Орион в эпоху гибели - Бова Бен - Страница 50

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая

Зато багровый Шеол бесследно пропал. Я ощущал тревогу Сетха и наслаждался ею.

– Поворотным пунктом в истории человечества, – объясняла Аня, – стали события, разыгравшиеся за пятьдесят тысяч лет до нынешней эры. Ученые нашли пути управления генетическим материалом, скрытым в самом сердце каждой живой клетки. Спустя миллиарды лет естественного отбора человечество целенаправленно взяло в руки контроль не только за наследственностью, но и за генетическим усовершенствованием каждого растения и животного Земли.

Вокруг допустимости генетической инженерии разыгрались жаркие, отчаянные баталии. Разумеется, не обошлось без ошибок и бедствий. Почти столетие планету сотрясали Биовойны.

– Но шаг был сделан, раз и навсегда, – продолжала Аня. – Как только наши предки научились управлять генами и видоизменять их, вычеркнуть знания из памяти было уже невозможно.

Слепая естественная эволюция уступила место целенаправленной и управляемой. Того, для чего природе требовались миллионы лет, люди добивались за поколение.

Срок человеческой жизни увеличивался скачками. Два века. Пять столетий. Тысячелетия. Практически бессмертие.

Человечество вышло в космос – сначала в Солнечную систему, затем, минуя газовые гиганты, устремилось к звездам в исполинских кораблях, где размещались тысячи мужчин, женщин и детей, посвятивших жизнь поискам новой земли.

– Кое-кто видоизменил свой облик, чтобы жить в условиях, смертельных для обыкновенных людей, – рассказывала Аня. – Другие решили остаться на борту своих кораблей, сделавшихся для них родиной.

Но каков бы ни был их выбор, все звездоплаватели сталкивались с одним и тем же вопросом: люди ли они? Хотят ли оставаться людьми? Жесткая радиация космических пространств и чуждое окружение новых миров вызывали у них неуправляемые мутации.

Они нуждались в мериле, "стандартном образце" нормального земного генотипа, с которым могли бы сравнить себя и принять окончательное решение. Они нуждались в связи с Землей.

Тем временем на Земле упорные исследователи поколение за поколением подбирались к самой сути природы живого. Стремясь к истинному бессмертию, и никак не менее, они взяли в руки бразды правления собственной эволюцией и положили начало ряду мутаций, которые в конце концов привели к появлению существ, способных по своей воле осуществлять взаимопреобразование вещества и энергии, превращая свои тела в сферы чистого света, питавшиеся лучистой энергией звезд.

– Творцы, – подсказал я.

Аня склонила голову, но возразила:

– Еще не творцы, Орион, поскольку мы ничего не сотворили. Мы лишь стали конечным итогом исканий, начатых, пожалуй, еще первыми людьми, осознавшими, что смерть неизбежна. Они так и не стали истинно бессмертными. Их можно убить. У меня сложилось впечатление, что они даже убивали друг друга на самом деле, только давным-давно в прошлом. Но все-таки они фактически бессмертны. Их жизнь может длиться вечно – до тех пор, пока существует источник энергии. Для подобных созданий время не имеет значения. Но бессмертные потомки любознательных приматов, имевшие в своем распоряжении целую вечность, считали время брошенным им в лицо вызовом.

– Мы научились манипулировать временем, – продолжала Аня. – Для нас транслировать себя в прошлое и в будущее ничуть не труднее, чем пройти по лугу.

И тогда они, к своему ужасу, обнаружили, что в пространственно-временном континууме существует отнюдь не одна вселенная.

– Вселенных бесчисленное множество, они постоянно расщепляются и сливаются, – сообщила Аня. – Атон – Золотой – обнаружил вселенную, в которой господствующей расой на Земле стали неандертальцы, а люди вовсе не появились.

– Неандертальцы прекрасно приспособились к окружавшему их миру, – вспомнил я. – У них не было нужды в развитии техники или науки.

– И эта вселенная вторглась в нашу собственную. – Серебристо-серые глаза Ани затуманились, словно она заглянула в те дни. – Перекрытие оказалось весьма основательным, и Атон испугался, что наша вселенная будет поглощена полностью, а нас поглотит небытие.

Для существ, которые только-только обрели бессмертие, эта весть прогремела, как гром с ясного неба, посеяв в их сердцах панику и страх. Что толку в бессмертии, если вся вселенная развеется в космической круговерти?

– Тогда-то мы и стали творцами, – проронила Аня.

– Золотой сотворил меня.

– И еще пять сотен человек.

– Чтобы истребить неандертальцев, – припомнил я.

– Чтобы сделать вселенную безопасной для человечества, – вкрадчиво поправила Аня.

Золотой, непомерно возгордившись своей (моей) победой над неандертальцами, начал выявлять прочие критические точки пространственно-временного вектора, где, по его мнению, следовало изменить естественное течение событий. И, пользуясь мной в качестве орудия, снова и снова вторгался в континуум.

Вскоре Золотой выяснил, к собственному ужасу и гневу остальных творцов, что стоит однажды вмешаться в ткань пространственно-временного континуума, и мириады образовывавших ее мировых линий начинают расползаться. И чем старательней пытаешься связать свободные концы нитей, тем сильней континуум искривляется и видоизменяется. И не остается выбора, приходится воздействовать на континуум вновь и вновь, поскольку нельзя позволить линиям снова развернуться вдоль естественных направлений.

"Да, – зашипел во мне Сетх, – напыщенный примат мечется, бестолково суетится, растрачивая энергию зря, легко отвлекаясь то на одно, то на другое, будто болтливая мартышка. Я положу этому конец. Навсегда".

Я изо всех сил пытался сказать Ане, что манипулировать пространственно-временным вектором могут и другие. Но даже эта малость не проскользнула мимо бдительного Сетха. От усилий лоб мой покрылся испариной, на верхней губе крупными каплями выступил пот, но Аня ничего не замечала.

– Итак, теперь мы обитаем на этой планете, – промолвила она.

Мы сидели в энергетической сфере, мчась над синевой океана, покрытого длинными прямыми гребнями волн, катившимися от одного края Земли до другого почти в идеальном порядке.

– И манипулируете континуумом, – отметил я.

– Вынуждены, – согласилась Аня. – Теперь стоит остановиться, и все рухнет.

– А это означает…

– Небытие. Исчезновение. Мы перестанем существовать, а вместе с нами и весь род людской.

– Но ты же сказала, что люди разлетелись по всему космосу!

– Да, но они родом отсюда. Их линия жизни начинается на Земле, а затем уж протягивается в галактику. Но все равно, отсеки хоть частичку этой линии, и она расползется вся.

Наш легкий экипаж летел к ночной стороне планеты. Мчась быстрее и выше птиц над широчайшим океаном Земли, мы нежились в тепле и покое.

– А вы поддерживаете связь с остальными людьми – с теми, кто ушел к звездам?

– Да, – отозвалась Аня. – Они по-прежнему присылают сюда своих представителей, чтобы контролировать генетический дрейф своего населения. Мы взяли за эталон человека каменного века, перед самым появлением земледелия. Таков наш «нормальный» генотип, с которым соизмеряются остальные.

Мне на память пришли рабы, встреченные в саду Сетха, – покалеченный Пирк, коварная Рива и готовый на предательство, трусливый Крааль. И тут же послышался шипящий смех Сетха. Вот уж действительно нормальные люди!

Я погрузился в молчание, а Аня последовала моему примеру. Мы возвращались в город; насколько я мог судить – единственный все еще населенный город Земли. Мы не раз проплывали над безмолвными, заброшенными руинами древних городов, защищенными от сокрушительного действия времени радужными энергетическими куполами. Некоторые города были разрушены войнами. Другие просто пустынны, словно все население до последнего человека в один прекрасный день решило покинуть свои дома. Или вымерло.

Уровень моря повысился, и немалая часть разросшихся вширь городов была затоплена. Силовая сфера несла нас над залитыми водой проспектами и широкими площадями, где теперь резвились кальмары и рыбешки, серебристо поблескивавшие в лучах солнца, пронизывавших прозрачную воду.

• Предыдущая
• 50/68
• Следующая