За краем земли и неба - Буторин Андрей Русланович - Страница 36

• Предыдущая
• 36/68
• Следующая

Отурк шагнул прямо сквозь стену прозрачного шара. Ачаду нерешительно сунулся следом и понял, что стены кабины вовсе не стеклянные. Он прошел словно сквозь воздух, только чуть более плотный, чем обычно. Еще одна загадка: как этот «воздух» удерживал их во время подъема? Но загадок и так уже набралось достаточно, поэтому Ачаду не стал забивать голову бесполезными измышлениями, а поспешил за отурком. Тем более, стоило ему чуть задержаться, как он вновь очутился во тьме. Зато чудовищный его спутник, казалось, сам излучал свет, шагая в четко очерченном круге. Впрочем, при этом отурк вовсе не светился, а словно был облит отраженными от гладкого серого пола лучами. Которые сам же и испускал… Запутавшись окончательно в странностях освещения, Беляк догнал отурка и пошел в паре шагов сзади, чтобы по крайней мере видеть у себя под ногами, поскольку вокруг было смотреть все равно бесполезно. Вечный мрак не желал сдаваться даже самому расчудесному свету.

Отурк остановился столь неожиданно, что Ачаду едва не ткнулся носом в чешуйчатую спину. Круг света стал расширяться, захватывая закругляющиеся кверху стены, пока не высветил внутреннюю поверхность большой правильной полусферы. И пол, и стены, которые одновременно являлись и потолком, были светло-серыми, под цвет неба. Теперь они и впрямь казались небом, отчего форма помещения сразу потерялась – создалось полное ощущение парения в бесконечном пространстве без верха и низа. У Беляка закружилась голова и дрогнули колени. Захотелось присесть, ухватиться за что-нибудь… Отурк словно понял его состояние и показал коротенькой ручкой на черное подобие кресла, неизвестно откуда взявшееся позади Ачаду. Тот с облегчением сел. Сам же отурк остался стоять. Не отбрасывая тени, он, казалось, и правда висел в воздухе перед человеком. Но Беляк пообещал себе ничему более не удивляться. По мере возможностей.

– Теперь мы можем поговорить, – прошлепал безгубой щелью отурк. – Ты готов? Ты хочешь этого?

– Да, – впервые раскрыл рот Ачаду.

– Тогда начну с представления. Мое имя – Акмээгак. Чтобы тебе было проще, можешь звать меня Нэсэ.

Ачаду не понял смысл сокращения, но, вспомнив про данное себе обещание, удивляться не стал и сказал в предложенном стиле:

– Мое имя – Ачаду. Можно просто Беляк.

– Мне хочется узнать у тебя кое-что. Но я подозреваю, что и у тебя ко мне много вопросов, – сказал Акмээгак, и в голосе его Беляку почудилась улыбка. – Я готов ответить на те из них, на которые смогу. – А вот тут Ачаду нашел двойной смысл и поспешил уточнить:

– Сможешь – в смысле, знаешь ответ, или в смысле – имеешь право ответить?

– По-разному, – коротко ответил отурк. Его лицо, оно же тело, не выражало никаких эмоций, лишь мокро шлепал широкий рот и зеленовато мерцали немигающие полушария глаз.

– Ладно. Но на то, что сможешь, ответишь честно?

– Иначе мы не умеем.

– Вы – то есть отурки?

– Мы называем себя иначе, но я отвечаю тебе утвердительно.

– Все-все-все не умеете? – недоверчиво сощурился Беляк. – Все до одного?

– Для нас не существует понятия «все». Мы едины в составе семьи. Или я един. Одинаково.

– Не понял… Все отурки – это единая семья?

Нэсэ качнулся, что означало, видимо, отрицание, поскольку далее он сказал:

– Не одна семья, несколько. Но каждая – едина.

– И сколько же семей напало на Содос? – жестко спросил Ачаду и сомкнул черные брови.

– Одна. – Акмээгак снова качнулся, но теперь уже выражая удивление. – Ты разве не знаешь?

– Откуда я могу это знать?! – возмутился Беляк. – Вы что, сообщали мне это перед нападением?

– Не тебе – людям, – ответил отурк. – Я знаю, что вы мыслите не сообща, но разве ваше правительство не рассказало вам о нашей просьбе?

– О просьбе? – Брови Ачаду поползли вверх. – Вы так просите – с помощью орудий?

Нэсэ закачался так, что зашелестели чешуйки. Кроме того, он раскинул верхние лапы и защелкал когтями. Судя по всему, так он проявлял крайнюю степень возмущения. Голос же его почти не поменял интонации:

– Мы просили словами. Человеческими словами. У нас произошло исключительно важное и чрезвычайно редкое событие: родилась новая царица! Возникла основа новой семьи! Семье нужно место для жизни и развития. Много места. У нас его нет. Ваш остров Окелад почти свободен, там всего два человеческих города. Мы просили переселить людей из этих городов на другие острова, а Окелад отдать нам. За это мы готовы были поделиться знаниями! Но ваше правительство нам отказало. Категорически, в грубой форме…

– Ну вы даете! – подскочил Беляк. – Ничего себе просьба! Если бы вас самих о таком попросили, как бы вы, интересно, ответили?!

– Мы бы ответили отказом. Но у нас нет свободных земель, а у вас есть.

– Отдай мне одну лапу, – процедил Ачаду, сжимая кулаки, – а то у тебя их аж шесть, а у меня всего четыре!

– Тебе она все равно не пригодится, а мне без нее будет плохо, – ответил отурк. – Скажи, зачем ты это попросил?

– Ладно тебе! – отмахнулся Беляк и снова плюхнулся в кресло. – Значит, вы ведете справедливую войну, а люди – всего лишь жадные никчемные твари?

– Я не говорил этого про людей! – Отурк вновь защелкал когтями. – А мы отстаиваем свои интересы. Даже не совсем свои – интересы новой семьи.

– Все, хватит, – замахал руками Ачаду. – Здесь мы все равно не договоримся! Лучше скажи, почему я оказался здесь?

– Потому что ты прилетел на нашем корабле.

– Не надо издеваться!.. Или ты умеешь отвечать на вопросы только буквально?

– Твой язык мне не родной. Наши мышления также сильно отличаются. Приношу извинения, если не точно понял твой вопрос. Я не… издеваюсь. Я этого не умею. Прошу тебя, спрашивай более конкретно.

– Хорошо. – Ачаду расслабился и закинул ногу на ногу. – Зачем надо было везти меня сюда?

– Ты заинтересовал меня.

– Чем?!

– Ты умеешь издавать глубинные звуки.

– Глубинные звуки? – изумился Ачаду. – Не понимаю тебя…

– Не могу сказать более точно, – зашелестел чешуйками Акмээгак. – Это понятие не переводится на ваш язык однозначно. Глубинные, сквозные, общие – все подходит и все не точно…

– Все равно не понимаю… – начал Беляк и тут его осенило: «Дусос! Неужели отурк имеет в виду звуки дусоса?» Он достал из-под мундира игрушку, дунул в трубочки и посмотрел на Нэсэ: – Эти?

– Да, эти. Только ты делаешь это… не глубоко. Не знаю, как сказать…

– Плохо? – пришел на помощь Ачаду.

– Да, плохо. Не умеешь, как надо.

– Согласен. Откуда мне уметь? Я знаю всего одного человека, который умеет это делать хорошо.

– Кто этот человек? Где он? – быстро спросил отурк, и даже при всей эмоциональной бесцветности его голоса в нем все же послышался живой интерес.

– Это мой… – Ачаду хотел сказать «ученик», но почему-то не хотелось вспоминать, тем более при отурке, что сам он когда-то был Учителем. Сказал просто: – Это мальчик. И где он сейчас, я не знаю… – Голос его дрогнул.

– Жаль, – шмякнул Акмээгак. Ачаду подождал в надежде, что отурк пояснит как-то свой интерес, но тот молчал. Не стал развивать эту тему и Беляк. Что толку, если Нэсэ не может найти нужных слов? Но кое-что насчет дусоса он все же решил выяснить:

– Так что, с помощью этих звуков я и управлял кораблем? И потом, как же я тебя ими заинтересовал, если ты меня увидел только здесь?

– Почему ты задаешь сразу несколько вопросов, Ачаду? – спросил Нэсэ. – Так мне трудно отвечать. – Скорее всего, отурк начал испытывать раздражение. Но все же сказал: – Ты невнимательно меня слушал. Я видел тебя не только здесь – видел и там, на Океладе. Я – не только тот, кто сейчас перед тобой. Я сейчас и здесь, и там, и еще во многих местах. Меня нет только там, где есть еще ты – в глубине. – Ачаду хотел прервать отурка, уточнить насчет этой странной глубины, но тот, не останавливаясь, продолжал: – И все-таки там я тоже есть, немного, в виде царицы. – Беляк снова хотел перебить Нэсэ, выяснить смысл его фразы о царице, но опять не успел, отурк чавкал широким ртом дальше и дальше: – А еще я видел тебя с помощью самого корабля. И управлял кораблем тоже я, отсюда.

• Предыдущая
• 36/68
• Следующая