Неотразимый - Бэлоу Мэри - Страница 43
- Предыдущая
- 43/69
- Следующая
Иногда это задевало Натаниеля, хотя в глубине души ему казалось, что они могли бы стать интересной парой. И хотя его отношение к своей подопечной претерпело кое-какие изменения в лучшую сторону, он с тоской думал о том, что будет связан с ней еще шесть лет до ее тридцатилетия.
В конце концов неизбежная встреча Натаниеля и Софи произошла. Хоутоны устраивали вечер для близких людей, на котором предполагалось послушать музыку и поиграть в карты. Натаниель понял, что он причислен к этому кругу из-за интереса Льюиса Армитиджа к Джорджине, так же как Рекс – из-за интереса виконта Перри к Саре Армитидж, и Рекс с Кэтрин тоже были приглашены.
И разумеется, там оказалась и Софи, которая выглядела, как всегда, спокойной и веселой и вела себя так, как будто на вечере и не было людей, с которыми она разорвала отношения.
Натаниель не мог не поглядывать в сторону Софи. Он посидел немного за карточным столом, хотя никогда картами не увлекался, некоторое время провел у фортепьяно, где молодые люди пели под аккомпанемент друг друга. Все это время Софи сидела в дальнем углу гостиной, занятая беседой с пожилыми леди. Натаниеля невероятно раздражало то, что она причисляла себя к этим старухам. Тот факт, что в действительности его вовсе не касается, с кем она сидит и что делает, только вызывал у него еще большую досаду и раздражение.
Вскоре к ней подошла Лавиния, и его раздражение утроилось. Уж не потому ли Софи продолжает с ней дружбу, чтобы задеть его, поскольку он унизил ее, не дав Софи представить своей кузине Пинтера? Он надеялся, что Софи все-таки не проигнорировала его запрет и не познакомила их друг с другом. Хотя по зрелом размышлении он уже не так опасался этого знакомства, как в первый раз: Лавинии нельзя было отказать в здравомыслии, так что вряд ли Пинтеру удалось бы увлечь ее внешним шармом, за которым скрывалась его грязная натура.
Натаниелю пришлось выйти из гостиной на несколько минут за носовым платком, который он забыл в плаще. В освещенном только двумя канделябрами холле было пусто и сумрачно. Как раз в тот момент, когда он возвращался в гостиную, оттуда вышла какая-то женщина, видимо, направляясь в дамскую комнату. Он остановился в последнюю минуту, чтобы избежать столкновения. Женщина тоже остановилась и, вздрогнув, посмотрела на него.
– Софи! – тихо произнес Натаниель.
Он сразу заметил, какими огромными стали ее глаза на похудевшем лице, окруженном, как всегда, облаком выбившихся из прически вьющихся локонов.
Она не отвечала, только молча пристально смотрела на него, как будто была не в состоянии говорить и двигаться. А он так растерялся, что не мог придумать, что еще сказать. Натаниель уловил тонкий запах ее мыла и вдруг понял, почему не может изгнать из своей души Софи и позволить занять это место леди Галлис.
Он все еще чувствовал сильнейшее влечение к Софи Армитидж.
Он поцеловал бы ее, позднее со смущением думал он, если бы ему не помешали – или не спасли бы его – два момента, которые случились буквально через несколько секунд после их внезапной встречи. Она заговорила, ив тот же момент за ее спиной он уловил чье-то движение.
– Простите меня, сэр, – ровным спокойным голосом сказала Софи.
Рядом с ней оказалась Лавиния.
– Прошу меня извинить, – сказал он, отступая в сторону, чтобы пропустить дам.
Всего несколько секунд прошло между их столкновением и тем моментом, когда она заговорила. Несколько секунд вечности, которые, он надеялся, показались двум леди обычными и незначительными.
Пора уже, решительно думал он, войдя в гостиную и направляясь к зовущей его к карточному столу леди Хоутон, давно пора уступить леди Галлис и стать ее любовником. Если уж она не способна заглушить его тоску по ласкам Софи, значит, тогда его случай совершенно безнадежен.
Утром следующего дня Натаниель сидел в кабинете и читал доклад своего стюарда, только что доставленный из Боувуда, когда в кабинет вошла вставшая необычно рано Лавиния, предварительно постучавшись, но не дожидаясь ответа. Удивленно глядя на нее, он встал, но кузина жестом предложила ему сесть и сама без разрешения уселась напротив него у письменного стола.
– Хорошо, что ты уже вернулся с прогулки в парке, но еще не ушел из дома. По утрам, Натаниель, тебя трудно застать дома.
– Если бы я знал, Лавиния, что мое отсутствие тебя огорчает, – сказал он, опускаясь в кресло, – я постарался бы почаще быть с тобой.
– Боже упаси! – воскликнула она, состроив презрительную гримаску.
Натаниель едва удержался, чтобы не выразить свое искреннее согласие.
– Чем могу быть тебе полезным? – спросил он, откидываясь на спинку кресла.
– Я беспокоюсь насчет Софи, – сказала она.
Это было типично для Лавинии – она никогда не тратила время на пустые разговоры, а сразу приступала к делу.
Но некоторые темы для беседы были нежелательны для Натаниеля, и в том числе разговоры о Софи.
– В самом деле? – вежливо и бесстрастно проговорил он. – Боюсь, однако, что я больше не являюсь знакомым миссис Армитидж и, следовательно, не могу обсуждать с тобой этот вопрос.
– Нат, – насмешливо укорила кузена Лавиния, – не будь смешным!
Он только поднял брови.
– «Миссис Армитидж»! – сказала она, передразнивая его. – Имей хотя бы великодушие называть ее Софи.
Он вспомнил, что при последней встрече Софи показалась ему похудевшей, а глаза – лихорадочно блестящими.
– Так почему же ты беспокоишься? – спросил он.
– Вчера вечером она вела себя так, как будто там не было ни тебя, ни Кэтрин, ни лорда Роули, – сказала Лавиния. – Когда она едва не столкнулась с тобой, выходя из гостиной, то назвала тебя «сэр», как ты ее сейчас «миссис Армитидж», и потом не пожелала говорить на эту тему, хотя я пыталась превратить все в шутку. Она просто сменила тему. Я чего-то не знаю, Нат? Ты поступил с ней очень непочтительно, когда буквально оттащил меня от нее. Она дружит с человеком, который тебе не нравится. Но почему этот инцидент сыгралтакое громадное значение, что она прервала всякие отношения с тобой и с твоими друзьями? Ведь она так вас любила.
Натаниель вздохнул.
– Иногда небольшой инцидент представляет собой лишь верхушку огромного подводного айсберга, Лавиния. Думаю, тебе не стоит из-за этого переживать. Ведь я не мешаю тебе поддерживать с ней дружеские отношения.
– Нат! – Она наклонилась над столом и уперлась в него ладонями. – Не смей относиться ко мне как к несмышленому ребенку!
– Если бы я так к тебе относился, я бы давно отослал тебя в Боувуд… Может быть, она предпочитает нам Пинтера.
– Но он ей даже не нравится. Она сама в этом призналась, когда я предложила ей влюбой момент нас познакомить. Она так и сказала, что он ей не друг.
Натаниель поставил локти на подлокотники кресла и подпер подбородок рукой. Он так и думал, но Софи не позволила ни ему, ни его друзьям узнать причины ее поведения.
– Тогда, возможно, она решила преподать нам урок. В тот вечер мы пытались защитить ее от него, хотя она достаточно ясно дала мне понять, что не мое дело указывать ей, с кем она может дружить. Тем не менее мы попытались вмешаться, и это привело ее в ярость. Одна ты могла бы повести себя так же независимо и непримиримо. – Он грустно улыбнулся Лавинии.
Но она хмуро уставилась на свои руки.
– Нат, я могла бы понять и даже одобрить ее возмущение тобой, – сказала она. – Я даже предложила ей отчитать тебя, но она сказала, что уже сделала это. Но полностью прервать все отношения, и даже с Мойрой и Кэтрин?! И она так несчастна, Нат.
– Несчастна?
Скрывая волнение, он осторожно перевел дыхание.
– Вчера вечером она улыбалась и разговаривала так, как будто была в прекрасном настроении, – сказала Лавиния. – Но при этом так старалась не смотреть ни на кого из вас, что было ясно, какой она чувствует себя несчастной и одинокой. Какую власть имеет над ней этот мистер Пинтер?
Вот! Наконец-то подыскано точное слово, которое определяет ту мысль, которую он с друзьями нащупал в разговоре, но испуганно отбросил в сторону. Пинтер определенно имел какую-то власть над Софи. Натаниель посмотрел на Лавинию, и в первый раз он увидел в ней человека, равного себе, который очень тревожится об их общем друге и желает ему помочь.
- Предыдущая
- 43/69
- Следующая
