Казачество в Великой Смуте От Гришки Отрепьева до Михаила Романова - Широкорад Александр Борисович - Страница 17

В Разрядных записях пространной редакции сведения об участниках мятежа дополнены подробностями. Так, Голицыны и Петр Басманов «подговорили князей и дворян и детей боярских Северских и Резанских всех городов до одного человека; да новогороцких помещиков и псковских и лутцких князей и детей боярских… немногих, и крест Ростриге целовали…»[50].

Так начался мятеж под Кромами. Все главные воеводы — П.Ф. Басманов, В.В. Голицын, З.И. Сабуров — не оказали никакого сопротивления заговорщикам. Сторонники самозванца подожгли лагерные постройки в нескольких местах. Ратные люди выбегали из палаток и землянок, не успев даже одеться.

По приказу Ляпунова рязанские и тульские ратники захватили наплавной мост через реку Крому и соединились с казаками, выступавшими из Кром. Но вскоре на мосту столпилось столько народу, что мост начал тонуть, и многие попадали в воду. Конные же пытались переправиться через реку вплавь.

Лишь наемные немцы выстроились в каре с развернутыми знаменами и… стали ждать, чья возьмет.

Пропустив толпу ратников, Корела и Беззубцев с донскими и путивльскими казаками и «с кромляны» ворвались в лагерь и «на достальную силу московскую ударишася». По совету заговорщиков казаки напали на тех воинских людей, у которых была артиллерия, и которые размещались по левую сторону от крепости, ибо там были самые ярые противники Гришки[51].

Нападение казаков усилило панику и помешало Катыреву, Телятевскому и другим воеводам организовать сопротивление, чтобы удержать лагерь. Замечу, что Корела приказал не применять оружие. Ратники, деморализованные изменой, «плещи дела и побегоша», а донские казаки «гонящее их, сечти же их щадяху», «в сечи же и убиства место плетми бьющее их и, гоняше, глаголюще: „Да потом на бой не ходите противу нас!“» И, воспользовавшись суматохой, казаки выбили воевод из лагеря. Воеводы М.П. Катырев, А.А. Телятевский, В.П. Морозов, М.Ф. Кашин, В.Б. Сукин бежали в Москву.

16 мая самозванец со всем своим воинством двинулся на Кромы, куда и прибыл через три дня. Любопытно, что у него было тогда всего 600–700 конных поляков, 800 донских казаков и несколько сотен ратников, дезертировавших из царской армии.

Русские воеводы двинулись на поклон к самозванцу еще на пути к Кромам: Первыми к Гришке явились бояре П.Ф. Басманов и М.Г. Салтыков с двумястами дворянами. Орловский воевода Ф.И. Шереметев и боярин В.В. Голицын встретили Гришку где-то под Орлом. Добравшись до Кром, самозванец остановился там на несколько дней. Он осмотрел 70 осадных орудий и огромный запас ядер и пороха, брошенных в русском лагере.

Формально можно утверждать, что оборона Кром казаками Корелы решила исход кампании 1605 года. На самом же деле все произошло из-за стратегических и политических ошибок царя Бориса и измены его воевод.

После мятежа под Кромами поляки и казаки стали главной и чуть ли не единственной силой самозванца. Первым делом Лжедмитрий распустил присягнувшее ему царское войско. Значительная часть дворян и простых ратников колебалась в своем выборе, а может, они попросту испугались. Иметь такое войско было слишком опасно. Да и сами дворяне и ратники давно мечтали разойтись по домам. Из самых ревностных сторонников самозванца, бывших в царском войске, сформировали особый отряд. Командовать отрядом Лжедмитрий поручил Борису Михайловичу Лыкову.

Затем самозванец двинулся к Москве. Его сопровождало около тысячи поляков и около двух тысяч запорожских казаков и конных русских ратников. По дороге из Орла в Москву население радостно встречало Отрепьева. Лишь гарнизоны Калуги и Серпухова оказали некоторое сопротивление. Тем не менее самозванец двигался к Москве крайне медленно.

По приказу царя Федора Москва стала готовиться к обороне. На стенах Белого и Земляного города устанавливались пушки.

31 мая 1605 г. отряд казачьего атамана Корелы обошел заслоны правительственных войск на Оке в районе Серпухова и разбил лагерь в десяти верстах к северу от столицы, на Ярославской дороге. На следующий день посланцы самозванца дворяне Гаврила Пушкин и Наум Плещеев в сопровождении казаков атамана Корелы проникли в Москву и собрали на Красной площади большую толпу. С Лобного места Пушкин зачитал грамоту самозванца, написанную на имя бояр Мстиславского, Василия и Дмитрия Шуйских и других, окольничих и граждан московских. Лжедмитрий напоминал в ней о присяге, данной его отцу, Ивану IV, о притеснениях, причиненных ему в молодости Борисом Годуновым, о своем чудесном спасении (в общих, неопределенных выражениях), прощал бояр, войско и народ за то, что они присягнули Годунову, «не ведая злокозненного нрава его и боясь того, что он при брате нашем царе Феодоре владел всем Московским государством, жаловал и казнил, кого хотел, а про нас, прирожденного государя своего, не знали, думали, что мы от изменников наших убиты». Самозванец напомнил о притеснениях, какие были при царе Борисе «боярам нашим и воеводам, и родству нашему укор и поношение, и бесчестие, и всем вам, чего и от прирожденного государя терпеть было невозможно». В заключение Лжедмитрий обещал награды всем, кто его признает, и гнев божий и свой, царский, в случае сопротивления.

Народ взволновался. Бояре сообщили патриарху Иову о мятеже, тот умолял бояр выйти к народу и образумить его. Бояре вышли на Лобное место, но ничего не могли поделать. Толпа потребовала от князя Василия Шуйского сказать правду, точно ли он похоронил царевича Димитрия в Угличе? Шуйский ответил, что царевич спасся, а вместо него убит и похоронен попов сын. Ворота в Кремль не были заперты, толпа ворвалась туда и захватила царя Федора с матерью и сестрой. Их отправили в старый дом Бориса Годунова, где он жил, будучи боярином, и приставили к тому дому крепкий караул.

Другие толпы москвичей кинулись грабить дома Годуновых и их родственников, заодно были разбиты винные подвалы и кабаки. Началось повальное пьянство.

Получив известие о перевороте в Москве, Лжедмитрий 5 июня 1605 г. прибыл в Тулу. Там его встретили как царя. Лжедмитрий отправил обращение к Боярской думе с приказом выслать в Тулу князя Мстиславского и прочих главных бояр. По постановлению думы 3 июня в Тулу отправились князья Н.Р. Трубецкой, А.А. Телятевский и Н.П. Шереметев, а также думный дьяк Афанасий Власьев.

В начале июня 1605 г. к самозванцу в Тулу явился главный донской атаман Смага Чертенский с отрядом казаков. Чтобы унизить посланцев Боярской думы, самозванец допустил к руке казаков раньше, чем бояр. Проходя мимо бояр, казаки ругали и позорили их. Самозванец милостиво разговаривал со Смагой. Затем к руке были допущены бояре, и Лжедмитрий «наказываше и лаяше, яко же прямый царский сын». Боярина Телятевского выдали казакам на расправу. Казаки избили его до полусмерти и бросили в темницу.

Любопытно, что в походе самозванца не участвовали волжские казаки. Видимо, из-за отдаленности района и сложности прохода волжских казаков через Дон, Дикую степь и Речь Посполитую командиры войска самозванца сочли ненужным привлекать этих казаков.

Лишь в середине марта 1605 г. Лжедмитрий отправил гонцов на Волгу и Яик с приказанием местным казакам идти к Ливнам. Видимо, какие-то немногие волжские казаки поспели к вступлению самозванца в Москву. Яицкие же казаки проигнорировали указ Лжедмитрия, и весной 1605 г. атаман Нечай повел 500 казаков грабить Хивинское ханство. Увы, поход окончился неудачей. В начале июня еще тысяча яицких казаков захватила Ургенч, но вскоре и они были перебиты хивинским ханом.

Самозванец велел разыскать Нагих или их родственников. Нашли лишь отдаленного родственника Марии Нагой дворянина Семена Ивановича Шапкина. В Туле Отрепьев торжественно произвел Шапкина в постельничие, заявив, что «он Нагим племя». Затем Шапкин с эскортом был экстренно направлен в Горицкий монастырь «за своей матерью».