Числа и знаки. Трилогия - Бурносов Юрий Николаевич - Страница 73

• Предыдущая
• 73/172
• Следующая

– Я благодарен вам за ваше появление, хире Бофранк, - сказал Демелант, неожиданно появляясь из-за кустов крушины. - Признаться, до самого конца у меня оставались определенные опасения - равно как и у моего спутника, который, кстати, имеет к тому все основания.

– Но где же он?

– Отойдем с дороги. Нам ни к чему лишние глаза и уши, пусть это всего лишь заросшая травою тропинка.

По склону холма, заросшему кустарником, Бофранк и Демелант спустились в овраг, на дне которого горел небольшой костер. У костра сидел человек в плаще с надвинутым на лицо капюшоном.

– Волтц Вейтль? - осведомился Бофранк. Голос его дрогнул, потому что он никогда не думал, что эта встреча может случиться.

– Да, любезный Хаиме Бофранк, это я. Порочный сын печатника, или Ноэма Вейтль - как вам более угодно. Садитесь к костру - здесь довольно сыро, к тому же быстро темнеет.

Конестабль опустился на большую корягу. Из-под капюшона сверкнули красноватые огоньки глаз - и тут же скрылись, верно, это просто пламя отразилось в зрачках. Лица не было видно, и Бофранку отчего-то захотелось узнать, сильно ли изменился Вейтль.

Демелант присел чуть в отдалении - вероятно, чтобы не мешать разговору.

– Я не знаю, что сказать вам, - признался Бофранк, видя, что собеседник молчит. - Вина моя огромна, ее нечем искупить… но что могу я сделать в свое оправдание?

– Я пришел не за оправданием и не за местью, - отвечал Вейтль, вороша в костре палкою. - Но вначале позвольте мне, Хаиме, поведать, что случилось со мной после нашей встречи в саду Цехов.

– Я не могу ни в чем упрекнуть хире Дерика и гардов, которыми я был арестован, - начал Волтц Вейтль, все так же пряча лицо под капюшоном. Голос его - и это Бофранк понял только сейчас - стал не в пример грубее и глуше, нежели прежде. - Я был отправлен в тюрьму, где помещен был в одиночную камеру. Полагаю, попади я - в женском платье! - в общую, мне пришлось бы нелегко. Но я томился один, лишь на следующий день мне дозволили встретиться с отцом, который, впрочем, пришел лишь затем, чтобы заклеймить меня проклятьем.

Суд был краток - я до сих пор молю господа, что он не предал меня в руки миссерихордии, ибо, как мне рассказывали потом, мои деяния вполне могли трактоваться как бесовское наущение. Я был обвинен всего лишь в нарушении приличий. Всего лишь - потому что меня могли пытать и сжечь либо утопить, хотя впоследствии я часто сожалел о том, что так не случилось… Наказанием мне стала каторга. Верно, вы знаете о рудниках в отрогах хребта Коммен. Туда и повезли всех осужденных - и многие из них были преступниками, душегубами, так что соседство с ними чрезвычайно тяготило. Еще худшим стало прибытие - если в дороге никто не ведал, что я сотворил и за что осужден, то после один из сопровождавших гардов открыл мою печальную историю.

На каторге нет женщин, хире Бофранк. И я вместе с еще несколькими такими же горемыками, избежавшими мученической смерти на костре в пользу мучительной жизни в рудниках… я… нет, я не стану говорить об этом. Скажу лишь, что я часто думал о смерти, мечтал о ней, как мечтает о первом свидании юная девушка. И потому, когда в ущелье начали новую шахту для добычи красного камня, что зовется «глазом вепря», я напросился на работу. Говорили, что это проклятое место, что в нем обитают пещерные тролли, что сами скалы там истекают изначальным злом, смертельным для человека, но для меня это было как приманка. Что я терял? Ничего.

Нас было чуть более ста человек - тех, кто закладывал шахту. Охрана не спускалась вниз - они ждали наверху, зная, что убежать не представляется возможным.

Кормили нас скудно и дурно - обыкновенно бросали в котел объедки со стола охраны, различные травы и коренья, после чего доливали водою и варили на костре. В раскопах мы ловили кротов и мышей, которых поедали сырыми, со шкурой и потрохами… Страшной правдой оказались рассказы о троллях - по крайней мере, с десяток человек пропали в переходах шахты, и никто их более не видел, а вот обглоданные невесть кем кости их мы находили не раз. Руки мои были изранены киркою, глаза воспалены, запорошены не оседающей каменной пылью, уши оглохли от бесконечных ударов, эхом носившихся по каменным туннелям. Что до смертоносного влияния тамошних скал, то я ощутил его на себе.

С этими словами Волтц Вейтль откинул с лица капюшон.

Бофранк отшатнулся, ибо открывшееся его взору зрелище было одновременно и омерзительным и вызывающим сочувствие. Лицо Вейтля, освещаемое неверным светом костра, было сплошь изрыто глубокими складками и морщинами, среди которых торчали жесткие пучки черных безобразных волос. Нос его, некогда чрезмерно длинный, словно бы провалился и зиял диким отверстием; губы же, напротив, выпятились, словно у зверя, а глаза - некогда зеленые глаза ныне горели красным пламенем, и это был совсем не отсвет огня…

– Что это?! - с ужасом спросил Бофранк.

– Проклятие, - прошептал Вейтль, надвигая капюшон. - Проклятие, которое осталось со мною… Я не знаю, что тому виной; ученый человек, который некоторое время работал с нами, пока не пропал, говорил, что это невидимые испарения тамошних камней, прочие считали, что совсем недалеко оттуда помещается царство зла и воздух из него исходит наружу как раз в шахтах, где мы работаем… Что бы то ни было, я стал ужасен. Произошло это не сразу - вначале лицо покрылось коркою, которая становилась все толще, затем я упал в лихорадке и лежал в ней несколько дней; все думали, что я умру, но я выжил. Вместе со мною заболели еще несколько человек, и это было к лучшему: если бы я был один, меня бы просто убили, но когда подобная напасть постигла сразу нескольких, нас просто бросили в отдельную шахту и не выпускали оттуда, спуская еду на веревке. Там мы жили, ели, спали… Со временем внимание к нам ослабло, и именно это помогло нам бежать. Однажды ночью мы выбрались наружу по той самой веревке, на которой спускали еду, - охрана забыла ее убрать - и бросились кто куда. Я думаю, многие погибли или были тут же пойманы, но я добрался до родных мест. Скрываясь в лесах, похищая на пути еду и одежду, я шел сюда день и ночь с одной лишь целью - увидеть вас, Хаиме Бофранк. Увидеть и… может быть, отомстить… но теперь я не вижу в себе сил… Полноте, я не вижу и вашей вины. Если здесь и была чья-то вина, то лишь моя - Ноэмы Вейтль, девушки, которой больше нет, да никогда и не было…

• Предыдущая
• 73/172
• Следующая