Танцы на вулкане (СИ) - "Akira Honey" - Страница 3

Если бы я знал, о чем они говорят…

2. Воспоминания. Часть 2.

Хотя, что бы я мог сделать?

Пусть внутри меня и играл страх, но ужас оказаться вновь в одиночестве (да, у меня была такая боязнь, ведь я привык быть на людях) заставил меня пойти с ними. Все они были парнями, некоторые выглядели очень странно: со странными ушами, странного цвета кожей и одеждой в пол. Эти люди пытались со мной заговорить, но вскоре поняли, что я совершенно их не понимаю.

Один из них полностью меня осмотрел, я так предполагал, на предмет наличия ушибов или ран. Если бы на моем месте была девушка – она бы покраснела от такого досконального изучения своего тела чужим человеком. Но я к мужчинам всегда относился спокойно и не принял это, как какое-то домогательство.

Они помогли мне. Переодели, напоили чем-то горячим и вкусным, отвезли в горы, где отдали старцу. Он вновь попытался со мной заговорить, но куда раньше них осознал, что это бессмысленное занятие.

Старик был невысокого роста, с умным, приятным взглядом, который быстро проскользнул по мне, и на его лице в тот же миг отразилось беспокойство. Парни говорили ему что-то на неизвестном мне языке, а он лишь кивал, с каждой секундной все сильнее хмурясь. Он затолкал меня к себе в хижину и постелил мне постель. Только на утро я понял, что те люди покинули это место.

Я убирался по дому, колол дрова, что в первое время у меня не получалось, старался всячески помогать старцу. На третий день я понял, что нахожусь не в своей стране, да что там, планета не моя, определенно. Все это время я начинал разговаривать со стариком, пытался объяснить ему, что мне нужен телефон или какая-нибудь связь, что мои близкие беспокоятся о том, где я нахожусь…

Понял я это очень неожиданно, когда вместо обычного супа старик приготовил какое-то невиданное мне доселе животное. Пахло оно вкусно, но больше напоминало мне смесь свиньи и попугая - я увидел это, когда старик только принес это странное создание и стал выщипывать ярко-зёленые перья.

До того дня я всячески пытался объяснить те странные вещи, что происходили вокруг. На сон все мало походило, слишком реально, но вот рациональности мне никогда было не занимать. Хотя, мне кажется, любой человек будет отбрасывать в сторону мысль, что возможно он попал в иной мир. Слишком мы привыкли закрывать глаза на странные совпадения в нашем мире, чтобы вдруг принять их в другом.

Каждый день старик в мгновение ока заплетал свои седые волосы в косу, - но я пытался не обращать внимания на этот факт, - потом уходил в неизвестность, в лес, возвращался ближе к полудню с дичью, которую мне обычно не показывал. На третий день я увидел то животное, которое взбудоражило мой мозг окончательно.

Дальше шло моё обучение местному языку. Я никогда не любил учиться, а иностранные языки всегда тяжело мне давались, а тут даже толком и связи никакой нет между моим родным и этим. Он казался мне каким-то слишком замысловатым и тяжелым, а ещё письменность… оу, вот она мне напоминала по своей сложности японские иероглифы, которые я никогда не учил.

Но я искренне старался… избежать этой учебы. Наверное, из-за этого старику пришлось потратить на моё обучение два долгих года, и только последние несколько месяцев он изрядно измотал меня уроками владения мечом и посохом.

Старик рассказал мне о том мире, в котором я оказался: населенный кем-то вроде эльфов, вампиров и другими существами, он был полон магией, но я был пуст для нее совершенно и не подавал ни одной надежды на то, что когда-нибудь смогу ею овладеть. А жаль, ведь Минер был просто мастером магии, и в военном искусстве не слишком разбирался…

3. Предвестник бури - разговор.

Как-то раз он был слишком болтлив, - то ли его расположило к разговорам хмельный напиток, что он откуда-то принес, то ли просто нужно было Минеру выговориться. А я ловил каждое его слово, пусть и смысл их доходил до меня с трудом. Он улыбался, хлопал меня по плечу и вообще вёл себя слишком непринужденно для измученного своим умом старца:

- Ты, Луки (так он меня звал почему-то), совершенно наивен для этого мира, полного опасных и страшных людей. Тебе всего двадцать два года, а мне было столько… ох… века два назад?

Такая информация была для меня неудивительной, ведь мне почему-то именно так и казалось. Он вновь осушил свой стакан и в который раз предложил выпить с ним.

- Спасибо, не стоит, - улыбнувшись сказал ему я.

- Вот люблю я тебя за это, - проговорил он. - Есть в тебе что-то такое доброе и светлое, что и обижать тебя не хочется. Ты вот вроде мне отказываешь, а все равно нет желания заставить выпить тебя, Луки. Но знай, что это только я такой добрый, и то последние два года, что знаком с тобой. Ты стал мне как сын. Но в этом мире никому нельзя доверять, Луки. Никому нельзя! – его речь становилась все более непонятной для меня, чем больше глотков своего пойла он делал. - Только Алиро, только ему можешь доверять, понял? Луки? Ты меня понял?

- Да, - кивнул я, запоминая имя.

- Когда придёт время, Луки, я дам тебе всё что нужно, и ты уйдешь. Тогда ищи Алиро, он поможет… помо…

Минер неожиданно уснул, так и оставшись сидеть на стуле. Я прибрался, вымыл всю посуду и лег спать, не ожидая того, что очнусь уже за несколько миль от этого места.

Пришел в собственное сознание я ближе к полудню, когда ноги устали идти в неизвестность, а мысли вдруг сбились в кучу, выбивая прежнее указание кого-то свыше. Я шел по лесу, по маленькой тропинке, через плечо была перекинута небольшая сумка с необходимыми на день припасами. И пустота в голове.

Почему-то неизведанный до этого страх засел в голове, будто случилось нечто ужасное.

Я не помнил, как именно оказался здесь, так далеко от дома старика, который стал и моим прибежищем.

От усталости не чувствуя собственных ног я кинулся обратно, совершенно не понимая где я и как вернуться к старцу. Лишь где-то там, внутри, я верно предположил, что следует идти по тропе.

Сгущались сумерки, и мне уже становилось страшно, когда я, наконец, наткнулся на уже знакомую чащу. Сердце забилось сильнее, предчувствуя, что скоро я вновь увижу его…

За эти годы он стал мне отцом. Заменил всех, кого только можно было: друзей, близких, родных. И ту боль, что я ощутил, когда увидел его истерзанный труп посреди тропы, возле порога нашего дома, я не забуду никогда.