Мир вечного ливня - Янковский Дмитрий Валентинович - Страница 23

• Предыдущая
• 23/120
• Следующая

И тут у меня забавная мысль мелькнула в голове – если это люди Кирилла, то кто такие рыжий с пацанами? И одно слово в голове застряло: «браконьеры».

Прятаться было не менее опасно, чем выскакивать, поэтому я помахал сначала рукой, чтобы заметили, а потом осторожно высунулся из-за дерева. Пехотинцы подбежали ко мне, осмотрели, пытались расспросить, кажется, по-польски. Я ни черта не понимал, что они говорят. Они и по-английски пробовали, но не прошло.

– Я русский! Русский! – попытался я им объяснить. Потом додумался выговорить: – Ай эм рашн! Во гневе страшен.

Они запшикали между собой, потом по рации, а минуты через три к нам со стороны дороги подбежал пухленький офицер в забавной польской фуражке.

– Русский? – спросил он почти без акцента.

– Совершенно верно, – сдерживая икоту, отрапортовал я. – Капитан Фролов, в прошлом сне был доставлен лейтенантом Хеберсоном на Базу, после чего зачислен в отряд снайпером.

– Имя?

– Александр Фролов.

Офицер взял рацию у одного из пехотинцев и справился у невидимого собеседника по-польски. Свое имя я хорошо различил.

– Да, все верно, – офицер оглядел меня с удивлением. – И как ты сюда попал? Почему в лес, а не на Базу?

– Почем мне знать? Выпил, заснул, оказался здесь.

– Что выпил?

– Ну… Много всего.

– Спирт?

– Конечно, не чистый. Коктейли в баре.

И тут я проснулся.

Кто-то бесцеремонно тряс меня за плечо, и мне пришлось разлепить веки.

– Э, мужик, ты как тут оказался? – хмуро склонился надо мной красномордый боров в форме охранника.

– Ногами зашел, – не очень любезно ответил я, для верности показав ему золотую карточку.

И он заткнулся. Улыбнулся даже.

– Вид у вас не очень, – виновато заметил он. – Думал, мало ли кто из персонала провел знакомого через служебку. Бывает. Нас дрючат за это.

– Расслабься, – я поднялся с дивана и похлопал его по плечу. – До сортира доведешь?

– Легко! – боров обрадовался, что у меня миролюбивое настроение.

Скорее всего, обычно с клиентами бывало иначе. Я представил, как бы отреагировал на подобную побудку тот же Влад, и усмехнулся. Правда, если быть до конца точным, Влад бы в подобную ситуацию не попал. Во-первых, вряд ли бы ему пришло в голову завалиться спать в подсобке, а во-вторых, внешний вид у него такой, что не подкопаешься. У меня же, как я начинал понимать, вид был именно в стиле «Прицепись ко мне, охранник». Почему, я понять не мог, но все реагировали именно так.

В туалете я как следует умылся холодной водой, все еще ощущая другую прохладу – прохладу ливня из сна. Он отрезвил меня больше, чем умывание. В ушах еще позванивало от автоматной стрельбы. Я попробовал собрать в голове все странности этого сна. Место ведь было то же, что и обычно, но что касается остального… И люди другие, и обстановка, в общем, все другое и непривычное, а главное – я без оружия. Это насторожило и встревожило, потому что если так будет каждый раз, то получалось, что три тысячи долларов за работу снайпером во сне – это не куча денег, как казалось вначале, а в самый, что называется, раз. Даже как бы не мало, если придется голой задницей «ежей» давить.

Влада с девочками я нашел в почти пустом зале. Я понятия не имел, сколько по времени получилось проспать, но никто не удивился моему долгому отсутствию, из чего можно было сделать вывод, что прошло не так уж много времени. Влад курил кальян, стоящий на низком столике, сидя в углу зала на диване, как какой-то шейх, а девочки кошками прижимались к его ногам. Посреди Москвы это обычное для таджиков занятие показалось мне диссонирующим с окружающей обстановкой, с хромированными трубами, шлюзами и прочей бутафорией. Уголек шипел в чашечке, распространяя вокруг отчетливый запах гашиша.

– Хочешь? – спросил Влад, отрываясь от мундштука.

– Нет. – Я помотал головой и плюхнулся на диван.

– А можно мне огоньку? – Ника игриво улыбнулась и протянула в мою сторону тоненькую розовую сигаретку.

– Легко! – Мне было неловко за происшедшее в туалете, но я постарался скрыть эти чувства избытком веселости и услужливости.

Вытащив зажигалку, я от усердия и остатков опьянения соскользнул с дивана и грохнулся на колени. Все прыснули, а Влад от неожиданности толкнул столик с кальяном, и раскаленный уголек выскочил из чашечки, едва не попав мне за шиворот. Я еле увернулся. Тут же подбежала официантка, загасила уголек специальной лопаточкой и убрала пепел.

– Весь кайф обломали! – махнул рукой Влад. – Поехали-ка по домам.

«Что у меня, магнит на спине? – с тревогой подумал я. – Во сне гильза за шиворот, а тут чуть уголек не поймал. И фига себе совпаденьице!»

Влад до дома меня не довез, остановил, не доезжая до дорожной развязки.

– Там пост ДПС, а я бухой дальше некуда, – развел он руками. – Не хочу дармоедов кормить, доберешься сам?

– Доберусь. Ну мы и погуляли…

– Ладно. Только на работу не проспи. Кирилл этого не любит.

Я вышел под утихающий дождик и поднял воротник плаща. Вокруг горящих фонарей вибрировало оранжевое гало, делая их похожими на близкие лохматые звезды. Идти до дому оставалось с километр, не меньше, но, как говорили китайцы, дорога в тысячу миль начинается с одного шага.

На посту ДПС ко мне прицепились менты, но я от них благополучно отвязался, несмотря на попытки слупить с меня денег за перемещение по городу в пьяном виде.

– Водителей пьяных лучше ловите, – посоветовал я им, забирая назад документы.

– Поговори еще! – начал заводиться тот, что был помоложе, но я уже уходил прочь.

Недалеко от моего дома разлеглась на земле огромная дорожная эстакада, навороченная, как несколько свитых между собой колец Мебиуса. Она напоминала мне древнего Змея, каким представляли его славяне, – многолапое чудище с сотней хоботов. Змей этот как следует врос в землю лапами и вел малоподвижный образ жизни, все время спал, сотрясаясь время от времени от проходящих по нему тяжелых машин. Правда, в столь поздний час машины его не тревожили, он молча дремал, освещенный прожекторами и оранжевыми фонарями, блестел гребнями поручней и подхрапывал вибрирующим от ветра железным листом. На миг мое опьяненное воображение допустило, что он может видеть сны, как и все. Но в отличие от всех сны и являются его основной жизнью. Здесь он спит, а там, во сне, живет полнокровной жизнью, ворует девок по деревням, дерется с витязями…

«Прямо как я, – подумалось мне. – В реальности дрянью занимаюсь какой-то, а в снах вернулся к тому, что мне нравилось больше всего. Хотя нет, не нравилось. Просто я привык быть на войне – жить незатейливой жизнью, не требующей личной ответственности, выполнять чужие приказы… Странно звучит, но так проще».

Мне показалось, что я понял причину и суть моих военных снов. Наверняка это всего лишь воплощенные мечты и ничего больше – мне бы хотелось попасть обратно в отряд, хотелось бы зарабатывать тем, что я умею лучше всего. Вот и все. Поэтому такое и снится. Чего уж тут мистику всякую городить? Как оно ни горько.

Я шел в темноте, приближаясь к громадине эстакады, пока наметанный глаз не заметил на фоне неба яркую алую искорку.

«Сигарета», – механически отметил я.

Затем только подумал, что надо же было кому-то взобраться на самую верхнюю полосу эстакады, чтобы покурить у перил. Странно. Подойдя ближе, я заметил, что это девушка. Она одиноко стояла, а ветер дул ей в спину, то и дело закидывая волосы на лицо. Поэтому лица я не разглядел.

«Уж не вниз ли она собралась броситься?» – подумал я без должной, в общем-то, тревоги.

Раньше, пожалуй, я бы рванул наверх, спасать, предотвращать… Но нас разделяло три уровня в высоту, и мне лень было дергаться. Именно лень. Перемахнув через ограждение, я услышал наверху скрип тормозов, щелчок открывшейся дверцы, голоса. Невнятно. Ни единого слова не разобрать. И вдруг дикая боль обожгла мне спину – в том самом месте, куда во сне попала раскаленная гильза. Я матюгнулся и взвыл от боли, затем, не думая, не разбираясь, с места сделал кувырок через плечо по асфальту и снова взвыл – боль от ожога была невыносимой, уже лежа на спине, сорвал себя плащ, стянул через голову свитер – и только тогда боль отпустила, а на асфальт выпал погасший окурок.

• Предыдущая
• 23/120
• Следующая