Сновидения - Робертс Нора - Страница 67

– Пела. – Еще одно совпадение, мелькнуло у Евы. – Да, она пела.

– Тогда точно. Красивая девочка, хороший голос. Мы иногда бегали на Таймс-сквер, я для туристов пела. Деньги мне кидали в коробку. А эта девочка… Припоминаю, как она подошла и запела со мной вместе. Просто подхватила мотив – не помню, какой конкретно, – и стала петь вторым голосом. Шелби-то с Микки медведь на ухо наступил. Стейк – тот был музыкален, но на улице петь не желал. А эта девочка остановилась и подошла. Она мне и раньше в округе попадалась, но она была не нашего поля ягода. И она меня тоже раньше видела. Это заметно было, когда она подошла.

– Значит, вы ее видели раньше, – стала допытываться Ева. – Где-то в районе Обители?

– Похоже на то. Всегда с рюкзаком. Подружки, смех, галдеж… Домой, может, шла или, наоборот, потусоваться. Я ей завидовала. Всегда хорошие шмотки, и у подружек тоже. А меня прямо бесили эти обноски, в которых я ходила, почему я и замечала, как другие девчонки одеты.

– И потом вы с ней столкнулись на Таймс-сквер.

– Верно. Я устроилась со своей коробкой, а Шелби, если честно, таскала в толпе бумажники у ротозеев. Знаете, тогда для нас это была забава. Приключение. А у нас приключений не так много и было. Но в тот раз эта красивая девочка ко мне подошла и мы стали петь дуэтом. Одну песню спели, вторую – а потом она убежала к подружкам. Мне запомнилось потому, что было приятно петь с кем-то, и еще потому, что я ей предложила часть денег, но она отказалась. Сказала, она это не из-за денег сделала, а из-за песни. А ведь благодаря ей я не меньше пятерки заработала.

Хороший, чистый голос… – прошептала Лонна, изучая снимок. – И вот теперь ее тоже нет.

– У нее осталась бабушка, которая ее воспитала, любила, – сказала Ева. – Ей будет важно услышать то, что вы рассказали.

– Скажите ей… Скажите, что из ее девочки точно вышла бы певица. И доброта в ней чувствовалась. Все эти девчонки, мои ровесницы, в классных шмотках, – они на таких, как я, и глядеть не хотели. А та подошла.

– Я передам. Теперь расскажите немного о Клубе. Где Себастьян был.

– Ну что… Себастьян следил, чтобы мы не сидели голодными. Меня-то у Джонсов неплохо кормили. Они следили за тем, чтобы мы питались здоровой пищей и не ходили голодными. Но без Себастьяна многие девочки в Клубе попросту голодали бы. Вы должны это знать.

– Хорошо.

– Он показывал, как вырывать сумки, чистить карманы, кое-каким разводкам тоже учил. Это было интересно, и у меня неплохо получалось. Мне нравилось иметь какие-то свободные деньги, чтобы никто не знал, даже если они были чужие. Своих-то у меня отродясь не было. Минетами я зарабатывать не могла, да Себастьян этого и не одобрил бы. Но я в любом случае не смогла бы, как Шелби, хотя она и пыталась меня обучить.

Лонна хохотнула и подмигнула мужу. В глазах ее стояли слезы.

– Но я не могла. Я была немного моложе ее и сказала Шелби, что ни за что этого делать не стану. Что это противно. Она меня обсмеяла и сказала, что надо относиться к этому как к медицине. Надо – и все тут. Но я все равно не стала.

– И вы никогда не попадались?

– Много раз была на грани. Наверное, это тоже из разряда острых ощущений. У мистера и мисс Джонс порядки были строгие, но в большинстве случаев нам давалось время выйти в город, а мне его перепадало даже больше других, так что мы все ходы и выходы знали. И всегда друг дружку выручали.

– А как сейчас? Про Стейка что-нибудь знаете?

– Он поступил как я – сменил имя. А потом уехал. Он хотел повидать мир, это была его мечта. И повидал. Он даже учился где-то, и все благодаря мистеру Джонсу, мисс Джонс и остальным. Он нанялся на корабль, был матросом, ходил по Тихому океану аж до южных широт. Он и сейчас смотрит мир, и надеюсь, вы его сюда не выдернете. Когда я узнала про девочек, мы разговаривали, и он сказал, что, если надо будет, он приедет. Но мне бы не хотелось, чтобы ему пришлось это делать.

– Пока мы его трогать не будем. Если окажется, что он нам нужен, я попрошу вас с ним связаться или подсказать, как мне самой это сделать, чтобы мы смогли поговорить.

– Это возможно, но мне кажется, он все равно скоро должен приехать. Мы с ним любим повспоминать старое. Вы же знаете, как это бывает.

Не до такой степени, подумала Ева, но знаю.

– Расскажите, что было, когда Шелби ушла.

– У нас все было распланировано. До сих пор помню, как я тряслась, вдруг ничего не выйдет. И как потом радовалась, что все получилось. Радовалась и горевала. Шелби вырвалась, она обустроит наш дом и потом вытащит всех нас. Мне придется уйти. С одной стороны, мне этого очень хотелось, а с другой – казалось надежнее остаться в проверенном месте. А наше новое здание? Оно было такое красивое – я еще никогда в таком доме не жила.

Но она выбралась, как и обещала. И тут вдруг Микки объявляют, что ее возвращают матери, в самый разгар нашей авантюры. Это уже было не запланировано. Мы собрались, Микки, Стейк, я, и решили, что Микки надо каким-то образом немного обождать с матерью, а мы тем временем дождемся известий от Шелби.

– Но так и не дождались.

– Не дождались. И нас осталось двое – я да Стейк. Потом его наказали – огрызался много. Он был на взводе – да и я тоже, – обычно-то он умел язык не распускать. Ему запретили выходить в город и отправили дежурить на кухню – а в новом-то здании порядки у нас стали строже и убегать в город, как прежде, мы уже не могли. Но я решила, что мы должны это сделать. Надо было найти Шелби, понять, что к чему.

Она замолчала и долго пила свою воду.

– Я была мелкая и тощая. Однажды после отбоя я вылезла из окна своей комнаты. Окна открывались не на полную ширину, как раз чтобы мы не вылезали. Но я умудрилась пролезть. После этого надо было еще спуститься по стене, и мне повезло, что я не упала и не сломала себе ногу или шею. Потом побежала к метро. Я заранее стащила у Матушки из сумочки карточку, а потом мне предстояло ее как-то подсунуть обратно. И мне надо было каким-то образом подняться по стене, влезть обратно в окно, но все это – потом. В тот момент я была свободна как птица и бежала к своей лучшей подруге.

– То есть в Обитель.

– Я села в метро и вышла на нужной станции. Там всего пару кварталов пешком, и я побежала. Я бежала, и ночь была приятная и теплая. Помню, как я думала: вот Шелби удивится, когда меня увидит! Как она будет мной гордиться, что я сумела сбежать из-под стражи, преодолев все заслоны. Она будет смеяться, мы посмеемся вместе, и она скажет мне, что делать дальше. Так я думала. До сих пор помню, как я об этом думала и как сильно билось мое сердце.

А что было дальше, не помню. Сплошной туман. Помню, как проснулась утром, в своей постели, у себя в комнате, в новом здании. Мне было плохо, я была вся разбита. И очень испугана, потому что вылезла в окно, спустилась вниз – я не сомневалась, что я это проделала, но совершенно не помнила, как карабкалась назад и влезала в окно. И чтобы мы смеялись с Шелби, тоже не помнила. А окно мое оказалось крепко заперто на замок. И на мне, когда я очнулась, была форменная пижама, а вечером-то я ее не надевала!

– А не помните, вы кого-то видели, с кем-то говорили?

– Я помню только то, что рассказала. Разве что… Мне потом снились сны. О том, как я вошла в старый дом, окликнула Шелби. Потом – кромешная тьма, и во сне я слышу, как кто-то молится об очищении. Очищении разума, тела, духа – примерно как то, о чем мы говорили в Обители, но немного на другой лад. Об очищении для плохой девочки, чтобы… чтобы она смогла прийти домой. Сумбур. И еще мне было холодно, я была без одежды и очень напугана, но не могла ни кричать, ни бежать, ни даже шевельнуться. Этот сон мне потом долго снился.

Ее пробила дрожь. Дерик тут же обнял ее за плечи и притянул к себе.

– Иногда в этих снах я слышу крики, стенания. Иногда я как будто плыву, и мне не страшно, я просто уплываю под этот тихий, тихий голос, который говорит мне, что все хорошо, надо просто забыться, забыться.