Беглец. Трюкач - Диллард Майкл Дж. - Страница 64

Камерон кивнул и намазал тост мармеладом.

— Но у вас ведь должна быть какая-то идея насчет этой истории. О том, что будет дальше.

Рот резко засмеялся:

— Когда вы здесь побудете дольше, вы начнете понимать, что творческий метод нашего режиссера создает совершенно новую концепцию развития сюжета.

— Я вас не понимаю.

— Просто у него в голове вертятся десятки фильмов одновременно, и невозможно в тот или иной момент узнать, о каком он говорит, над каким думает или даже какой снимает.

— Ну, насколько я знаю, я дублирую Джордана в фильме о беглеце.

Сценарист глотнул кофе, затем, поставив чашку на блюдце, облизал губы, вытер усы салфеткой и мрачно посмотрел на Камерона.

— Что ты хочешь знать? — спросил он.

— Я просто хочу узнать, представляете ли вы себе хоть немного, какой у меня будет следующий трюк.

— Не думаешь же ты, что они снимают их по порядку? — сказал Рот, пожав плечами.

Камерон усмехнулся:

— У них нет сценария?

— Конечно, — ответил сценарист, стуча пальцем по виску. — Но, как и все здесь вокруг, это в голове у режиссера.

— О’кей, какой следующий трюк в этой истории?

— Другая сцена погони, — сказал Рот скучающим тоном. — Героя заманивают в ловушку в луна-парке, и он прыгает на чертово колесо. У нашего режиссера это чертово колесо — пунктик, представляешь? Оно во всех его фильмах. Можно сказать, его личное клеймо.

— Я понял, что его личное клеймо — двойная экспозиция.

— Двойная экспозиция — это просто техника, — объяснил Рот. — Эта штука используется для выражения двух уровней реальности — объективного физического мира и субъективного мира мечты или мысли. Мистер Г. использует чертово колесо совсем по-другому. Оно — тема повтора. На первоначальном уровне оно означает общее желание людей спастись от забот путем душевного трепета или чувства. Но вращение — это также и тщетность. Так чертово колесо становится колесом выбора: В окончательном варианте оно символизирует вселенную, где все мы вращаемся бесконечно. Фактически, в завязке его следующего фильма…

— Я слышал, — сказал Камерон с нетерпением. — Меня интересует чертово колесо в его первоначальном смысле. Этот Рот говорит как выпускник, читающий экзаменационный билет и одновременно обдумывающий ответ на него, подумал он.

— Первоначально это всегда мелодрама, — сказал сценарист, вздыхая.

— Это меня устраивает, — ответил Камерон. — Я дублер.

— Боюсь, я уже утомил вас, — сказал Рот с улыбкой.

— Вовсе нет, — запротестовал Камерон. Ты разговариваешь с пуристом, сказал он про себя, постарайся не оскорблять его возвышенного эстетического чувства…

Сценарист сочувственно кивал головой.

— Все это трясется и с грохотом рушится, — пробормотал он. — Это должно действовать на нервы.

— Я им всем покажу, — ответил Камерон. — Именно поэтому я спрашивал вас о следующем трюке. Я люблю знать заранее и готовиться, понимаете?

— Тогда готовься к полету, — сказал Рот одобряюще.

— Полету?

— С чертова колеса на ветряную мельницу в двенадцать часов.

Камерон подавился куском тоста, который жевал в это время, и, тряхнув головой, сказал:

— Вы шутите.

— Слово чести, — провозгласил Рот.

Камерон глубоко вздохнул.

— Когда вы сказали, что все это трясется и с грохотом рушится, — спросил он, — что вы имели в виду? Что с грохотом рушится?

— О, это! — ответил Рот. — Это происходит в конце фильма, когда герой падает с моста в реку в своем автомобиле.

Камерон замер:

— Он останется жив после аварии? По сценарию.

— Готтшалк еще не решил этого, — сказал Рот, скорбно улыбаясь. — Но я не вижу, каким образом он останется жив. Он рухнет в тридцати футовую глубину, проломив перила!

— Проломив перила, — повторил Камерон.

— Эту проблему сейчас решают реквизиторы. Они сделают перила из дерева. Или папье-маше. Ты пройдешь сквозь них как сыр. Звукооператоры позаботятся о душераздирающих звуках и треске, зубодробительном визге ломающегося металла и, на «г конец, о хлюпающем громком всплеске.

— Вам не кажется, что всплеск — это уже слишком? — сказал Камерон. Никто не поверит всплеску, думал он, И меньше всего беглец…

— Но здесь должен быть всплеск! — ответил Рот. — Вместе с фонтаном воды.

— Тогда не забудьте и пузыри, — сказал мрачно Камерон.

— Пузыри?

— От тонущей машины.

Сценарист выхватил из нагрудного кармана записную книжку и, открыв ее, начал яростно записывать.

— Знаешь, ты здесь не зря! — сказал он. — Я включил это в список кадров, которые необходимо сделать. Побольше пузырей, взрывающихся на поверхности.

В вестибюле тихий взволнованный голос комментатора рассказывал о том, как самолеты по ошибке разбомбили не ту деревню.

— Войска медицинской службы направили на место действия помощь, а военные власти ведут расследование, чтобы удостовериться…

Пробегая мимо, Готтшалк выключил радио, затем посмотрел на съемочную группу, собравшуюся около стойки.

— Послушайте сегодняшнее расписание, — объявил он. — Утром мы будем снимать сцену в мотеле, когда беглец просыпается и обнаруживает себя в постели с официанткой. Помни, Джордан, ты вскакиваешь, широко открыв глаза, в полном ужасе от предыдущей ночи. Затем ты опускаешь глаза на спящую женщину; которая приютила тебя. Ей на вид лет сорок пять, не очень изящная. Увядшая красавица. Не твоего поля ягода, но ничего. Она спасла тебя от полиции… Когда она просыпается и видит, что ты на нее смотришь, каждый вдруг понимает, о чем думает другой. Да, оба благодарны друг другу. Именно в таком настроении — смирения и моментальной реакции — вы с ней занимаетесь любовью.

— Но нежно, — сказала Нина Мэбри, стоявшая у окна. — Мы ведь занимались любовью нежно, правда?

— Нежно, — ответил режиссер. — Но помня о реальности.

— Безусловно, — пробормотала она.

Глядя на нее, Камерон увидел, что Дениза положила на ее лицо слишком много белой пудры, но ни капли помады или теней для век. Она абсолютно права, подумал он. Героиня выглядит как одна из тех стареющих девушек, которые сидят и пьют чашку за чашкой кофе в роскошных барах…

— После ланча я буду в монтажной, — продолжал режиссер. — Остальные свободны. Кроме Джордана и Коулмэна, которые будут репетировать сцену спасения в луна-парке. Ты все устроил, Бруно?

Оператор кивнул:

— Все готово, мистер Г. Чертово колесо будет закрыто между двумя и тремя, пожарники тоже будут в нашем распоряжении. Канаты и сетки установят сегодня утром, а ветряную мельницу поднимут с помощью крана и пожарной лестницы на нужную высоту.

— Ты уверен, что мы сможем сымитировать остальное?

— С легкостью, — ответил да Фэ. — Все дело в правильном ракурсе.

— Не забывай о бюджете, Бруно. Он у нас трещит по швам.

— Положитесь на нас, мистер Г. Все будет чудесно.

Режиссер встал и взглянул на часы.

— Сейчас восемь тридцать, — сказал он. — Все, кто занят, на съемочную площадку. Я жду к девяти часам. Мы начинаем в десять. А, еще одно, Бруно. У тебя будет новый ассистент…

Осветители и помощники оператора слегка задержались в дверях и захихикали.

Камерон не поверил своим глазам, когда увидел сборщика налога, застенчиво улыбавшегося в другом конце комнаты. На нем были пестрая спортивная рубашка, слаксы и сандалии, а также темные очки в белой оправе, — прятавшие его глаза и делавшие его похожим на гигантскую бабочку с распростертыми крыльями. Так себе представляет маскировку начальник полиции или это глупая затея Голливуда, подумал он и, дернув головой, подавил улыбку.

Наблюдая за ее легкими любовными судорогами, Камерон почувствовал, что дрожит, когда она с закрытыми глазами повернула голову и нежно подула сквозь полуприкрытые губы на пламя, чтобы оно ни разгорелось, ни погасло. Некоторое время казалось, что она балансирует на острие ножа, слишком тонком, чтобы ее выдержать, затем, откинув голову, она открыла глаза и со вздохом взглянула в потолок.