Телохранитель - Брокман Сюзанна - Страница 36

• Предыдущая
• 36/68
• Следующая

А возможно, он хотел ее подбодрить таким странным способом, и тогда его откровенность означала совсем другое: «Я скажу ей это, чтобы она чувствовала себя чуть увереннее. Она не станет меня отталкивать, а уж если дело дойдет до постели, то я позабочусь выключить свет».

— Послушайте, Элли, я не собирался морочить вам голову тогда, в машине, — произнес Гарри. — Это вполне серьезно.

Только тут Алессандра осознала, что послушно следует за ним и они уже стоят в одной из очередей, ведущих к стойке, ожидая своей обычной каждодневной порции несъедобной пищи.

Она невидящим взглядом уставилась в меню.

— Вы ждали от меня правды и честности, — продолжал Гарри. — Я и хотел быть с вами честным. — Он пожал плечами. — Но как это обычно со мной бывает, я зашел слишком далеко. Некоторых вещей не стоит произносить вслух.

— Даже не знаю, что ответить, — призналась Алессандра. — Говорить с мужчинами легко, когда ты красива, но теперь…

Гарри посмотрел на ее неузнаваемое, ставшее менее броским лицо. Его темно-карие глаза были серьезными, а взгляд напряженным. Казалось, толпа вокруг них перестала существовать. Он дотронулся до ее волос, попытался заправить за ухо мягкую прядь.

— Эта прическа много проще, — сообщил он. Алессандра прикрыла глаза.

— Да, кажется, вы уже упоминали об этом.

— Но ведь я говорил только о волосах.

— И это тоже важно, учитывая, что оценку дает король скверной прически.

Она потянулась к нему и сняла с него бейсбольную кепочку. Его волосы, как всегда, стояли торчком.

Гарри пожал плечами и провел рукой по ее щеке — пальцы его были теплыми и слегка шершавыми.

— И все равно вы красивы, — сказал он тихо. — Даже слишком красивы. Это меня пугает, потому что, если кто-нибудь будет внимательно к вам приглядываться… — Он покачал головой.

И опять Алессандра не нашлась что ответить.

— Вы говорите так, потому что до смерти хотите меня трахнуть?

Гарри чуть не подавился смехом.

— О Господи, — пробормотал он, — мне следует следить за своей речью. Если уж вы употребили это слово, значит, я произношу его слишком часто.

— Не могу понять, чего вы добиваетесь.

— Если поймете, то непременно скажите. Мне бы тоже хотелось узнать об этом.

— Я надеюсь, мы станем друзьями, Гарри.

Алессандра произнесла эти слова, когда они проехали миль сто к западу от закусочной «У Микки Д.», где останавливались перекусить. Она смотрела на него очень пристально, будто опасалась, что он скажет «нет», откажется быть ее другом.

— А я думал, мы уже друзья. Надеюсь, вы простили мне то, что мы использовали вас как приманку, чтобы поймать Тротта?

Алессандра серьезно кивнула.

— Я прощу вас, если вы пообещаете, что этого больше не случится никогда.

Гарри протянул ей руку.

— Даю слово.

Тонкие пальцы скользнули в его руку, и, прежде чем отпустить, она слабо пожала ее, потом глубоко вздохнула.

— К тому, о чем вы говорили раньше… Сейчас мне было бы много легче, если бы мы с вами не осложняли наши непростые отношения, и я хотела бы…

— Я вполне взрослый человек, — ответил Гарри. — Вам не о чем беспокоиться. Впредь буду держать свои штаны застегнутыми на молнию.

— Хорошо, — сказала Алессандра.

— Хорошо, — отозвался он, пытаясь в то же время сообразить, почему исключение секса из их отношений такая уж хорошая вещь. Но уж если Элли захотела, чтобы было так, ему оставалось только согласиться.

Джордж тихо выругался и с отвращением выключил телевизор.

— Можешь представить, всю неделю, что я в больнице, нет бейсбольных матчей — не сезон. Не показывают ничего, кроме глупых ток-шоу и велосипедных гонок по грязи. Будто мне интересно смотреть на тринадцатилетних подростков. Если бы я этого хотел, то завел бы семью.

Ким подняла глаза от журнала.

— Ты скучаешь, бедняжка!

— Да, скучаю, страдаю, умираю и хочу выкурить сигарету.

Джорджу теперь не давали болеутоляющих, которые позволяли бесплотно парить над больничной койкой и собственным телом. Нога у него беспрестанно болела, ее дергало и жгло. А еще его тошнило от больничной еды и от медбрата Стэна, заходившего в палату в любое время дня и ночи, чтобы померить ему давление и проверить, не сползла ли повязка.

— Бедный Джордж! — Ким положила журнал и подалась вперед, одарив больного сочувственной улыбкой и предоставляя ему возможность свободно обозревать ее бюст.

Джордж ощутил укол совести. Она ведь была с ним так мила и нежна, проводила у его постели все отведенные для посещений часы уже целых три дня. Ким сняла комнату в мотеле поблизости от больницы, платя за нее больше, чем могла себе позволить, только чтобы быть рядом с ним. И все же каждый раз, бросая на нее взгляд, Джордж жалел, что это не Ники, которая даже не сочла нужным справиться о его здоровье по телефону.

— Я знаю, что надо делать, когда скучно, — сказала Ким с усмешкой. Она придвинула свой стул ближе к его кровати, и рука ее скользнула под легкое хлопчатобумажное одеяло.

Джордж ощутил на бедре прохладные пальцы. Его рука перехватила их до того, как они добрались до края его больничного халата.

— Двери палаты не запираются.

— И что?

— Только то, что они не запираются.

— В таком случае приключение становится еще более волнующим, — прошептала Ким. — Подумать только — в любую минуту сюда могут войти.

— Я того же мнения.

— Скучно не будет.

— Это хорошая мысль. Пожалуй, даже слишком.

Ким встала и опустила занавески вокруг кровати.

— А как теперь?

Она была так серьезна, что Джордж не мог сдержать смеха.

— Это сумасшествие!

— Да, я немного сумасшедшая, наверняка ты это уже заметил.

Она села на край его кровати и отогнула одеяло, стараясь не потревожить раненую ногу.

— Ким…

— Ты ведь не скажешь, чтобы я прекратила? Верно?

Она наклонилась, поцеловала его нежно и неторопливо, потом, медленно раздвинув полы его халата, снова поцеловала, на этот раз в подбородок, потом в шею, в грудь, в живот. Подняв голову, Ким улыбнулась, прежде чем продолжить свой путь вниз.

Джордж вздохнул и закрыл глаза. В одном отношении она оказалась права — теперь ему совсем не было скучно.

Николь все же приехала в больницу. Она была далеко не так невозмутима, как ей хотелось казаться. В желудке у нее от волнения образовались спазмы.

Джордж будет жить. Доктора говорили, что он поправляется, заживление идет отлично и прогноз положительный.

И все же Николь знала, что, пока не войдет в его палату, не посмотрит ему в глаза и лично не убедится, что с ним все благополучно, она ничем не сможет заниматься с полной отдачей.

Последние несколько дней были ужасны — она в пять раз медленнее обычного выполняла даже несложные каждодневные дела. Ее внимание, ее мысли были далеко — на расстоянии нескольких сотен миль, на севере, в штате Нью-Йорк.

Николь усилием воли заставила себя стоять спокойно, а не топтаться на месте в лифте, который скоро доставит ее на этаж, где расположена палата Джорджа.

— Так вы говорите, когда Гриффин впервые появился у вас в доме, он был громилой? — Гарри ел чипсы «Читос», доставая их из бумажного пакета, и поэтому кончики его пальцев окрасились в ярко-оранжевый цвет. — Черт! Они забыли положить пакетик с салфетками! Должно быть, когда в очередной раз был налет на супермаркет, салфетки бросили бандитам вместе с деньгами. Теперь я меченый до конца жизни.

— Нет, он не был громилой в полном смысле слова, — сказала Алессандра, невесело улыбнувшись. — Скорее пугалом, страшилой.

— Гриффин? — Гарри удивленно покачал головой. — Не могу себе представить.

— Он работал для одной юридической фирмы, помогавшей клиентам выколачивать деньги должников. Когда мы познакомились, я еще училась в средней школе. Гриффин привозил документы на подпись отцу — какие-то закладные или что-то в этом роде. Взимавшийся за услуги процент был непомерно высоким, но приходилось платить. Отец мог отказаться, но, если бы он не заплатил, вслед за Гриффином явился бы молодец с бейсбольной битой вместо атташе-кейса с бумагами.

• Предыдущая
• 36/68
• Следующая