Ментаты Дюны - Герберт Брайан - Страница 81

– Прежде чем призывать к конфликту, сир, припомните, что императорская армия передвигается в основном на кораблях «Венхолдз». Да, на некоторых наших кораблях тоже есть двигатели Хольцмана, но нет навигаторов. На других по-прежнему стоят устаревшие сверхсветовые двигатели, а это означает недели и месяцы передвижения от системы к системе. Если космический флот «Венхолдз» перекроет важнейшие маршруты свертывания пространства, директор может заставить императорскую власть капитулировать. Он может даже свергнуть дом Коррино и провозгласить себя новым императором.

Сестра Вудра добавила:

– Может быть, императору следует контролировать и полеты со свертыванием пространства.

– Для начала я возьму на себя контроль над всеми операциями с пряностью, – сказал Сальвадор, не взглянув на брата, чтобы заручиться его согласием. – Я император Известной Вселенной; я должен сам контролировать свой источник поступления пряности.

Это жесткое и провокационное решение встревожило Родерика.

– Надо подумать и посоветоваться, брат, прежде чем предпринимать решительные действия. Ситуация опасная. За попытку захватить контроль над пряностью «Венхолдз» может отомстить.

Манфорд испепеляюще посмотрел на Сальвадора.

– Если вы не решите этот вопрос, его решит народ. А если народ вдобавок решит, что вы союзник этого демона Венпорта, я не смогу его удержать. Возможно, ваш трон захватит толпа, а не Венпорт.

– Мне не нужно времени на обдумывание этого важного решения, – выпалил Сальвадор. – Я устал от того, что меня считают нерешительным. – Он подался вперед и повысил голос. – Сим объявляю, что операции с пряностью стратегически важны для империи и отныне по закону будут осуществляться под моим контролем. Как император, я беру в свои руки власть над Арракисом и приказываю императорскому флоту провести в жизнь это мое решение. Мои торговые советники предупредят директора Венпорта, чтобы он подготовил передачу всех активов.

Родерик в ужасе смотрел на брата, но Сальвадор лишь небрежно махнул рукой.

– Ты чересчур обеспокоен, брат. «Венхолдз» получит достойную компенсацию. Я сам отправлюсь туда с небольшим отрядом, чтобы наблюдать за передачей.

Родерик очень встревожился, но видел, что брат возбужден. Сальвадор улыбался, полагая, что принял важное и верное решение.

– Пряность будет принадлежать империи. Пора показать, кто здесь истинный хозяин.

В животе у Родерика словно лежал холодный тяжелый камень, но принцу приходилось сохранять внешнее спокойствие. Сальвадор не часто самостоятельно принимал важные решения, и почти всегда это заканчивалось плохо.

Новость о смерти Манфорда Торондо распространялась по империи медленно, особенно в связи с запретом полетов на многие планеты и изменением маршрутов. Долгое время батлерианцы вопреки своему обыкновению молчали о своей потере.

С Тарефом после убийства вождя на Колхаре обращались лучше, чем с наибом. Он считался героем, и ему приходилось вновь и вновь повторять свой рассказ, описывая, как он улучил момент и сделал успешный выстрел.

Но по ночам он терзался угрызениями совести, вспоминая звук выстрела, поток крови из разбитого черепа и падающее на землю тело. Могучий вождь мощного движения так легко убит… это оказалось гораздо более личным переживанием, чем когда гибли люди на кораблях «Эсконтран», которые Тареф выводил из строя. Здесь он своими глазами видел кровь, падающее тело…

Сообщения других агентов с Арракиса подтверждали новость об убийстве. В награду директор Венпорт предложил Тарефу крупную сумму, но фримен попросил только о встрече с друзьями, когда те вернутся на Колхар. Если они соберутся вместе, то, возможно, отправятся на Каладан, как обещал им Венпорт.

И тут Тареф узнал, что погиб еще один его друг из пустыни – Ваддоч; погиб, пытаясь повредить корабль «Эсконтран». Механиков не обманули его поддельные документы. Ваддоча схватили, но он покончил с собой, чтобы избежать допросов. Это было дело чести, и молодой человек принял единственно возможное решение.

Эта утрата вновь нанесла Тарефу глубокую рану…

Лиллис была Тарефу ближе всех, разделяла его мечты и фантазии. Всю юность она мечтала о том, что лежало за звездами и туманностями. Она даже интересовалась поиском последних зенсунни, этих предков жителей пустыни, которые еще сохранились на далеких планетах. Как и Тарефа, Лиллис не удовлетворяли ни попытки портить уборочную технику, ни насмешки над инопланетянами. Мало кто из молодых женщин способен был повернуться спиной к жизни сиетча, но Тареф знал о грандиозных мечтах Лиллис.

Тареф не мог не понимать, что их мечты далеки от дел, которые поручал им директор Венпорт. Он и его товарищи не искали корни своей культуры и не исследовали экзотические места, о чем могли бы рассказать на Арракисе. Напротив, они уничтожали корабли конкурентов и убивали людей независимо от того, виновны те были или нет. А Венпорт щедро вознаграждал их за это.

Это было совсем не то, чего они ожидали, и определенно не то, что Венпорт обещал им, уговаривая вместе с ним принять участие в великом приключении…

Когда, выполнив очередную миссию, на Колхар вернулась Лиллис, Тареф поспешил встретиться с ней. Он очень обрадовался, узнав о ее возвращении. День был серый и ветреный. Холодные капли дождя и хлопья снега сыпались с неба, падали на лица, когда они вышли наружу из теплых помещений. Посмотрев на Лиллис, Тареф увидел, что она несчастна; она дрожала и не поднимала глаз.

– Здесь так холодно, Тареф, – сказала она. – Везде холодно по сравнению с домом. И от влаги в воздухе трудно дышать. Так много воды… – Глаза у нее по-прежнему были голубые от постоянного потребления меланжа. – У них есть такое слово – утонуть. Это когда человек погружается в воду и она заполняет его легкие.

Тареф попытался добавить в голос воодушевления.

– Не забывай: мы на другой планете. Я думал, ты, как и я, хочешь улететь с Арракиса. Однажды мы вместе отправимся на Каладан и увидим океаны.

Лиллис вытянула руку ладонью кверху, и рука задрожала под каплями дождя.

– Я не хочу видеть все это, больше не хочу. Я лучше вернулась бы… домой.

Сердце Тарефа устремилось к ней.

– Если ты действительно этого хочешь, я устрою тебе возвращение на Арракис. Директор Венпорт сказал, что я могу просить о любом вознаграждении. Возвращайся в наш сиетч – тогда ты будешь счастлива?

Лиллис вздохнула.

– Я чувствую себя как птенец ястреба, которого забрали из гнезда. Такой птенец даже если вернется, стая его не примет. Птенцы его убьют.

Он не знал, как ей помочь.

– Я туда ездил, – сказал он. – Пустыня покажется тебе совсем другой.

– Вся Вселенная для меня теперь другая, Тареф. – В ее голосе слышалась безнадежность. – Исчезли мечты. И дома не стало. Осталось только это… – Она посмотрела на серое небо, набрала на ладонь мокрого снега. – А мне это не нужно.

На другое утро Тареф вышел из казармы и увидел Лиллис на земле у здания; она лежала навзничь, раскинув руки. И не двигалась.

Тареф бросился к ней, схватил за плечи, прижал к себе ее голову. Он шептал ее имя, и по его щекам катились слезы. Глаза Лиллис были открыты, но их покрывал тонкий слой снега. В ее теле не осталось тепла. Ночью она просто легла на землю и умерла.

Тареф застонал, прижимая к себе ее застывшее неподвижное тело, раскачиваясь с ним. Лиллис никогда не вернется к дюнам. Она погибла далеко от дома, вдали от солнечного света и золотых песков, острого запаха меланжа и величественных песчаных червей.

Шурко и Ваддоч погибли, выполняя свои задания, а теперь ушла и Лиллис, просто сломалась. Он вернулся бы вместе с ней на Арракис, сопровождал бы ее до самого сиетча или куда бы она захотела – но теперь было поздно. Он прижимал к себе мертвую Лиллис, шел снег, и Тареф ощущал нестерпимый холод.