Талисманы Шаннары - Брукс Терри - Страница 36

• Предыдущая
• 36/108
• Следующая

Она обратила взор на Этона Шарта и протянула к нему руку, приглашая присоединиться к ее сторонникам. Он удивленно посмотрел на нее. Некоторое время первый министр колебался в неуверенности, но затем протянул руку в ответ и поднялся.

— Повелительница, — признал он с низким поклоном, — как ты и сказала, нам надо держаться вместе.

Барсиммон Оридио тоже встал:

— Лучше бойцовый петушок, чем полудохлый цыпленок, — пробурчал он, покачивая головой и глядя на Рен с восхищенным блеском в выцветших глазах. — Твоя бабушка действовала бы так же, повелительница.

Джаллен Рул и Перек Арундел тоже неохотно поднялись, растерянно поглядывая друг на друга. Они не были согласны с Рен, но не осмеливались противостоять ей. Девушка милостиво кивнула им. Ей приходилось довольствоваться тем, чего удалось добиться.

— Спасибо, — тихо произнесла она, пожимая руку Этона Шарта. — Спасибо вам всем. Давайте запомним то, чего мы достигли этой ночью.

Уверенность в сотоварищах поможет нам выстоять.

Она обвела взглядом стоящих вокруг нее соратников. Глаза подданных были устремлены на нее. Она завоевала их, наконец став их полновластной королевой.

Два дня выжидал Уолкер Бо, прежде чем предпринял новую попытку убежать от порождений Тьмы, осаждавших Паранор.

Вероятно, он не решился бы на это повторно, если бы не осознавал опасность собственной нерешительности. Чем дольше он обдумывал, как вырваться на свободу, тем больше ему казалось, что над этим еще некоторое время стоит поразмыслить. Любой план имеет недостатки, и Уолкер бесконечно проверял и перепроверял все, что приходило ему в голову, и никак не мог остановиться ни на одном из замыслов.

Все идеи ему поначалу нравились, но когда он обращался к их слабым местам, немедленно начинал сомневаться в себе.

Очевидно, это было то самое состояние, которое так желали вызвать у него порождения Тьмы.

Первое столкновение с Четырьмя всадниками сокрушило его физически, но не телесные раны тревожили Уолкера. Его беспокоило психическое потрясение, оно не уходило из памяти, изводило, как лихорадка. Уолкер Бо привык всю жизнь контролировать себя, прекрасно справляться с возникающими трудностями и не поддаваться чужому влиянию. Он достиг невозмутимости благодаря одиночеству и обособленности Темного Плеса, места, где все опасности, подлежащие преодолению, и все проблемы, подлежащие разрешению, были привычны и знакомы. Помогала ему и его необычайная одаренность. Он владел особой чудесной силой, интеллект его прочно покоился на даре предвидения и навыках — от врожденных, инстинктивных, до тех, что он сам у себя развил, и поэтому Уолкер во много раз превосходил всех, против кого ему до сих пор приходилось применять свои способности.

Теперь все переменилось. Он покинул Темный Плес и вступил во внешний мир. Этот мир стал его домом, а прежняя жизнь ушла вместе с маленькой хижиной у Каменного Очага. Путь, избранный Уолкером, изменил его бесповоротно, как сама смерть. Взявшись выполнить предначертания Алланона, он стремился к неизбежной развязке. Отыскав Черный эльфийский камень и вернув на место Паранор, он стал первым из новых друидов, человеком, разительно отличавшимся от того, каким был всего несколько дней назад. Преображение наградило его более тонкой интуицией, новыми силами, знаниями и могуществом. Но и взвалило груз ответственности. Теперь ему приходилось решать серьезные задачи, и врагам не терпелось расправиться с ним. Будет ли ему сопутствовать успех? Это оставалось под вопросом. Уолкер Бо мог проиграть и кануть в неизвестность, но и противоположный исход не исключался. Он повис над пропастью.

Порождения Тьмы знали это. Они явились сразу, как только узнали о возвращении Паранора. В роли друида Уолкер был новичком, почти ребенком, он был до жалости уязвим. Не дать ему и носа высунуть из крепости, смутить душу, воспрепятствовать приобретению опыта, убить его, если удастся, — вот в чем заключался их план.

И пока он удавался. После первой злополучной попытки бегства Уолкер вернулся в Паранор, усвоив несколько весьма неприятных истин. Во-первых, ему не хватает сил, чтобы вырваться на свободу в открытой схватке. Четыре всадника сильнее его и не хуже его владеют магией. Во-вторых, он не может незаметно проскользнуть мимо них. В-третьих, что обиднее всего, они опытнее и совсем его не боятся. Они пришли сюда, потому что разыскали его, причем сделали это открыто, не скрываясь. Они вызвали его на бой. Они кружат у Паранора, пренебрегая опасностью и не страшась Уолкера. Он оказался пленником в собственном доме, и ему остается ломать голову, как выйти из этого положения, в то время как Четыре всадника полностью владеют ситуацией.

— Ты слишком терзаешься, — наконец сказал Коглин, в очередной раз обнаружив его на стене башни. Уолкер, бледный, измученный и подавленный, не сводил взора с кружащих внизу призраков. — Посмотри на себя, Уолкер. Ты почти не спишь. Ты совсем не следишь за собой — со дня возвращения ты ни разу не мылся.

Ты ничего не ешь.

Худощавой рукой старик потер подбородок.

— Подумай, Уолкер. Именно этого они от тебя и добиваются. Они боятся тебя! Иначе просто напали бы на крепость — и делу конец. Но они поступают иначе — заставляют тебя сомневаться в себе, усугубляют твою мнительность, наводят на мысль о том, что ты уже проиграл.

Если ты поддашься, они победят. Они рассчитывают, что рано или поздно ты совершишь какую-нибудь глупость, и тогда тебе конец.

Со дня возвращения Уолкера Коглин впервые сказал ему так много. Уолкер молча взглянул на его старое морщинистое лицо, хрупкое тело, руки и ноги, торчащие из-под одежды, словно жерди. Когда Бо вернулся, Коглин попытался его утешить, но все-таки был далеким и отчужденным, как в те несколько дней перед попыткой Уолкера прорвать блокаду. С Коглином что-то происходило, его раздирали внутренние противоречия, но тогда, да, впрочем, и теперь, Уолкер был слишком поглощен собственными переживаниями, чтобы уделять внимание старику.

Тем не менее он позволил учителю увести себя во внутренние покои замка, где был уже накрыт стол и от жаркого поднимался парок.

Уолкер без аппетита поел, выпил немного эля и решил принять ванну. Погрузившись в горячую воду, он проникся ее ровным теплом, дарующим покой телу и душе. Шепоточек составил ему компанию, свернувшись у стенки ванны, словно тоже желая согреться. Вытираясь и одеваясь, Уолкер размышлял о необычном спокойствии болотного кота, который, подобно всем прочим котам, смотрел в его лицо каким-то особым, непонятным образом. «Вот бы мне хоть капельку его спокойствия», — подумал Уолкер.

Затем в его голове неожиданно возникла мысль.

Что стряслось с Коглином?

Смыв горячей водой собственные заботы, Уолкер отправился на поиски старика и обнаружил его в библиотеке за перечитыванием «Истории друидов». При его появлении Коглин поднял глаза, испуганный то ли его приходом, то ли чем-то еще.

Уолкер уселся рядом с ним на резной скамье.

— Старец, что тебя беспокоит? — тихо спросил он, касаясь худого плеча учителя. — Я вижу, глаза твои полны тревоги. Поделись же со мной.

Коглин подчеркнуто независимо пожал плечами:

— Я тревожусь о тебе, Уолкер. Знаю, насколько непривычно для тебя все, с тех пор как это началось. Нелегко. Думаю, тебе можно как-то помочь.

Уолкер отвернулся. «С тех пор как я нашел Черный эльфийский камень, — думал он. — С тех пор как Алланон сделался частью меня, вселившись в меня с помощью магической силы, оставленной им для хранения Паранора. Непривычно» — едва ли подходящее слово для всего этого".

— Не тревожься обо мне, — с иронической улыбкой заметил он. — По крайней мере, не об этом.

Внутренняя борьба, прежде раздиравшая" его, утихла, он обрел цельность, и жизнь и знания друидов стали теперь его собственными. Уолкер вспомнил, как обрушилась на него чудесная сила, сломив сопротивление и не оставив ему выбора.

• Предыдущая
• 36/108
• Следующая