Исторические и теоретические основы геополитики - Зубачевский В. - Страница 3

Вопросы: 1. В чем, по мнению Мэхена, сказалось влияние морской силы на историю? 2. Какие факторы и условия, по словам адмирала, определяют морское могущество наций?

Серьезный вклад в геополитическую трактовку политики государств внес географ, историк и политик X. Дж. Маккиндер, выступивший в 1904 г. на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», в котором он изложил следующие принципы: 1. Географический фактор непосредственно воздействует на ход истории. 2. Географическое положение определяет потенциальную силу или слабость государства. 3. Технический прогресс меняет географическую среду, отражаясь на потенциальном могуществе государств. 4. Евразия – центр глобальных политических процессов. Ученый заявил о существовании вечной географической оси истории, располагающейся на середине мирового острова, искусственно разделенного на три континента – Азию, Африку, Европу. Сердцевиной мирового острова, определяющего развитие истории, является та часть Евразии, на которой расположена Россия и, особенно, Сибирь.

Позднее Маккиндер ввел термин – материковая сердцевина (хартленд, heartland, ан. heart – сердце), отметив, что освоить ее было сложнее, чем морские пути как естественные коммуникации. По словам ученого, «разбойники суши» (кочевники из пустынь heartlandа) осуществляли механический толчок, заставлявший береговые зоны (внутренний полумесяц) создавать для обороны государства. В XVI в. Россия осуществила революцию, поскольку установила контроль над Сибирью; второй победой России стало строительство Транссибирской магистрали. Для страны самое выгодное географическое положение – срединное, поэтому центральное положение России в Евразии с планетарной точки зрения наиболее удачно для контроля над миром. Непобедимость heartlandа Маккиндер объяснял тем, что морской флот не может туда вторгнуться, а войска морских держав не в силах покорить Евразию (см. карту на с. 15).

Поражение Германии в мировой войне и Гражданскую войну в России Запад использовал для создания новой геополитической ситуации на востоке Европы. Изучая историю европейских войн, Маккиндер отметил, что перешеек между Балтийским и Черным морями позволяет контролировать Восточную Европу и предложил создать на нем разделяющую Германию и Россию буферную зону из небольших стран, которая послужит санитарным кордоном против большевизма. Министр иностранных дел Керзон (1919–1924 гг.) одобрил идеи Маккиндера и назначил его британским верховным комиссаром на юге России для оказания помощи Белому движению. В декабре 1919 – январе 1920 гг. Маккиндер получил возможность воплотить свои геополитические замыслы в жизнь. В Варшаве он провел переговоры с начальником государства Ю. Пилсудским, но тот желал помощи Антанты для марша на Москву, а Маккиндер просил его поддержать генерала А. И. Деникина.

Карта Хартленда

(по: Parker W. H. Mackinder. Geography as an Aid to Statecraft. Oxford, 1982. P. 151)

Пилсудский требовал пересмотра границ России и включения Украины в федерацию под гегемонией Варшавы, обещая помочь весною 1920 г., что звучало, по словам Деникина «злой иронией»[4]. Маккиндер в итоге согласился с Пилсудским, но Деникин отказался решать проблему границ до созыва Учредительного собрания. В конце января 1920 г. Маккиндера отозвали с поста верховного комиссара: лидеры Антанты констатировали затухание Гражданской войны в России.

В результате созданная по инициативе Керзона и Маккиндера буферная зона стала таковой на бумаге. Пример Чехословакии и Польши показал, что политико-стратегические соображения оказались в подчинении у национально-конфессиональных: буферный пояс не мог быть стратегически более сильным, чем составляющие его элементы-государства. Советские полит-географы отметили: послевоенные геополитические границы государств не совпадают с демополитическими[5]. О будущих конфликтах в регионе предупреждал в 1919 г. представитель британского казначейства на Парижской конференции Дж. М. Кейнс: По мнению Франции, Польша «должна цвести и блистать среди пепла России и развалин Германии. Однако, если внутри великих соседей Польши не будет благосостояния и порядка, сама она явится экономическим нонсенсом»[6]. Но Запад прислушался не к Кейнсу, а к Маккиндеру.

Выдержки из работ Х. Дж. Маккиндера.

Маккиндер Х. Дж. Географическая ось истории // Классика геополитики. XX век: Сборник. М., 2003.

Сегодня стало прямо‑таки общим местом говорить о географических исследованиях как о чем‑то практически завершенном. Считается также, что географию следует свести исключительно к тщательному обзору и философскому синтезу… начало XX столетия квалифицируется как конец великой исторической эпохи… В Европе, Северной и Южной Америках, Африке и Австралазии едва ли найдется место, где можно застолбить участок земли… Даже в Азии мы становимся, вероятно, зрителями последних актов пьесы, начатой всадниками Ермака, казаками, а также мореплавателями Васко да Гамы… в послеколумбову эпоху, нам придется иметь дело с замкнутой политической системой, и вполне возможно, что это будет система глобального масштаба. Всякий взрыв общественных сил, вместо того чтобы рассеяться в окружающем неизведанном пространстве и хаосе варварства, отзовется громким эхом на противоположной стороне земного шара… Впервые мы можем ощутить некоторые реальные пропорции в соотношении событий, происходящих на мировой арене, и выявить формулу, которая так или иначе выразит определенные аспекты географической преданности мировой истории… эта формула обретет и практическую ценность – с ее помощью можно будет вычислить перспективу развития некоторых конкурирующих сил нынешней международной политической жизни… Как вызывающая неприятие персона выполняет важную общественную функцию, объединяя своих врагов, точно так же благодаря давлению внешних варваров Европа сумела создать свою цивилизацию… я прошу вас взглянуть на Европу и европейскую историю как на явления, зависимые по отношению к Азии и ее истории, ибо европейская цивилизация является в значительной степени результатом вековой борьбы против азиатских вторжений.

Наиболее важный контраст, заметный на политической карте современной Европы, – это контраст между огромными пространствами России, занимающей половину этого континента, с одной стороны, и группой более мелких территорий, занимаемых западноевропейскими странами, – с другой… несколько исторических карт… покажут нам, что приблизительное совпадение европейской части России с Восточно-Европейской равниной не случайно и возникло не за последние сто лет, а имело место и в более ранние времена, когда здесь существовала совершенно иная тенденция в политическом объединении. Две группы государств обычно разделяли эту страну на северную и южную политические системы… Линия, разделяющая эти два региона, идет по диагонали на северо-восток, начинаясь у северной оконечности Карпат и заканчиваясь скорее у южных склонов Урала, нежели в его северной части. Москва лежит севернее этой линии, находясь, иными словами, на лесистой стороне. За пределами России граница этих огромных лесов тянется на запад, проходя почти посередине европейского перешейка, ширина которого (т. е. расстояние между Балтийским и Черным морями) равняется 800 милям.

Россия и Польша возникли на лесных прогалинах. Вместе с тем, сюда начиная с V по XVI столетие через степи из отдаленных и неведомых уголков Азии направлялась в створ, образуемый Уральскими горами и Каспийским морем, беспрерывная череда номадов-туранцев: гунны, авары, болгары, мадьяры, хазары, печенеги, куманы, монголы, калмыки… Большая часть современной истории может быть написана как комментарии к изменениям, прямо или косвенно представлявшим собой последствия тех набегов. Вполне возможно, что именно тогда англы и саксы были принуждены пересечь море и основать на Британских островах Англию. Впервые франки, готы и жители римских провинций оказались вынуждены встать плечом к плечу на поле битвы у Шалона, имея перед собой общую цель борьбы с азиатами; таким образом они непроизвольно составили современную Францию. В результате разрушения Аквилеи и Падуи была основана Венеция; и даже папство обязано своим огромным престижем успешному посредничеству папы Льва на встрече с Аттилой в Милане. Таков был результат, произведенный ордой безжалостных и ни над чем таким не задумывавшихся всадников, заполонивших неконтролируемые равнины, – это был удар, беспрепятственно нанесенный азиатским молотом по незанятому пространству. За гуннами последовали авары. Именно в борьбе с ними была основана Австрия, а в результате походов Карла Великого была укреплена Вена. Затем пришли мадьяры и своими непрекращающимися набегами из степных лагерей, расположенных на территории Венгрии, еще больше увеличили значение австрийского аванпоста, перенося таким образом фокус происходящего с Германии на восток, к границе этого королевства. Болгары стали правящей кастой на землях к югу от Дуная, хотя язык их растворился в языке их славянских подданных. Вероятно, самым долговременным и эффективным в русских степях было расселение хазар… Но в конце концов из Монголии прибыли новые орды, и на протяжении двухсот лет русские земли, расположенные в лесах к северу от указанных территорий, платили дань монгольским ханам, или «Степи», и, таким образом, развитие России было задержано и деформировано именно в то время, когда остальная Европа быстро шагала вперед… На протяжении десяти веков несколько волн всадников-кочевников выходили из Азии через широкий проход между Уралом и Каспийским морем, пересекая открытые пространства юга России, и, оседая в Венгрии, попадали в самое сердце Европы, внося таким образом в историю соседних народов момент непременного противостояния: так было в отношении русских, германцев, французов, итальянцев и византийских греков. То, что они стимулировали здоровую и мощную реакцию вместо разрушительного противодействия в условиях широко распространенного деспотизма, стало возможным благодаря тому, что мобильность их державы была обусловлена самой степью и неизбежно исчезала в окружении гор и лесов…