Все оттенки черного - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 57

• Предыдущая
• 57/138
• Следующая

Он оглянулся. Модин пристально смотрел на него.

– Никита, вы и это дело ведете, да? – спросил он.

– Да. Точнее, вел. Сейчас там и дела-то уже никакого нет. Дела возбуждают по статье «доведение до самоубийства». А ни одной улики на это самое «доведение» мы так и не нашли там. А что это за центр такой китайский был, куда Ачкасов ездил? Адрес не знаете? И что это еще за «ведьма» такая – не в курсе?

– Это для вас так важно?

– Я все свои дела до конца привык доводить, Станислав Сергеевич. Добиваться полной ясности. Как и по вашему дельцу, например… А с другом вашим – полная загадка там.

Модин закурил новую сигарету.

– Темная загадка. Я понял. Не нужно ничего больше говорить, Никита. Но сами вы у Елены ничего не узнаете. А я… Ну, словом, если что-то до меня дойдет, я… Мне и самому небезразлично, что стряслось с Мишей, но я…

– Что «но»? – Колосов спросил это таким холодным тоном, что Модин снова с удивлением на него посмотрел.

– Если что-то даже и станет известно, все равно уже ничего не поправишь. Вот смерть какая штука. А ведь когда Миша жив был, он считал, что непоправимых патовых ситуаций в жизни нет. Меня еще подбадривал.

– Такой был оптимист?

– Просто старался не терять надежды. Потому и добился в жизни так много. Старался не терять надежды и в самом для себя главном. Потому и перепробовал всю эту чепуху с исцелением, все искал. И верил, что найдет и добьется. Он как-то сказал, что ему и Лене чудо помогло обрести друг друга. Когда моя жена заболела, предлагал и мне съездить к той… Ну к той бабе, что якобы так им помогла. Узнаешь, мол, наверняка, – говорил он.

– Что вы должны были узнать?

– Ну, как оно дальше сложится у нас… У жены моей ведь вначале рак подозревали, Никита. Слава богу, диагноз не подтвердился. Камень в почке. Каждый день я Бога сейчас благодарю за этот камешек, честное слово!

– А чем же, Станислав Сергеевич, эта женщина вам могла помочь? Она, как я понял, ведь что-то вроде свахи или целительницы – шарлатанка, одним словом.

– Я сам Мишку не понял тогда. Но у меня состояние было – готов был за любую соломинку ухватиться, даже за такую нелепую. А он мне тогда искренне помочь хотел. Он очень, очень настаивал, чтобы я к ней съездил. И мне даже странно это было.

– Почему странно?

– Ну, странно было, что он вообще не забыл про все это после рождения сына. Ведь семь лет прошло. А он все помнил.

– Простите, я вас не понимаю, Станислав Сергеевич.

– Так глубоко в его память могло врезаться лишь что-то очень для него важное, что оказало существенное влияние на всю его жизнь, понимаете? Он такой был человек. И он искренне хотел помочь и мне, своему другу, таким вот странным образом. Я это чувствовал. Видите ли, в последние годы, продолжая искренне любить друг друга, мы редко виделись с ним, а уж разговаривать по душам вообще как-то разучились. Дела все, заботы… Мне кажется, будь я в тот роковой для него день рядом с ним, все бы обошлось. Он бы остался жив.

– Вы не знаете, как он тот день провел?

– А вы разве не интересовались?

– Интересовались, да ничего конкретного так и не узнали.

– Ну, Миша приехал на завод, как обычно, в половине девятого утра. Я с Ксеней Ландышевой разговаривал – это его секретарша, у нас секретов друг от друга нет. Был до часа на месте, проводил совещание. Потом ему позвонили. Секретарша не знает, кто звонил – набрали его личный номер. Он после разговора куда-то сразу же собрался, сказал, что вернется часа через два. Вернулся даже раньше, через полтора. Вторую половину рабочего дня провел в своем рабочем кабинете. Никого из сотрудников не принял. У него был сеанс у массажиста – он попросил отменить. Жаловался на высокое давление вроде… Охранник в офисе сказал мне, что уехал он с работы около половины девятого.

– На машине своей, значит, уехал?

– Нет. Когда он чувствовал, что ему неможется, никогда сам за руль не садился. Просил охранника вызвать ему машину – ну, по телефону – коммерческое такси.

– Разве под рукой не было свободной машины с шофером?

– Конечно, были. Но он попросил вызвать такси. Я разговаривал с охранником, тот признался: побоялся с извозчиками этими связываться, пока докандехают из города – не дождешься. Боялся заставить шефа ждать. Тормознул у проходной на шоссе первую попавшуюся с виду приличную машину – черную «Волгу», кажется. Водителю было все равно, куда ехать, лишь бы деньги платили.

– Домой-то в тот вечер Ачкасов так и не заехал.

– Нет. Лена на кладбище сказала мне, что в тот день он ей даже не звонил.

В кабинет вернулся Обухов.

– Машина в дежурке есть. Отвезут вас наши. А там, в соседнем кабинете, пиастры ваши ждут. Идите, получение оформляйте.

Модин тяжело поднялся. Стряхнул с рукава пепел от сигареты. Однако словно медлил уходить.

– Спасибо, спасибо вам большое. Если будут какие вопросы, проблемы – ремонт дома там, строительство дачное – ну всегда ко мне, я… У вас мой телефон есть, так что… А вам, Никита, я сам позвоню, если что-то… И не переживайте так сильно из-за всего этого. Прошу вас, не нужно себя так казнить. – Он схватил Колосова за руку и сильно потряс.

Когда за ним захлопнулась дверь, Колосов сел за стол…

– Удачно столковались? – Обухов позвенел ключами, отпирая сейф.

– Полнейшая идиллия.

– Ну и чудненько. Будет давать информацию?

– Надеюсь.

– А что глядишь, как на похоронах тогда? Чем опять недоволен-то?

– Ничем. – Колосов видел: Обухов уже недвусмысленно поглядывает на часы – десятый час, время коллеге из параллельной структуры и честь знать. Однако он не уходил.

– Деньги-то совал? – деловито осведомился Обухов.

– Нет.

– Не-ет? Вот жмот ползучий! Я-то думал, он со своей сохраненной «капусты» тысчонки четыре этак пожертвует, ну, как герою-спасителю. Ну, ты, естественно, открестишься, благородство и бескорыстие продемонстрируешь.

– Он, Гена… – Колосов нехотя поднялся. Чувствовал он себя прескверно. И сам не понимал почему. Ведь сам же обеими руками «за» был, когда они эту их «комбинацию» замышляли. Контакт с Модиным нужен был ему любой ценой, даже…

– Вся твоя проблема в том, что ты слишком много думаешь, – Обухов усмехнулся. – А надо проще ко всему этому, коллега, относиться. Издержки профессии. Жестче надо работать с этой публикой. Что красновская братва, что этот жук коммерческий в фирменных штанах – кнут и пряник, вот что для них наготове должно быть. И все. А начнут лгать – небо с овчинку покажется. И ни один адвокатишка потом носа не подточит. Ну что, все, что ли? Ну, тогда бывай. Завтра утром по факсу рапорт тебе скину – ознакомишься. Что не так – скорректируешь. На ковер-то отчитываться теперь обоих вызовут. Совместная операция ж!

• Предыдущая
• 57/138
• Следующая