Коварный обольститель - Хейер Джорджетт - Страница 34

– Он уже подцепил насморк, – прохрипел Кигли.

– В самом деле? Знаешь, у меня нет никакого желания простуживаться вслед за ним, поэтому не показывайся мне на глаза до тех пор, пока не выздоровеешь! – Заметив, что Кигли разрывается между желанием улечься в постель и намерением не покидать свой пост, герцог пригрозил груму: – Джон, если я сейчас встану, ты пожалеешь!

При этих его словах Кигли рассмеялся, но тут же вновь зашелся хриплым кашлем. Окончательно обессилев, он наконец почел за благо повиноваться своему господину.

Часом позже Сильвестр, свежий и нарядный в расшитом галунами домашнем халате из малиновой и золотой парчи, легким шагом вошел в комнату к Тому и жизнерадостно провозгласил:

– Доброе утро, Галахад! Значит, ты подцепил простуду от Кигли, верно? Очень глупо с твоей стороны! Как тебе спалось?

– Я спал без задних ног, благодарю вас, сэр! Что до простуды, то, коль я вынужден целую неделю валяться в постели, какая разница, с простудой или без нее? Но мне дьявольски жаль Кигли: он явно чувствует себя прескверно!

– Очень скоро тебе будет дьявольски жаль себя самого, потому что я отправил своего грума в постель и теперь за тобой вместо него буду ухаживать сам. Так что держись! Кстати, что я могу для тебя сделать прямо сейчас?

– Боже милостивый, да ничего, конечно! – воскликнул Том, на лице которого отобразился ужас. – Можно подумать, я позволю вам ухаживать за собой!

– В этом вопросе ты лишен права голоса.

– Вот еще! Мальчишка может сделать для меня все, о чем я его попрошу, сэр!

– Кто, этот полоумный? Если ты полагаешь его достойной альтернативой, то я бы попросил тебя впредь не оскорблять меня столь явно, Томас!

Том рассмеялся, но вновь повторил, что сейчас ему ничего не нужно, хотя, вздохнув, признал: с удовольствием занялся бы хоть чем-нибудь.

– Да, это наш общий печальный удел, если снегопад продлится еще немного, – согласился Сильвестр. – Ежели у миссис Скелинг не отыщется для нас колоды карт, то нам придется придумывать шарады или что-нибудь в этом роде. Хочешь почитать «Рыцаря Сент-Джона»?[40] Роман вышел лишь в прошлом году и принадлежит перу того же самого автора, что написала и «Венгерские братья». Сейчас я тебе его принесу.

Том не отличался особой любовью к чтению, но, когда Сильвестр, вручая ему последнее творение мисс Портер, сказал: «Он понравился мне меньше “Венгерских братьев”, однако тем не менее сюжет у него забавный и занимательный», – юноша сообразил, что ему достался не скучный исторический труд, как он опасался вначале, а роман, поэтому испытал нешуточное облегчение. Том принял книгу, рассыпавшись в благодарностях, а потом, после некоторой заминки, отважился поинтересоваться у Сильвестра, много ли тот читает.

– Все, что попадается мне на глаза. А почему ты спрашиваешь?

– О, просто так! – ответил Том. – Я почему-то думал, что вы не любитель чтения.

Сильвестр удивился, но спустя мгновение заметил:

– Ты, очевидно, решил, что если моя мать поэтесса, то и сам я увлекаюсь стихосложением? Нет, ничего подобного!

– А она действительно сочиняет стихи? – с благоговейным трепетом осведомился Том.

– Да, действительно. И уверяю тебя, при этом отнюдь не выказывает презрения к романам! Иногда мне кажется, она покупает подряд все, что выходит из печати. Видишь ли, она инвалид, поэтому чтение доставляет ей большую радость и утешение.

– Вот как! – пробормотал Том.

– А сейчас мне надо взглянуть на своих лошадей, – извинился Сильвестр. – Полагаю, мисс Марлоу скорее всего уже в конюшне и ставит примочки на коленное сухожилие своему жеребцу. Надеюсь, я не вызову ее неудовольствия столь запоздалым появлением!

Герцог ушел, намереваясь переодеться. Поручив Кигли заботам миссис Скелинг, его светлость спустился во двор, дабы присоединиться к Фебе. По-прежнему шел сильный снег, но в конюшне горела жаровня, и Феба, развернув Тру в стойле и сняв с него попону, яростно чистила коня скребком.

– Доброе утро! – поздоровался с ней Сильвестр, сбросил сюртук и принялся закатывать рукава. – Давайте я сам этим займусь, мисс Марлоу. Как его сухожилие?

– Мне кажется, лучше. Я только что поставила на него очередную примочку. Но Тому не понравится, если я позволю вам чистить лошадь.

– В таком случае ничего не говорите ему, – посоветовал Сильвестр и отобрал у нее скребок. – Или он полагает, что эта задача мне не по силам?

– Нет, дело совсем не в том! Просто он проникся огромным уважением к вашему титулу и, пожалуй, сочтет столь презренное занятие неподобающим для вас! Но в целом он совсем не глуп, уверяю вас!

Улыбка, сопровождавшая эту ремарку, была столь лукавой и заразительной, что Сильвестр не выдержал и рассмеялся. Феба уже намеревалась взяться вычесывать Трасти, но тут Сильвестр обратил внимание девушки на то, что ее юбка усеяна конским волосом. Он посоветовал ей переодеться, а то платье, что сейчас на ней, отдать Алисе, однако Феба ответила: ее единственное запасное платье сшито из муслина, и она боится, что попросту замерзнет в нем до смерти.

– Кроме того, – добавила девушка, – Алиса ушла к старому мистеру Шепу, чтобы сообщить ему, что нам нужна его свинья. Собственно, это еще не взрослая свинья, а поросенок, так что, не исключено, мистер Шеп не согласится продать ее.

– А почему нет?

– Потому что позже он сможет выручить за нее больше, вот почему. Кроме того, он может и кукситься.

– Он может что?

Она перестала собирать короткие волоски с юбки, подняла голову и лукаво улыбнулась.

– Думаю, это означает дурное настроение! Но я верю в Алису: она – храбрая девушка и непременно добудет нам того поросенка!

– Вы с ней очень похожи, поэтому обязательно найдете общий язык, – заметил герцог, разворачивая Тру в стойле и снимая с него вторую попону.

При этих словах герцога Феба вновь подняла голову, а потом склонила ее к плечу, вопросительно глядя на него.

– Вы хотите сказать, будто полагаете меня храброй? О, вы ошибаетесь!

– Неужели? В таком случае, быть может, мне следует назвать вас «неустрашимой»?

Она, вздохнув, произнесла:

– Ваши бы слова да Богу в уши! Увы, на самом деле я ужасная трусиха.

– А вот ваш отец придерживается иного мнения о вас.

– Я не боюсь преград.

– Чего же вы боитесь, в таком случае?

– Людей… некоторых людей! А еще я боюсь… стать жертвой недоброжелательности или злобы.

Слегка нахмурившись, герцог взглянул на Фебу; но, прежде чем он попросил ее объяснить, что она имеет в виду, их прервала Алиса, которая вошла в конюшню и затопала ногами, отряхивая налипший на обувь снег. За ней появился древний старик, во рту которого уцелело всего несколько зубов, зато глаза его оставались хитрыми и плутовскими. Сего индивидуума Алиса представила как старую и гадкую аскариду, которая не желает продавать свою свинью, пока доподлинно не убедится в том, что животное будет съедено именно герцогом, а не каким-нибудь пройдохой-самозванцем, самочинно присвоившим себе столь громкий титул.

Изрядно ошеломленный и даже растерянный, поскольку ранее его личность никогда не подвергалась сомнению, не говоря уже о том, что его принимали за проходимца, Сильвестр сказал:

– Даже не знаю, сумею ли я убедить его! Разве что он согласится принять мою визитную карточку?

Но мистер Шеп отверг это предложение, заявив, что он неграмотен. Очевидно, старик счел, что сей факт позволил ему восторжествовать над собеседниками, поскольку разразился хриплым кудахтаньем, в его исполнении означавшим веселый смех. После того как Феба заверила мистера Шепа в том, что Сильвестр и есть самый настоящий герцог, он заявил ей, хотя и весьма снисходительно, что она купилась на вранье.

– Не слушайте вы эту балаболку, мисси! – сказал он, ткнув большим пальцем в Алису. – У нее имеется брат с дыркой в голове, да и у нее самой мозгов отродясь не было! Верно вам говорю!