Черная вдова - Мариковский Павел Иустинович - Страница 17

Постепенно от дождей стали разрушаться логова каракурта, и вскоре уже ничего не напоминало об их короткой и бурной паучьей жизни. Но в многочисленных коконах затаилась многочисленная рать крошечных паучков. Оцепенев, они приготовились к зиме и встрече с весною.

Я распростился с фельдшерским пунктом, со своим помощником и, собрав небольшое оборудование и пожитки, уехал в Ташкент. Немного было грустно расставаться с маленьким кишлаком Мурат-Али. Здесь я познал радость поиска, а кропотливый труд принес глубокое удовлетворение. Маркелу я обещал приехать снова весною и продолжить работу — нерешенных дел с каракуртом оставалось немало. Но оба мы не подозревали, что этот тоскливый дождливый день моего отъезда стал последним в Мурат-Али. Трудно предугадать дела человеческие!

В обработке полученных летом материалов, в писании научных статей быстро пролетела короткая южная зима, а когда наступила весна, меня снова безудержно потянуло в поле. Но встретить весеннее пробуждение каракуртов не удалось. Высоко в горах, в сотне километров от городка Шахрисябза, в верховьях речки Игрису, в маленьких глухих кишлаках, разбросанных почти под вечными снегами, вспыхнуло какое-то заболевание, и мне пришлось возглавить от института небольшой отряд, чтобы на месте, поставив серологические реакции, попытаться установить диагноз.

Поездка в верховья Игрису была очень интересной и запомнилась на всю жизнь. Но через несколько дней после возвращения грянула Великая Отечественная война, и в первые ее дни я был призван в армию…

Прошло долгих пять лет войны и еще год после ее окончания. В конце 1946 года, демобилизовавшись, я возвратился, но уже не в Ташкент, а в Алма-Ату, где поступил работать в Институт зоологии Академии наук Казахской ССР. Здесь мне предложили заведовать лабораторией энтомологии, и я с рвением принялся за работу. Но заниматься только одним ядовитым пауком каракуртом не мог. Зато в течение нескольких лет побывал в разных местах его обитания, что дало дополнительный материал для сопоставления с тем, что было исследовано в Мурат-Али.

Каракурт и домашние животные

Удивительно, но факт! Впервые в России каракурт обратил на себя внимание как паук, опасный не для человека, а для домашних животных.

Энтомолог Н. Мочульский впервые сообщил, что в 1838–1839 годах в степях низовий Волги от укусов каракурта погибло около семидесяти тысяч голов скота. Через тридцать лет М. Б. Щеснович подсчитал, что только на небольшом участке северной части киргизских степей в 1869 году от укусов каракурта пострадало 512 верблюдов, лошадей и крупного рогатого скота. Из них погибло 137 животных. О массовой гибели домашних животных от укуса каракурта рассказывает и Россиков. Только в одном Казалинском уезде в 1898 году он насчитал отравленных ядом паука — 738 верблюдов, 192 лошади, 30 голов крупного рогатого скота, 5 овец, 20 коз. В 1904 году С. В. Констасов сообщил, что в Икицохуровском улусе калмыцких степей пострадало от отравления ядом каракурта 312 верблюдов и лошадей, не считая рогатого скота и овец. Примерно четверть отравленных животных погибло. За этот же год в Малодербентском улусе погибло или пострадало 649 животных. Кроме того, отравление животных укусом каракурта нередко оставалось нераспознанным, так как клиника их заболевания была неизвестной.

С давних времен, главным образом со слов местного населения, принято считать, что более всего чувствительны к яду каракурта верблюды. По рассказам чабанов, укушенный верблюд инстинктивно стремится в воду и, упав в нее, лежит двое-трое суток, пока не погибнет или не выздоровеет. Выгнать отравленного верблюда из воды невозможно. Болезненно переносят яд лошади. О крупном рогатом скоте существуют разноречивые суждения.

Интересно было проверить ядовитость каракурта на различных животных. Наблюдения показали, что у кошек отравление выражено нечетко. Но в моих опытах, выздоравливая, они всегда стремились к теплу.

Ушастый еж проявил свою удивительную невосприимчивость к яду каракурта. Шестикратную смертельную для морской свинки дозу яда каракурта он перенес без каких-либо симптомов. Оказались нечувствительными к яду также собаки. Многократные укусы у них вызывали кратковременную и быстро проходящую сонливость и легкие признаки потери равновесия. Невосприимчивость собак к яду паука была подмечена еще в 1903 году А. С. Щербиной, а затем, в 1939 году — М. И. Максимовичем. Описанная Россиковым гибель собаки от укуса каракурта, судя по всему, произошла от яда змеи.

Реакция овец и коз на яд каракурта оставалась тайной. В народе очень широко распространены рассказы о том, как овцы, увидев каракурта или скорпиона, наперебой мчатся к ним и с жадностью их пожирают. Те овцы, которые полакомились каракуртом или скорпионом, быстро набирают в весе, становятся жирными. И одновременно с этим, по официальным данным ветеринарных врачей, овцы — нередкие жертвы ядовитых пауков, и их приходится прирезать при сильном отравлении. Иногда такой убой овец носит массовый характер.

Молодые ветеринарные врачи Алма-Атинского мясокомбината с пониманием отнеслись к моей просьбе и разрешили поставить опыты на овцах и козах, только при одном условии: животное должно быть забито при угрожающих симптомах отравления.

Опыты ставились в июле-августе 1947 года. Паук, посаженный на тело овцы, слегка захватывал хелицерами кожу, но, оставленный в покое, тотчас же пытался сбежать. Если его сильно прижимали к телу, то он, защищаясь, кусал и выпускал яд. У овец и коз на месте укуса всегда появлялось яркое малиновое пятнышко, и чем больше паук выпускал яда, тем сильнее оно разгоралось. Судя по поведению животного в момент укуса, оно не ощущало боли. Но через 20–45 минут овца, слегка сгорбившись и согнув голову, начинала мелко и беспрерывно дрожать. Вскоре она становилась беспокойной, скребла ногами землю, ложилась и вскакивала, настойчиво пятилась назад, стараясь упереться в твердый предмет и найти в нем опору. Вскоре беспокойство усиливалось, попытки лечь на землю учащались. Каждый раз животное вставало с трудом. Затем овца начинала беспрерывно вертеть головой, круто сгибая ее то в одну, то в другую сторону. Через час или два появились симптомы клинических судорог мышц брюшного пресса и диафрагмы. Развивались симптомы асфиксии: животное дышало с трудом, широко раскрывало рот, высовывало язык, вибрировало нижней челюстью, хрипло стонало. Появлялась обильная слизь изо рта и носа. Беспрерывно мечущееся животное, его громкие стоны, льющиеся слезы говорили о мучительных страданиях, но через три-шесть часов животное постепенно выздоравливало.

Насколько опасен укус каракурта для овец и коз? Мне никто не мог ответить прямо на этот вопрос, так как пострадавшее животное обычно тотчас же прирезалось.

Мои опыты показали, что укус одного паука овцы и козы переносят хорошо. Только множественные укусы, что в природе вряд ли возможно, вызывают угрожающее жизни отравление. Таким образом, забой скота, укушенного пауком, вряд ли обоснован, тем более, что пострадавшее животное легко вылечить теми же способами, что и человека — вливанием марганцовокислого калия или глюконата кальция.

Ну, а как быть с рассказами населения о том, что овцы жадно поедают каракуртов?

По пустыне медленно движется отара овец. Впереди важно и степенно вышагивает предводитель — старый рогатый козел. Позади отары дремлет на лошади чабан. Сбоку бежит собака. Вместе с Мишей Оленченко, моим помощником, мы идем навстречу отаре. В наших полевых сумках в пробирках — взрослые каракурты. Заметив незнакомцев, чабан встрепенулся, пришпорил коня, подскакал. Как упустить случай поговорить с людьми, узнать, кто они такие, чем занимаются? Разговор, как полагается, идет сперва издалека, потом я перевожу его на тему о каракурте. Овцы любят каракуртов и едят их… Но когда мы показываем ему каракуртов, он очень удивляется, чувствуется, что видит их он впервые.