Красный Марс - Агеев Владимир Александрович - Страница 97

• Предыдущая
• 97/148
• Следующая

— Если ты не посодействуешь, мы сообщим обо всем земной прессе, — заявил Влад.

Гельмут нахмурился и, сделав паузу, ответил:

— Я разберусь. Те агенты, на которых вы жалуетесь конкретно, непременно отправятся домой.

— Прежде чем их отпустить, сделай им тест ДНК, — посоветовал Джон. — Того человека в Андерхилле убил один из них — я в этом уверен.

— Сделаем, — значительно пообещал Гельмут.

Сакс выключил связь, и Джон снова оглядел круг своих друзей.

— Хорошо, — сказал он. — Но для того, чтобы добиться всего, чего мы хотим, нам одного звонка Гельмуту недостаточно. Настала пора действовать вместе, вопреки всем разногласиям, — только так мы добьемся того, чтобы договор продолжил действие. Это задача-минимум. Отправная точка для всего остального. Нам необходимо сформировать единую политическую силу, несмотря на все возможные расхождения во мнениях.

— Наши усилия не имеют никакого значения, — спокойным тоном заметил Сакс, но его тут же заткнули, подняв недовольный шум, в котором ничего нельзя было разобрать.

— Имеют! — вскричал Джон. — У нас столько же шансов, сколько у любого из тех, кто решает, что здесь происходит.

Сакс с сомнением покачал головой, но остальные прислушались к Джону. Большинство, казалось, с ним согласились: Аркадий, Энн, Майя, Влад, и каждый смотрел на это со своей точки зрения… Он видел по их лицам, что изменения возможны. Лишь Хироко была непроницаема: ее лицо ничего не выражало и пробуждало целый ворох острых воспоминаний. Она всегда была такой в отношении Джона, и вдруг это вызвало у него боль и разочарование, отчего он пришел в раздражение.

Он встал и взмахнул рукой. Близился закат, и огромную бугристую поверхность планеты покрыли темные пятна.

— Хироко, можно поговорить с тобой наедине? Недолго. Давай спустимся к нижнему шатру. Я задам всего пару вопросов, и вернемся обратно.

Остальные с любопытством уставились на них. Под тяжестью этих взглядов Хироко наконец кивнула и вышла, опережая Джона, в туннель, который вел к следующему шатру.

Они стояли на вершине полумесяца нижнего шатра под взглядами сидящих выше друзей и случайных наблюдателей снизу. Шатер был почти пуст, люди уважали право первой сотни побыть наедине и оставили некоторое свободное пространство.

— У тебя есть предположения, как мне вычислить саботажников? — спросила Хироко.

— Можешь начать с парня по имени Касэй, — сказал Джон. — Того, в котором скрещены мы с тобой.

Она не смотрела на него.

Джон склонился к ней, в нем вскипала ярость.

— Полагаю, там есть дети от каждого мужчины из первой сотни?

Хироко наклонила голову набок и едва заметно пожала плечами.

— Мы взяли образцы от всех, кто их дал. Матерями стали все женщины в группе, отцами — все мужчины.

— Как ты могла сделать все это без разрешения? — продолжил Джон. — Сделать наших детей, не спросив нас, а потом убежать и скрыться — зачем? Зачем?

Хироко спокойно ответила на его взгляд.

— У нас есть видение того, какой может быть жизнь на Марсе. Но мы увидели, что она развивается по неправильному пути. То, что случилось после, доказало, что мы оказались правы. Поэтому мы посчитали, что сможем устроить собственную новую жизнь…

— Но разве ты не видишь, как это эгоистично? У каждого из нас было свое видение, мы все хотели разного и стремились к этому изо всех сил, а ты все то время, что тебя не было, создавала себе мирок для своей маленькой группы! Я это к тому, что нам могла пригодиться твоя помощь! Мне так часто хотелось поговорить с тобой! А теперь оказывается, у нас есть общий ребенок, смесь нас с тобой, а ты не говорила мне об этом двадцать лет!

— Мы не хотели быть эгоистичными, — медленно проговорила Хироко. — Мы хотели испытать это, экспериментально показать, какой может быть жизнь здесь. Кто-то должен был показать, что ты имеешь в виду, когда говоришь о другой жизни, Джон Бун. Кто-то должен этой жизнью жить.

— Но если делать это тайно, никто этого не увидит!

— Мы никогда не собирались оставаться в тайне вечно. Положение ухудшалось, и мы держались в стороне. Но ведь сейчас мы здесь. И когда мы будем нужны, когда сумеем помочь, мы объявимся снова.

— Вы нужны каждый день! — решительно произнес Джон. В этом и суть жизни в обществе. Ты совершила ошибку, Хироко. Пока ты пряталась, шансы на то, чтобы Марс остался нашим, лишь ухудшились, и многие люди постарались ускорить процесс — в их числе и кое-кто из первой сотни. А что ты сделала, чтобы их остановить?

Хироко ничего не ответила, и он продолжил:

— Полагаю, ты немного тайно помогала Саксу. Я видел одну из твоих записок для него. Но этого я тоже не одобряю: ты помогала одним и ничего не делала для других.

— Мы все так делаем, — сказала Хироко, и теперь, похоже, ей стало неудобно.

— У вас в колонии проводится геронтологическая терапия?

— Да.

— Вы получили лечение от Сакса?

— Да.

— Те дети знают, кто их родители?

— Да.

Джон, уже вне себя, покачал головой.

— Просто не могу поверить, что вы так поступили!

— Мы не спрашивали, сможешь ли ты в это поверить.

— Уж несомненно. Но неужели вас ничуть не смущает, что вы украли наши гены и вырастили наших детей, без нашего ведома, не спросив нашего согласия? Что вы воспитали их без нашего участия, полностью устранили нас от них?

Она пожала плечами.

— Ты можешь завести себе детей, если хочешь. А что до этих… Были кому-нибудь из вас нужны дети двадцать лет назад? Нет. Эта тема никогда не поднималась.

— Мы были слишком старыми!

Нет, не были. Просто решили об этом не думать. Невежество по выбору, знаешь ли, и это невежество многое говорит о том, что люди считают по-настоящему важным. Вы не хотели детей, поэтому и не знали о поздних родах. Но мы хотели и знали, поэтому изучили их техническую сторону. А когда ты увидишь результаты, думаю, поймешь, что это была хорошая идея. Я даже думаю, вы все нас еще поблагодарите. Чего вам это стоило, в конце-то концов? Эти дети наши. Но они связаны с вами генетически и с этих пор будут жить и для вас, как, скажем, неожиданный подарок. Весьма необычный подарок. — На ее лице возникла улыбка Моны Лизы, но тут же исчезла.

И снова подарок. Джон поразмыслил над этим.

— Ладно, — наконец произнес он. — Полагаю, мы еще долго будем об этом разговаривать.

В сумерках небо над горизонтом превратилось в темно-пурпурную полосу, которая, словно бархатная кайма, тянулась вдоль черного, усеянного звездами диска над их головой. Из нижних шатров доносились песни, заведенные суфистами:

— Хармахис, Мангала, Ниргал, Окакух! Хармахис, Мангала, Ниргал, Окакух! — повторяя снова и снова, украшая интонацией названия Марса на разных языках. Им помогали музыканты, игравшие на всевозможных инструментах, и вскоре уже запели все, кто находился под шатром, — и всё наполнилось их песней. Затем суфисты начали кружиться, и в толпе образовались небольшие группки танцующих.

— Хотя бы теперь ты останешься со мной на связи? — спросил Джон и пристально посмотрел на Хироко. — Это ты мне позволишь?

— Да.

Они вернулись в верхний шатер, и затем вся группа присоединилась к празднику, спустившись на общую вечеринку. Джон медленно пробрался к суфистам и начал вращаться, как они его учили, чем вызвал одобрительные возгласы в свой адрес. А когда он кружился так сильно, что падал на зрителей, те подхватывали его. После одного из падений ему помог подняться узколицый мужчина с дредами — тот самый, который приходил той ночью в его марсоход.

— Койот! — воскликнул Джон.

— Это я, — признался мужчина, и у Джона от его голоса по спине пробежал холодок. — Но не нужно поднимать тревогу.

Он предложил Джону флягу, и после некоторого колебания тот принял ее и отпил. «Удача помогает смелым», — подумал он. Судя по всему, там оказалась текила.

— Койот! — он попытался перекричать музыку, которую теперь исполняла группа с магниевыми барабанами.

• Предыдущая
• 97/148
• Следующая