Не было бы счастья - Антонова Александра - Страница 21

Из дверей кухни вышел Снежный человек и вперевалочку побрел в сторону мельницы.

― Вылезай, подлый трус! ― схватила я дрожащего Гошу и помчалась к избе.

Сердце сжималось от дурного предчувствия.

― Дядя Осип, вы живы? ― влетела я в дом.

― А как же? ― удивленно вскинул он голову.

Дядя Осип сидел за столом и рассматривал что-то у себя на ладони.

― Кто сейчас вышел из кухни? Кто это был?

― А-а, это убогий паренек. Немой он и слегка ущербный. Но парень смирный, мухи не обидит. Он иногда приходит утром. Я его кормлю… Гляди-ка, что он мне принес!

На ладони у него лежали штук пять золотых самородков. Самый крупный был величиной с юбилейный рубль.

― Раньше он со мной речными камушками расплачивался, а сегодня вот чем порадовал. Что скажешь, Лиза?

― Золото находят в местах геологических разломов, а у нас тут равнина. Где он мог его найти?

― В прежние времена здесь были глухие места, разбойники пошаливали, караваны купцов грабили. Может, он какую схоронку откопал?

― Дядя Осип, а давно он к вам столоваться ходит?

― Недели две-три, но не часто… Я его как-то с отцом Митрофанием видел около водяной мельницы. Тот, должно быть, его тоже подкармливает. Божий человек как-никак… Надо будет Эмме Францевне сказать. На ее земле клад нашелся, значит, ей принадлежит.

Мы поговорили о возвращении Гоши из самоволки и списали на его счет ночной переполох. Дядя Осип посетовал, что давно не приезжал Галицкий. Он обычно привозит запасы провизии. Агар-агар уже на исходе. Мы с Гошей съели по двойной порции геркулеса и яиц а-ля Пашот и откланялись.

В светелку я вернулась вовремя. У двери стояла Глаша в недвусмысленной позе, приложив ухо к замочной скважине.

― Глаша, что вы тут делаете?

― Там кто-то дышит, ― оторвалась она от интересного дела.

― Кто ж там может дышать?

― Не знаю… Барыня вас к чаю звала.

Я подождала, пока она скроется из виду, и отперла дверь. Федор спал сном младенца.

― Вставай, соня. Все царствие небесное проспишь!

Он открыл глаза и схватился за макушку.

― О, черт! Чем ты меня вчера опоила?

― Так… Ядику немного, беладоны там, цианистого калия, мышьяка… А что, подействовало?

― Не смешно! ― простонал он и впал в задумчивость.

Я опять исполнила роль сестры милосердия и дотащила Федора до его королевских покоев.

У самой двери он выпал из ступора и сказал:

― Лиза, у меня такое чувство, что ночью…

― Что такое? ― невинно поинтересовалась я.

― Нет, ничего… Ерунда всякая… Приснится же такое… ― и опять впал в задумчивость.

Я поспешила в малую столовую, где меня уже ждала Эмма Францевна в окружении зеленого муара и кузнецовского фарфора. Она, как всегда, была свежа, подтянута и аккуратно причесана.

― Садись, милая. Тебе чай или кофе? Не стесняйся.

Я налила себе кофе, добавила сахар и сливки и приготовилась слушать.

― Я должна извиниться перед тобой, Лиза. Вчера мне не удалось предупредить тебя, что Владимир приедет к нам с визитом. Ты целый день где-то пропадала. Но ты меня не подвела. Умница, ты хорошо справилась со своей ролью. Думаю, настоящая Лиза так бы не смогла сымпровизировать.

― Какие отношения были у Лизы и Владимира?

― Обыкновенные. Она влюбилась в него, как кошка, а он поиграл с ней и бросил. Лиза очень переживала. Она была девушка впечатлительная, сентиментальная и молчаливая. Все в себе держала. Год прошел, я уж думала, она его забыла. Но месяца два назад Лиза совсем замкнулась. От переживаний у нее появился нездоровый аппетит, и она располнела до неузнаваемости. А кончилось все очень печально: бедная Лиза наложила на себя руки. Письмо оставила, мол, прошу никого не винить в моей смерти и так далее…

― Как?! Вы же говорили, что она сбежала с каким-то проходимцем!

― Ах, мне не хотелось тебя пугать. Знаешь, суеверия разные… Ты, ведь, в ее комнате живешь.

― Так Влад не знает, что Лиза умерла?

― Нет, конечно. Я ему сказала, что ты сделала пластическую операцию. Он поверил. Мужчины готовы поверить всему, если думают, что это ради них… А медицина сейчас чудеса делает: из мужчины ― женщину, из женщины ― мужчину… Прости, Господи!.. Да… Единственный вопрос: почему он вспомнил про нее? Зачем возобновил знакомство? В этом ты мне должна помочь. Я очень надеюсь на твою помощь… Ах, Владимир так похож на моего третьего… или четвертого… мужа. Так же красив и чертовски обаятелен… Григорий был авиатором. Носил белый шелковый шарф, очки-консервы и перчатки с крагами. Бедняга, он погиб в 1936 году под небом Испании. Но мы к тому времени уже развелись… Ну, да это лирическое отступление… Пожалуй, подошло время и мне тебя порадовать. Сходи, милая, в мой будуар, да посмотри за ширмочкой, на столе. Там лежит лист бумаги, писаный от руки. Принеси его, пожалуйста.

Я послушно пошла в будуар и заглянула за ширмочку.

В алькове был устроен самый настоящий, современный офис, с компьютером, принтером, факсом и еще какими-то приспособлениями, о назначении которых я не догадалась. Не удивлюсь, если за другой ширмочкой я обнаружу телевизор или навигационную систему управления небольшой баллистической ракетой.

Стараясь ни до чего не дотрагиваться, я схватила лист рукописной бумаги, и вернулась к своей чашке кофе.

― Ну-с, как тебе мой сюрприз?

Я углубилась в чтение бумаги. Это было завещание, согласно которому Глаша получала щедрую пожизненную ренту; дядя Осип ― ресторан «Националь» с гостиницей в частную собственность; церковь имени великомученика Авеля — дароносицу XVI века; Аркадий Борисович уникальное издание 1795 г. «Гадания и пасьянсы. Секреты хиромантов»; Галицкий ― очень крупную сумму денег на приобретение частной сыскной конторы; Ариадна ― коллекцию фермуаров; а вся остальная движимость и недвижимость отходила Климовой Елизавете Петровне.

Я вернулась в светелку и пригорюнилась.

Какая мне корысть от завещания? Никакой. Не буду я Елизаветой Петровной! Не хочу!

Заявлю в милицию об утере паспорта, похожу по инстанциям и получу новый документ без искажения моего возраста. Ну, их, все эти тайны, пароли, золотые самородки… Устала!

Но, все-таки, интересно, где Божий человек нашел золото? Если за еловым лесом, то тогда понятен интерес отца Митрофания к тому участку земли. И вовсе не скит отшельника он хочет там поставить, а добывать золотишко промышленным путем. Ай да, батюшка, а помыслы-то у него ― от лукавого! Молодец Ариадна, раскусила его пиратскую натуру! Не иначе, как вычитал он у монаха Авеля упоминание о каком-нибудь кладе или месторождении золота в этих местах, и примчался, якобы, церковь возрождать, а сам Божьего человека пристроил в лесу, и использует его как рабскую силу… А, ведь, Гоша у убогого паренька в плену побывал, не зря он его так испугался… И побывал он в том месте, где паренек самородки собирает. В шалаше у омута Божий человек один был. Гоша бы нас учуял и голос подал… Хоть бы одним глазком взглянуть, где золото лежит!..

Нет-нет-нет! Никаких экспедиций за полезными ископаемыми, никакой золотой лихорадки! Оформляю заявление об уходе, забираю честно отработанную зарплату и возвращаюсь к своей серой, но такой понятной и простой жизни!.. Действительно, всех денег не заработаешь… О каких сумасшедших деньгах говорил Влад? Тридцать пять процентов ― это много или мало?

Я вскочила с кресла. Надо убедить Владимира, что он попал не в ту комнату, и на кровати спал совсем другой человек. Ну, например, Федор.

Он сидел в своих роскошных апартаментах, по-домашнему уютно устроившись в кресле, и читал газету.

― Ты как себя чувствуешь? Голова прошла? Я тут тебе лекарство принесла, ― скромно потупила я глаза и протянула упаковку «Альказельцер» из собственных запасов.

Федор отложил газету и подозрительно уставился на меня.

― Спасибо, уже лучше.

― Ты где газету взял?

― У дяди Осипа в летней кухне. Галицкий приезжал, продукты привез на пикапе «Скорой помощи». Он сегодня в медбрата играл.