Бесценный дар - Браун Сандра - Страница 31
- Предыдущая
- 31/40
- Следующая
– Не помню, – засмеялась она.
– Тогда, я думаю, – глубокомысленно сказал он, – ты отощаешь. – Чтобы показать, как именно, он обхватил ладонями ее за ребра и развернул в направлении кухни. – Еды здесь хватит на целую армию, а утром нам придется все выбросить. Так давай уничтожать ее!
Пока на кухне она наполняла свою тарелку, он в гостиной снял трубку красного телефона.
– Майк, вели парням сделать перерыв, и приходите съесть хоть часть этой еды.
Он вернулся на кухню без галстука, с закатанными до локтей рукавами рубашки.
– Что-то ты мало положила, – сказал он, проверяя ее тарелку, словно школьный учитель.
Не слушая возражений, он добавил еще один кусок холодного жареного цыпленка и груду картофельного салата.
– Я растолстею, – запричитала она, глядя, как он загружает тарелку.
Он улыбнулся открытой, дружелюбной, чуть насмешливой улыбкой, которая редко появлялась на его лице, но, если появлялась, была совершенно неотразимой.
– Ни в коем случае. А потом, я знаю пару таких мест, которым даже излишняя пухлость не повредит, – и его взгляд многозначительно упал на ее груди.
– Я… – не успела она открыть рот, чтобы достойно ему ответить, как входная дверь открылась и вошли его люди. Она узнала Майка и Кларка, но с ними были трое других. Вероятно, они видели ее раньше и прослушивали ее разговор с Бартом. Когда Ланс представлял их, она залилась краской.
Они все были очень подтянуты, очень вежливы и очень тихи. Эрин наконец поняла, почему при пей их поведение становится почти подобострастным. Ведь сегодня были похороны, и каждый из них держался в соответствии с этим обстоятельством. Чтобы обстановка несколько разрядилась и всем стало легче, она решила развеять эту скорбь и стала задавать им вежливые вопросы. Довольно долго, прежде чем ответить, они, словно спрашивая разрешения, бросали взгляд на Ланса. Но постепенно разговорились, и к концу ужина в кухне порой даже раздавался смех.
Эрин собрала бумажные тарелки и использованную одноразовую посуду и выбросила их в пластиковый мешок для мусора. Ланс помог ей вымыть освободившиеся от еды блюда. Надо сказать, освободилось их не слишком много.
– Я полагаю, утром я должен отнести эти блюда к той же соседке, а она вернет их владельцам.
– Наверное, так. – Эрин вытерла стол. Ей по хотелось задавать следующий вопрос, но деваться было некуда. – А когда вы уезжаете?
Ланс медлил с ответом, весь уйдя в завязывание узла на мешке с мусором, потом понес мешок к задним дверям, чтобы утром его забрали…
– Сегодня вечером мы уберем отсюда всех наших людей. А мне нужно еще разобраться с несколькими ниточками. Так что я уеду если не завтра, то послезавтра. А ты?
Не глядя па него, Эрин сняла передник, который надела перед тем, как убирать кухню, и повесила его на крючок в кладовой.
– Не знаю. Я хотела остаться на несколько дней с Мелани, по теперь… – Ее голос сорвался.
Ланс подошел и положил руки ей на плечи, нежно поглаживая основание шеи.
– Ты устала, – заботливо прошептал он. – Иди наверх. Мне нужно еще посмотреть кое-какие бумаги в гостиной. Я все запру, когда буду уходить.
Это был конец. Она не знала, чего от него можно ожидать, но надеялась, что сегодня это будет нечто большее, чем пожелание «спокойной ночи», которое обращают к младшей сестре.
Когда она уже дошла до двери, то вдруг услышала:
– Эрин?
Сердце ее подпрыгнуло от радости, она обернулась… Он даже не смотрел на нее, уставившись в окно.
– Да? – «Ланс, обернись же!» – стонало ее сердце.
– Если ночью тебе что-нибудь понадобится, сними трубку красного телефона. Мы не отключим его до утра.
Это все, что он хотел сказать?
– Хорошо, – подавленно сказала она и пошла наверх.
Она готовилась ко сну машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает. И когда наконец легла и укрылась, постель, и комната, и весь дом показались ей такими же пустыми и холодными, как ее сердце.
Все правильно, Эрин, твердила она себе. В конце концов, чего ты ожидала? Он при исполнении служебных обязанностей. Завтра его работа будет завершена, и он вернется в Вашингтон ждать нового задания. Эрин О'Ши, возможно, будет упомянута в представленном им отчете, и, может быть, когда-нибудь он вспомнит о ней с нежностью, но скоро черты ее лица изгладятся из его памяти.
Она останется для него приятным приключением во время сложной работы. Разрядкой от напряжения, которого требует его работа.
Но неужели он может расстаться с ней так просто? Неужели он не помнит, что случилось в этой комнате? В этой постели? Ей казалось, что в этих стенах звучит эхо жарких, страстных слов, которые он ей шептал, которые были для нее песней.
«Дурочка! Глупышка!» – твердила она себе. Но они продолжали звучать у нее в ушах: «Милая… Иди ко мне… Ну, скорее… Я жду… Эрин… Эрин… Эрин…»
Она проснулась поздней ночью, вероятно, после полуночи. Дом был тих и безмолвен, по она не смогла заснуть снова. Эрин поправила одеяло, сходила в ванную, поворочалась несколько минут и решила попить холодной воды.
Снова встав с постели, она накинула халат, но поленилась найти тапочки. Не зажигая света, спустилась вниз – и задохнулась.
Дом был в огне!
В первый момент она панически испугалась. Сжав у горла воротник халата, попыталась унять сильно бьющееся сердце. Но через минуту поняла, что ошиблась. Дымом не пахло, и огонь был сосредоточен в облицованном панелями кабинете.
На подгибающихся ногах она прошла темный холл и заглянула туда. Свет был выключен, но в огромном камине, которым доселе не пользовались, ярко пылало пламя.
Заинтригованная, она ступила в кабинет и внезапно остановилась. Ланс раскинулся в кресле, в котором однажды уже спал. В его опущенной руке был пустой стакан, а на столике у локтя стояла бутылка бренди.
Она осторожно пошла дальше. Он, шумно посапывая, спал. Очки, сдвинутые на макушку и там забытые, вызвали ее растроганную улыбку. В отблесках пламени его взъерошенные волосы казались золотыми.
Бесшумно, на цыпочках она подошла ближе. Сердце ее было полно любви. Любви? Да! Она любит его. Это и хорошо и плохо. Это и восхитительно и больно. По тысяче причин это невозможно. Но любовь, переполнявшая ее, оттеснила возражения трезвого рассудка.
Стараясь не разбудить Ланса, она протянула руку, сняла очки с его макушки и положила на стол. Он не пошевелился. Волосы казались такими упругими и живыми в отблесках танцующего пламени, что их хотелось потрогать. Искушение было настолько сильно, что она не могла ему сопротивляться.
Она провела рукой от его лба до затылка; огненные пряди под ее пальцами были мягки, как шелк. Он открыл глаза.
Казалось, время остановилось. Не решаясь даже вздохнуть, чтобы не разрушить колдовских чар, они смотрели друг на друга и не могли наглядеться.
Он не пошевелился, только поднял руку и накрыл ладонь Эрин, все еще лежащую на волосах, твердыми теплыми пальцами, провел ею по своей щеке, легонько прижал к губам и стал целовать. Она чувствовала кончик его языка. Его поцелуи делались все более страстными.
Медленно, медленно, словно во сне, он притянул ее к себе и посадил на колени. Стакан выпал из ее руки и с глухим звуком упал на ковер. Раздвинув воротник ее халата, он уткнулся лицом в выемку у основания ее шеи.
– Эрин, если ты – сон, то я не хочу просыпаться! – Его голос стал хриплым и прерывался от страсти.
Она откинула голову, подставив его жадным губам свою шею и грудь.
– Ланс, я не сон. Я живая, Ланс…
И тут их губы встретились. Она припала к его груди, и он сомкнул объятия. У нее под ухом раздавались тяжелые, гулкие удары его сердца. Их слившиеся губы плавил тот же огонь, который бушевал в их душах.
– Ты опять пил бренди, – сказала она, отрываясь от его губ. – На тебя так сильно все это действует?
– На меня сильно действует вот это, – пробормотал он, проводя языком по ее ушной раковине. – И это, – он покрывал быстрыми летучими поцелуями ее лицо. – И это, – его губы спускались ниже. – И это, – он наконец достиг ее груди. Одной рукой он на секунду мягко накрыл ее грудь, затем стал гладить ее живот, затем – бедра, там, где они плавно переходили в ноги. – И это, – плотнее прижав ладонь к ее телу, он словно лепил ее, с безошибочной точностью следуя изгибам этого восхитительного тела.
- Предыдущая
- 31/40
- Следующая
