Жюль Верн - Борисов Леонид Ильич - Страница 30

• Предыдущая
• 30/78
• Следующая

Жюль не прерывал Блуа.

— На мне решили отыграться. Им удалось это. Что ж, буду жить вдали от Парижа. Я уеду в Пиренеи. Рекомендательные письма Барнаво очень пригодятся мне. Кто он, этот Барнаво?..

Спустя одиннадцать дней Жюль и Барнаво провожали Блуа в недалекий, но невеселый путь. За несколько минут до отхода поезда Жюль передал своему бывшему соседу маленький пакет.

— Здесь немного денег, — сказал Жюль. — Они собраны среди студентов, сочувствующих безвестным изгнанникам. Мои товарищи обидятся, если вы не возьмете эти скромные пятьсот франков.

Блуа взял пакет, не подозревая, что все пять стофранковых билетов принадлежали Жюлю.

Главный кондуктор возвестил, что через две минуты поезд отправляется. Дежурный трижды ударил в колокол. Кондукторы всех десяти вагонов закрыли двери. Главный кондуктор, уже стоя на подножке, крикнул во всю силу своих легких:

— Мы отправляемся! Опоздавших прошу занимать последний вагон! Мы отправляемся! Прошу отойти подальше от вагонов!

Дважды ударили в колокол. Ровно в семь и пятнадцать минут вечера поезд отошел от дебаркадера. Рожок дежурного по отправке трубил до тех пор, пока красный фонарь на площадке последнего вагона не смешался с красными, синими, желтыми огнями на запасных путях.

Жюль долго смотрел вслед удалявшемуся поезду.

— Вот и уехал наш Блуа… — печально проговорил Барнаво. — Пойдем и выпьем за благополучную дорогу хорошего человека. Ты что такой грустный, мой мальчик? Тебе жаль Блуа? Думаешь о нем?

Жюль посмотрел на Барнаво и отвел глаза.

— Нет, я думаю о другом, — ответил он. — Я представил себе всю землю, опутанную железнодорожными путями. Ты садишься в вагон и едешь, едешь, едешь — переезжаешь реки и моря, пересаживаешься с поезда на пароход, достигаешь пустыни; там к тебе подводят верблюда, ты приезжаешь в Индию и садишься на слона, потом… Как думаешь, Барнаво, сколько нужно времени для того, чтобы объехать вокруг всего света?

Барнаво сказал, что это смотря по тому, как и с кем ехать.

— Со мною, мой мальчик, ты вернешься домой скорее, чем с какой-нибудь малознакомой дамой. С ними, мой дорогой, вообще не советую путешествовать.

Жюль пояснил, что он не имеет в виду спутников, — он имеет в виду технику, прогресс. Когда-то, когда не было железных дорог, кругосветное путешествие могло потребовать два, три и даже четыре года. Наступит время, когда люди придумают новые способы передвижения, и тогда расстояния сократятся, кругосветное путешествие будет доступно и очень занятому и небогатому человеку.

— Ошибаешься, — горячо возразил Барнаво. — Одна твоя техника еще не сделает людей такими счастливыми, что каждый сможет позволить себе такую роскошь, как кругосветное путешествие. Наука и техника! Гм… По-моему, здраво рассуждая, важно знать, в чьих руках будут и наука и техника. Если в моих — это одно, ну а если в руках хозяина Блуа — совсем другое. Так я говорю или нет?

Жюль не ответил. Сейчас он думал о Блуа и не слыхал вопроса. Барнаво продолжал свои рассуждения:

— Мой земляк Пьер Бредо в Париж не может попасть, ему семьдесят пять лет, он ни разу не был в Париже, а почему? Потому, что нет денег. Ты полагаешь, что наука и техника дадут ему деньги? Гм… Жюль, — понизил голос Барнаво, — а не кажется ли тебе подозрительным, что за нами все время идет человек в ядовито-желтом пальто и такой же шляпе?.. Он только что не наступает нам на пятки.

За Жюлем и Барнаво неотступно следовал человек в пальто и шляпе цвета горохового супа. Он подошел к ним, когда они выходили из вокзала. Он отвернул борт своего пальто, пальцем указал на какую-то жестянку и сказал:

— Прошу следовать за мной!

— Куда? — чуть оробев, спросил Жюль.

— В префектуру, — вежливо, настойчиво и бесстрастно проговорил переодетый полицейский. — Прошу следовать за мной. Это недалеко.

— Надо идти, — покорно произнес Барнаво. — Тут уже ничего не поделаешь. Можно отказаться от приглашения на обед, а тут, конечно, кормить не будут.

Полицейский заявил, что он обязан доставить только Жюля Верна, но Барнаво запротестовал, — он не может отпустить своего друга без провожатых; кроме того, префекту будет очень интересно познакомиться и с ним, с Барнаво, — ведь Блуа провожали двое, а не один, — не так ли, месье с жестянкой?..

Жюль воскликнул:

— Ах вот оно что!..

Барнаво взял его под руку, и они зашагали впереди полицейского, вполголоса подававшего команду: прямо, налево, направо, не туда…

— Мы уже и без того повернули не туда, куда надо, — проворчал Барнаво. — Это очень хорошо, Жюль, что я буду подле тебя! Они мастера сбивать с толку. Ты ел курицу, а они будут уверять, что ты пил кофе!

И, чувствуя, что рука Жюля ощутимо подрагивает, добавил:

— Ничего не случилось, мой мальчик! Каждый по-своему зарабатывает свой хлеб. Пусти префекта в кругосветное путешествие, и он возвратится министром по меньшей мере!

Полицейский скомандовал:

— Стоп!

Толкнув ногой дверь, он пригласил войти в помещение префектуры.

Они прошли длинный полутемный коридор и вступили в хорошо освещенную квадратную комнату. За большим столом сидели двое — префект, в положенной ему форме, и штатский. Лицо префекта было приятно и даже симпатично, штатский — в пальто с поднятым воротником и в котелке, сидящем чуть набок, производил отталкивающее впечатление. Барнаво солидно буркнул: «Н-да…» — и остановился, заложив руки за спину. Жюль, тревожась и тоскуя, опустил голову. Тот, кто привел их сюда, отрапортовал:

— Провожающий доставлен! Разрешите идти?

Префект сделал какой-то едва уловимый жест.

Полицейский удалился.

— Студента юридического факультета Сорбонны прошу присесть, — распорядился префект. — Грегуар, закройте дверь!

Жюль опустился на деревянную скамью у стены. Захлопнулась дверь, часы на стене гулко, по-церковному пробили десять раз. Барнаво сел неподалеку от Жюля. Поднялся со своего места человек в штатском и что-то шепнул префекту, указывая на Барнаво. Префект махнул рукой и приступил к допросу. Спрашивая, он записывал ответ, не глядя на Жюля. Штатский наметанным взглядом сыщика впивался то в Барнаво, то в Жюля. Когда префект спросил, с какой целью явился студент юридического факультета Жюль Верн на вокзал, штатский обратился к Барнаво:

— Вы приходитесь родственником студенту Жюлю Верну?

— Есть вещи абсолютно непонятные вам, сударь, — ответил Барнаво.

Штатский недовольно поморщился, снял котелок, кинул его на стул. Префект кашлянул. Штатский кашлянул два раза. Барнаво сказал: «Ага!»

— Вы заявляете, — продолжал префект, — что пришли на вокзал с той целью, чтобы проводить некоего Блуа.

Жюль молча кивнул. То же сделал и Барнаво.

— Из того, что нам известно, можно прийти к выводу, что вы хорошо знаете Блуа, не так ли? Не так? Гм… Однако эти проводы…

— Государственного преступника, человека, мешающего правительству работать на благо народа, — продолжал штатский, снова надевая свой котелок. Барнаво хихикнул. Префект и штатский зашептались. Жюль обратил внимание на то, что штатский многозначительно поводил глазами, словно сообщал бог знает что.

— Может быть, вы позволите допросить и вас? — обратился штатский к Барнаво.

— Не позволю, — глухо отозвался Барнаво. — Блуа, которого мы провожали, хороший человек. Жюль, скажи этим людям, что это так.

— Блуа очень хороший человек, — послушно произнес Жюль.

— Не задерживайте моего Жюля Верна, ему нужно заниматься, у него много уроков — и по арифметике, и по физике, и по всяким законам! — просительно проговорил Барнаво.

И штатский и префект скоро убедились, что Жюль ничем не может помочь им, что он отвечает вполне правдиво, а если о чем и умалчивает, так только о том, относительно чего самим допросчикам было хорошо известно.

Неожиданно Барнаво подошел к столу, наклонился над ним и спросил префекта:

— Трудная, наверное, у вас должность?

Префект опешил. Штатский улыбнулся.

• Предыдущая
• 30/78
• Следующая