахами.

– Стойте, если мы войдем, а они закроются, как в той ловушке?

– Давайте отойдем. Посмотрим, что будет.

Они отошли назад. Двери остановились и пошли назад, потом захлопнулись.

– Неужели здесь тот же механизм? – глядя на дорожную плиту у себя под ногами, рассуждал Федор.

Но плита была целиковой и уходила назад еще метра на два. Федор медленно стал приближаться к двери, и только в метре от нее началось движение.

– Здесь по-другому. Похоже, механизм каким-то образом срабатывает на приближение к нему. Постойте там, я войду один.

– Давай, Федор, мы подстрахуем.

Федор шагнул в темноту входа, и тут же включилось освещение. Вангол и Ярасим видели через раскрытые двери длинный коридор, в начале которого оказался капитан.

– Пройди вперед, посмотрим, что будет.

Федор сделал несколько шагов, и двери за ним медленно закрылись.

– Вот так… – произнес Вангол. – Теперь надо, чтобы он вернулся…

Не успел Вангол закончить фразу, как двери мягко и бесшумно стали открываться и в них появился улыбающийся Федор.

– Вот это да, вот это автоматика! Вы видели, там внутри освещение есть, все включается…

– Видели, видели… Идем, Ярасим…

– Вангол, я останусь снаружи, мало ли что…

– Хорошо, жди здесь, – сказал Вангол и шагнул в проход к ожидавшему его капитану.

Они пошли внутрь, и двери за ними сомкнулись.

– Ну вот, теперь можно и отдохнуть, – сказал Ярасим и, бросив с плеча мешок рядом с вещами ушедших, завалился в мягкий мох и через мгновение уже крепко и спокойно спал.

Штурмбаннфюрер СС Пауль Штольц не ожидал, что события будут разворачиваться столь стремительно. После собеседования, которое произошло через день после его разговора с дядей, Штольца вызвали в Рейхсканцелярию. Прибыв на Вильгельмштрассе, 77 ровно к десяти, он прошел через ухоженный дворцовый двор и поднялся по ступеням главного входа. Пропуск на него уже был у дежурного офицера. Его сопроводили по длинному лабиринту коридоров и комнат и оставили в огромной приемной.

– Ждите, вас пригласят.

Постепенно в приемной собралось около пятидесяти офицеров СС и мужчин, одетых в гражданское. Ровно в десять тридцать они были приглашены. Огромные резные двери раскрылись, пропуская их в роскошный зал княжеского дворца с дорогим паркетом полов и старинными портретами на стенах, где в сопровождении Гиммлера их встречал сам фюрер. Громкое приветствие «Хайль Гитлер!» заставило вздрогнуть, казалось, застывший воздух старинной залы. Гитлер энергично вскинул руку в ответном приветствии. Все стояли по стойке «смирно», пока фюрер медленно проходил вдоль шеренг, внимательно вглядываясь в мужественные, непроницаемые для эмоций лица истинно арийских мужчин.

Пройдя всех, он вернулся в центр зала. Его лицо было исполнено чувством удовлетворенной гордости. Глаза горели фанатичным огнем, зажигающим в сердцах стоявших перед ним людей неистребимую жажду повиновения этому человеку. Непонятную, сковывающую собственную волю, но каким-то образом наполняющую уверенностью и необъяснимой радостью их души. Штольц стоял во второй шеренге и испытывал на себе это мощное влияние. Он боялся, что не выдержит, выдаст себя взглядом или мыслью, он прекрасно понимал, что именно сейчас за каждым из них внимательно наблюдают десятки глаз опытнейших специалистов в области психологии и анализа. В последний момент он собрался, представив перед собой лицо Ольги, и внутренняя нервная дрожь прошла, уступив место уверенности и спокойствию человека, знающего, что и зачем он делает. Именно это увидел в его глазах фюрер и остался доволен увиденным.

– Господа офицеры! Для вас наступил момент истины! Вы приняли историческое решение, значение которого неоценимо. Потомки будут слагать о вас легенды. О вас будут петь гимны и песни миллионы и миллионы немцев, сохранивших чистоту крови великой арийской расы. Расы правителей и господ на земле. Вам придется многого лишиться и многое испытать. С сего дня вы исчезаете из этого мира, чтобы родиться в новом. Эта вынужденная мера просто необходима для обеспечения полной секретности вашей миссии. Полной безопасности того дела, реализации которого вам выпала честь посвятить свою жизнь без остатка.

Гитлер на несколько секунд замолчал, опустив взгляд. Тишина в зале была просто оглушающая. Фюрер поднял глаза и заговорил дальше. Его голос сменил тональность, стал тише, и оттого речь казалась более одухотворенной.

– Вы станете одними из первых кирпичиков нового арийского мира, нового рейха, не омраченного грязью и страданиями прошлого. Ваш сектор работы – создание чистой расы. То, чем вы занимались до сегодняшнего дня, реализуя программу «Источник жизни», нужно будет продолжить там. Необходима адаптация детей к новым, несколько отличным от этих чисто земных условиям. Необходимо, чтобы они росли на новой земле с полным пониманием того, что именно эта земля их родина. Настоящий фактор я считаю определяющим в становлении личности настоящего арийца. Чувство наличия единой для всех родины, единого языка, единой традиции, единой великой нации. Чистой нации. Без всякой примеси недочеловеков всех мастей, заселивших и засоривших землю. Все они останутся здесь делить между собой землю и грызться за лишний кусок хлеба. Мы не доверим варварам достижения мирового искусства, они принадлежат нам по праву крови. Все прекрасное, созданное тысячелетиями, вопреки варварам-разрушителям, будет собрано и сохранено для наших потомков. Лучшие инженеры и ученые на основе древнейших знаний наших предков создадут новую цивилизацию, способную развиваться несравнимыми по качеству темпами. Главное то, что там нам никто не сможет помешать. Там мы будем недосягаемы для народов-паразитов, тысячелетиями пронизывавших нашу расу, питающихся нашей благородной кровью, унося из нее силу и могущество.

Он замолчал, потом поднял в приветствии руку и тихо произнес:

– Слава великой нации!

– Слава великой нации! – взорвал тишину строй.

Тяжелые люстры, казалось, качнулись, тихо зазвенев хрустальными лепестками.

Когда Пауль через два часа пересказывал эту сцену Ольге, он был бледен от волнения. Они собирали вещи, за ними должен был подъехать автомобиль. Никакой возможности сообщить о том, что произошло, в Центр не было. Упускать возможность такого внедрения в архисекретные структуры рейха было бы преступлением.

– Пауль, нам очень повезло, я счастлива, что буду твоей супругой! – смеясь и танцуя по номеру, выкрикивала Ольга.

Она старалась успокоить действительно несколько растерявшегося от этих событий Штольца.

Включив радио, передававшее сводку событий на Восточном фронте, он шептал ей.

– Ольга, ты понимаешь, согласно инструкции, мы с тобой погибнем, об этом сообщат в прессе, моим родственникам. Они будут считать, что я мертв. Они будут поминать меня, живого… Это грех. Понимаешь, грех.

– Пауль, мы живы и, выполнив задание, вернемся. Многих по ошибке хоронят раньше срока. Война. Плохо, что мы не можем ничего сообщить в Центр.