Дерзкие мечты - Блейк Дженнифер - Страница 55

• Предыдущая
• 55/89
• Следующая

Цезарь держал девушку за руку, не сводя с нее восторженных глаз, и солнце отражалось в его иссиня-черных кудрях и золотило лицо. Она понимала, или ей только так казалось, что это ничего не значит, и все же ее восхищала сиявшая вокруг него аура мужественности, ей льстило его неприкрытое восхищение. Какое же это могучее оружие, причем типично итальянское, точнее латинское. Интересно, осознанно ли он им пользуется? И еще: почему другие мужчины, особенно американцы, к таким приемам не прибегают?

Она даже была благодарна Цезарю. Комплименты, которыми он ее осыпал, его галантные манеры помогали ей залечить раны, нанесенные Роуном ее чувству собственного достоинства. Цезарь дал ей передохнуть от эмоций, которые слишком быстро поглотили ее, нарушили ее душевное равновесие. Ей нужна была передышка, чтобы подумать о том, что случилось с ней за это время, и, возможно, пересмотреть свое отношение к Роуну.

Еще, глядя на Цезаря, Джолетта думала о Вайолетт и Аллине, в жилах которого тоже текла итальянская кровь. Если история повторяется, то это должен был быть Цезарь, чем-то немного походивший на Аллина. Не то чтобы она действительно верила в подобные вещи — в реинкарнацию, прошлую жизнь, перевоплощение душ, — но все же здесь, в Венеции, она чувствовала себя гораздо ближе к Вайолетт, чем в Новом Орлеане. Она начинала понимать, возможно, даже слишком хорошо, что руководило когда-то ее прапрапрабабушкой.

Они дошли до конца улочки, спускавшейся к морю, где на заросшем травой обрыве стояла удобная скамейка. Цезарь поспешил прямо к ней, обогнав другую парочку, тоже туда направлявшуюся, усадил Джолетту и сам сел рядом с присущей ему самоуверенностью, не обращая никакого внимания на рассерженные возгласы опоздавшей пары.

Они сидели, подставив лица солнцу и ветру, и любовались искрящимся голубовато-зеленым морем. Первым нарушил молчание Цезарь:

— Ваша кузина Натали совсем на вас не похожа.

— Вы имеете в виду внешность? — уточнила Джолетта.

— Конечно, она блондинка, что само по себе привлекательно, но я говорил о ее манерах. Она слишком… решительная.

— Неужели вы успели это заметить за такое короткое время? — поддразнила его Джолетта. Он слегка улыбнулся.

— Мужчины всегда замечают подобные вещи.

— И вам нравятся такие решительные женщины? — спросила она.

— Иногда — да, иногда — нет. Мне не нравится, когда мне приказывают: делай то, не делай этого.

Джолетта подумала, что Роуну раньше это тоже не нравилось. Но на сей раз он не возражал. Почему? Этот вопрос мучил ее весь день, донимал, как больной зуб. В голову же приходил один-единственный ответ: ему понравилась Натали и он хотел провести с ней время.

— Как вам кажется, моя кузина привлекательнее меня? — спросила она тихим, вкрадчивым голосом.

— Что за вопрос, carina? — сказал он, поворачиваясь к ней. — Почему вас это волнует?

Джолетта только пожала плечами в ответ. Она спросила это, повинуясь неосознанному порыву, даже не пытаясь ему противостоять.

— Вы сравниваете ее с собой, это из-за меня или из-за Роуна?

Цезарь оказался проницательнее, чем она думала.

— Забудем об этом, — сказала она. — Это совсем неважно.

— А мне кажется, важно. — Он помолчал, потом, понизив голос, продолжил:

— Вы — другая, вот и все. Ее красота бросается в глаза, это пламя, способное опалить любого мужчину. Ваш свет мягче, как у свечи; надо подойти поближе, чтобы оценить его таинственное мерцание. Вы принадлежите к тому типу женщин, на которых мужчины женятся, чтобы потом долгие годы греться у негаснущего огня. А она из тех, кого берут в любовницы для короткого и бурного романа, который, как и фейерверк, сгорает за одно мгновение.

Джолетта долго смотрела на него, потом улыбнулась.

— Вы различаете только два типа женщин?

— Нет. — Его глаза светились теплотой, в голосе звучали насмешливые нотки. — Есть еще женщины-матери.

Джолетта и Цезарь не стали заходить в гостиницу, а просто пересели из морского трамвайчика в гондолу, которая по каналам доставила их к старому дому.

Снаружи это было ничем не примечательное здание, выделявшееся разве что террасой с готическими арками. Оно походило на то палаццо, где жили Вайолетт и Аллин, но Джолетта видела много таких домов. Внутреннее убранство выглядело довольно экзотичным: огромные зеркала в золоченых рамах и тонкие хромированные торшеры, большие вазы из майолики с охапками весенних цветов и абстрактная живопись на стенах.

Тетя Цезаря оказалась вовсе не сгорбленной старушкой в кружевах, как ожидала Джолетта. Эта женщина излучала удивительную внутреннюю силу. Забранные в пучок волосы оставляли открытыми уши с бриллиантовыми серьгами, блестевшими, как маленькие солнца. Платье из золотистого шелка, несомненно, принадлежало руке Армани.

Итальянка сказала, что ей очень приятно принимать у себя дома подругу ее племянника, она и не подозревала, что у него такой отменный вкус. Хозяйка с удовольствием показала дом, который после долгих лет запустения был наконец-то отремонтирован заново. Она, можно сказать, вышла замуж за это палаццо — оно принадлежало семье ее мужа долгие годы, но въехали сюда они только год назад, когда скончалась ее свекровь. В доме много перемен, и она непременно хотела все продемонстрировать.

Затем их пригласили к ужину, который подавали на террасе в угасавшем свете дня. Блюда менялись одно за другим, предлагались все новые вина, разговор не иссякал.

Когда Джолетта и Цезарь добрались до ближайшей к ее гостинице пристани, было уже совсем поздно. Он не отпустил ее одну и настоял на том, чтобы пройти вместе с нею по улице и проводить до самых дверей номера.

Возле своей двери девушка остановилась. Она поблагодарила итальянца еще раз за прогулку, за великолепный день, за ужин. Когда она хотела отпереть дверь, он задержал ее, взял руку и, печально улыбаясь, спросил:

— Я так понял, что вы не собираетесь пригласить меня войти?

— Вы правильно поняли, — тихо, но твердо ответила Джолетта.

— Я знал это, — сказал он со вздохом. — Наверное, мне следует радоваться, что вы не такая, как другие женщины. Вы не станете принимать любовь от первого, кто вам ее предложит.

Джолетта нахмурилась.

— Многие другие женщины или многие американские женщины?

— Да, я говорю о ваших соотечественницах, carina. Вы удивлены?

Она не знала, что сказать.

— Наверное, этого ищут прежде всего те, кто приезжает в Европу в одиночестве.

— Ах, милая Джолетта, чего же ищете вы? — спросил он, понизив голос.

Она взглянула на него, уловив в его тоне настойчивые, почти требовательные нотки. Итальянец неотрывно смотрел на нее своими темными глазами. Он вдруг отпустил ее руку, приблизился к ней и, обняв за талию, поцеловал.

Губы у него были твердые, настойчивые, от него чуть пахло вином. Опытной рукой он обнимал ее крепко, но не сдавливал. Его объятия были ей приятны, казалось, что еще немного, и наслаждение усилится. Но все же желания он в ней не пробуждал, а ей не хотелось проверять, как далеко она может зайти в этом удовольствии.

Зачем она позволила себя поцеловать? Из благодарности? Или не хотела обижать его после всего, что он для нее сделал? А может, хотела проверить свои чувства к Роуну? Наверное, всего понемногу. Было ли это честно по отношению к Цезарю? Кто знает? Все зависело от того, к какому решению она придет. Несомненно, он тоже искал ответа на этот вопрос.

Джолетта попыталась медленно отстраниться от Цезаря — ей не хотелось, чтобы молодой итальянец чувствовал себя отвергнутым. В этот момент дверь номера распахнулась, и на пороге появился Роун. Одетый в одни джинсы, он держал в руках свернутый в трубочку журнал. Лицо его приняло сердитое выражение.

— Прошу прощения, — резко сказал он, глядя на побледневшую Джолетту.

— Я не хотел мешать, просто думал, что ты не можешь открыть дверь.

— Нет, — едва выговорила она.

— Я понял. Постарайся поскорее, я уже начал наполнять для тебя ванну.

• Предыдущая
• 55/89
• Следующая