Сокровенные тайны - Браун Сандра - Страница 21

• Предыдущая
• 21/96
• Следующая

Сказать Алекс на это было нечего. И Рид это понимал. Потому и поведал ей свою историю. Ему хотелось, чтобы она почувствовала себя дрянной и очень недалекой. Он ведь и не предполагал, как много схожего в их детских воспоминаниях, хотя голодной она не бывала никогда. Мерл Грэм очень заботилась об удовлетворении ее физических потребностей, зато эмоциональными совершенно пренебрегала. Алекс выросла с ощущением, что она хуже других и ее не любят. С искренним сочувствием в голосе она сказала:

– Мне очень жаль, Рид.

– Мне ваша чертова жалость не нужна, – издевательски отозвался он. – И ничья не нужна. От такой жизни я очерствел и озлобился, и меня это устраивает. Я рано научился защищаться, потому что мне было ясно: заступаться за меня никто, черт возьми, не станет. Я ни от кого не завишу, кроме как от самого себя. Не доверяю ничему и тем более никому. И разрази меня гром, если я когда-нибудь опущусь до уровня моего старика.

– Вы придаете своим воспоминаниям слишком большое значение, Рид. Вы чересчур чувствительны.

– Я хочу, чтобы все забыли про Эверетта Ламберта. И не желаю, чтобы хоть один человек подумал, будто я имею к нему какое-то отношение. Никакого. Никогда.

Он сжал зубы и, вцепившись в отвороты ее жакета, притянул ее к своему разъяренному лицу.

– Я многое сделал, чтобы заставить людей забыть тот прискорбный факт, что я сын Эверетта Ламберта. И вот, когда его все почти забыли, откуда ни возьмись являетесь вы и начинаете всюду лезть, поднимаете вопросы, давно лишенные всякого смысла, напоминая всем и каждому, что к своему теперешнему положению я полз из трущоб, с самого дна.

Он с силой толкнул ее. Она отлетела и, ухватившись за калитку денника, едва устояла на ногах.

– Я уверена, что никто и не взваливает на вас отцовские грехи.

– Ах, вы так считаете? Но в маленьком городке, крошка, все иначе. Скоро вы сами в этом убедитесь, потому что вас начнут сравнивать с Сединой.

– Ну и на здоровье. Буду даже рада.

– Вы в этом уверены?

– Да.

– Осторожнее. Когда лезете в воду, не зная броду, неплохо бы подумать, чем это может кончиться.

– А если без околичностей?

– Возможны два варианта. Либо окажется, что вы во всем уступаете своей матери, либо вы обнаружите, что сходство с ней вовсе не столь уж лестно для вас.

– Это в каком же смысле? Он окинул ее взглядом:

– Мужчина при виде вас вспоминает, что он мужчина, – в этом вы на нее похожи. И, как она, умеете этим пользоваться.

– Что вы хотите сказать?

– Она была далеко не святая.

– Я и не думала, что она была святой.

– Разве? – вкрадчиво спросил он. – А по-моему, думали. Вы, мне кажется, создали сказочный образ матери и надеетесь, что Седина полностью ему соответствует.

– Какая нелепость, – решительно запротестовала Алекс, но тут же осеклась: в ее ответе слышалось просто детское упрямство. Более спокойным тоном она сказала:

– Что говорить, бабушка была убеждена, что Седина – центр Вселенной. Мне с детства внушили, что она была идеальной молодой женщиной. Но сейчас я сама стала женщиной – и достаточно взрослой – и понимаю, что мать была живым человеком со своими недостатками, как все люди.

Несколько мгновений Рид внимательно смотрел на нее.

– Не забудьте, я вас предупредил, – тихо произнес он. – Лучше возвращайтесь в гостиницу, уложите в чемодан свои модные шмотки и папки с судебными бумагами и мотайте в Остин. Что было, то было. Здесь нет желающих бередить темное прошлое в истории Пурселла – особенно сейчас, когда решается судьба лицензии на открытие ипподрома. Они бы скорее оставили Седину лежать тут, в конюшне, чем…

– В этой конюшне? – ахнула Алекс. – Мою мать убили здесь?

Она видела, что он проговорился случайно. Рид едва слышно чертыхнулся и отрывисто сказал:

– Здесь.

– Где именно? В каком деннике?

– Не важ…

– Покажите же, черт бы вас побрал! Мне до смерти надоели ваши уклончивые ответы да увертки. Покажите, где вы нашли ее в то утро, шериф.

Подчеркнув последнее слово, она напоминала ему, что по долгу службы он обязан блюсти закон и поддерживать правопорядок.

Не говоря ни слова, он повернулся и направился к двери, через которую она вошла в этот сарай. Возле второго от входа денника он остановился.

– Здесь.

Алекс замерла, потом медленно двинулась вперед и наконец поравнялась с Ридом. Она заглянула в денник. Сена там не было, просто голый пол с резиновым покрытием. Калитка была снята, поскольку денник пустовал. Он выглядел безобидным, каким-то безликим.

– После того, что тут случилось, лошадь в денник не ставили ни разу, – сказал Рид и с пренебрежением добавил:

– Ангус ведь не лишен сентиментальности.

Алекс попыталась было вообразить окровавленный труп, лежащий на полу денника, но ничего не вышло. Она вопросительно взглянула на Рида.

Ей показалось, что скулы у него обозначились еще больше, а вертикальные морщины возле рта стали глубже, чем минуту назад, когда он злился. Посещение места убийства не прошло для него так легко, как он хотел бы.

– Расскажите мне, как это было. Пожалуйста.

Он поколебался, потом сказал:

– Она лежала по диагонали, голова в том углу, ноги где-то здесь. – Носком сапога он коснулся пола. – Вся была залита кровью. Волосы, одежда, все.

Даже следователи, не раз расследовавшие убийства – Алекс их уже наслушалась, – и те обсуждают кровавые подробности с большими эмоциями. Голос Рида звучал глухо и монотонно, но на лице застыла боль.

– Глаза у нее были еще открыты.

– Который был час? – осипшим голосом спросила Алекс.

– Когда я ее обнаружил? – Она кивнула, не в силах сказать ни слова. – Около половины седьмого. Уже рассвело.

– Что вы здесь делали в такую рань?

– Часов в семь я обычно начинал чистить конюшни. А в то утро меня беспокоила кобыла.

– Ах да, та, что накануне ожеребилась. Значит, вы пришли проведать ее и жеребенка?

– Ну да.

Блестящими от слез глазами она взглянула на него:

– Где вы были накануне вечером?

– В разных местах.

– Весь вечер?

– Да, после ужина.

– Один?

У него даже губы побелели от злости.

– Если вы желаете задать еще вопросы, госпожа прокурор, передайте дело в суд.

– Я так и собираюсь сделать.

Она направилась мимо него к выходу, но он схватил ее за руку и грубо подтащил к себе.

– Мисс Гейтер, – зло и нетерпеливо прорычал он, – вы же неглупая женщина. Бросьте лучше это дело. А не бросите, кое-кто наверняка схлопочет как следует.

– Кто же именно?

– Вы.

– Каким образом?

Он не двинулся с места, лишь слегка наклонился к ней.

– Мало ли как.

Это была едва прикрытая угроза. Физически он был вполне способен убить женщину, но хватит ли у него душевных сил? О женщинах в целом он был явно невысокого мнения, но, если верить Джуниору, Рид любил Седину Грэм. Одно время она даже хотела выйти замуж за Рида. Возможно, все вокруг, в том числе и сам Рид, не сомневались, что они поженятся, и вдруг Седина вышла замуж за Эла Гейгера и забеременела. Алекс вообще не хотелось верить, что Рид мог убить Седину; и уж тем более ей не хотелось думать, что он убил Селину из-за нее, Алекс.

Он презирал женщин, был заносчив и вспыльчив – чистый порох. Но совершить убийство? Непохоже. А может, просто она питала слабость к русым волосам и зеленым глазам, к выцветшим джинсам в обтяжку и поношенным кожаным курткам с меховым воротником? К тем, кто умеет носить ковбойские сапоги и не выглядеть при этом по-дурацки? К тем, кто ходит, разговаривает, пахнет и действует, как истинный мужчина?

Именно таким и был Рид Ламберт.

Взволнованная не столько угрозой, прозвучавшей в его словах, сколько силой его личности, Алекс высвободила руку и отступила к двери.

– Я не имею ни малейшего намерения прекращать расследование, пока не установлю, кто убил мою мать и почему. Я всю жизнь мечтала это выяснить. Отговаривать меня бесполезно.

• Предыдущая
• 21/96
• Следующая