Венчание со страхом - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 53

• Предыдущая
• 53/107
• Следующая

– Ну да! Он же… Эх, да что там говорить! – Юзбашев стукнул кулаком по колену. – Что говорить мне с вами? Разве вы поймете?

– И Зоя Петровна – садистка? – тихо спросил Колосов. – Да?

Юзбашев не то вздохнул, не то всхлипнул.

– Так, значит, змей вам незнакомец принес? – спросил Никита.

– Да.

– Прямо вот так в коробке запакованных?

– Да!

– И на базе в Новоспасском вы с мая месяца не были?

– Да!

– И старуха вам жаловалась… А что за старуха?

– Калязина. Да вы у нее поинтересуйтесь!

– Она убита, Константин… Русланович.

Юзбашев замер, впившись в сыщиков взглядом.

– Серафима Павловна Калязина убита, – медленно повторил Колосов, – как раз в то утро, когда вы с ней вместе собирались идти на электричку девять двадцать. А вы и об этом впервые слышите?

В лице Юзбашева что-то менялось: черты вроде бы оставались прежними и вместе с тем словно ломались, осыпались, таяли. Никите вдруг пришла мысль, что это вот и называется – «терять лицо».

– Дайте мне воды, – прошептал этолог. – Пожалуйста.

Свидерко вздохнул, дотянулся до электрочайника, стоящего на сейфе, взболтнул его, поискал глазами стакан. Юзбашев пил жадными глотками. Руки его дрожали.

– Серафима Павловна убита? – прошептал он. – Как… как ее убили?

– Камнем размозжили голову, – ответил Колосов.

– Но я… я не знаю, – Юзбашев едва не выронил стакан. – Я не знаю, я…

– Не лги, дружок, – почти дружелюбно посоветовал Свидерко. – За ложь на том свете сковороды будешь лизать каленые. Веришь в тот свет-то?

– Не знаю, я не знаю…

– А я верю. А иногда тот свет на этом случается. Давай чистосердечно признавайся, да к следующим твоим делишкам перейдем. А то ночь хоть и длинная, но… Ну, Калязина у тебя третьей была. А ты нам лучше про первую расскажи. Увидишь – про первую всегда легче бывает.

Юзбашев побледнел как мертвец. Он смотрел на Свидерко, на Колосова, и во взгляде его, прежде злом и презрительном, теперь читалась отчаянная мольба.

– Я не убивал, – прошептал он. – Я не убивал! Не убивал! – Это был не вопль даже, а некий дикий и непристойный для мужчины вой. – Не убива-а-ал!!

– Возьмите себя в руки. Не время в истерику впадать. – Колосов подошел к нему и тряхнул за плечо. – Ложь не в ваших интересах, тем более такая неуклюжая. Отвечайте: были вы в ту ночь на базе? Ну, отвечайте же!

– Б-был.

– А в ночь с двадцать восьмого на двадцать девятое мая?

– Т-тоже. У Зои день рождения, я…

– Кражу змей вы совершили? Ну?

– Я.

– Ключи от серпентария у Родзевича похитили вы?

– Н-нет, вернее – да, я слепок… я все объясню…

– Когда? Когда вы сняли с ключа слепок? – Никита явно перевоплощался теперь в «следователя злого», в голосе его звенел металл. Свидерко одобрительно сопел за его спиной.

– В то утро… Я… дайте воды еще! – Юзбашев залпом осушил стакан, и его словно прорвало: – Мне деньги были нужны. Я не мог впроголодь, мне же надо работать! Мои исследования… Я должен быть спокоен за свой быт. Мой мозг мне необходим, понимаете? Мозг, не занятый мыслями о еде, о плате за жилье. Мне нужны деньги! Когда я поступил на работу в цирк, завхоз (он подтвердит, он должен это подтвердить!) намекнул: достанешь ценные экземпляры (я ему про змей рассказал) – внакладе не останешься. А они – змеи – на базе все равно передохнут. Месяцем раньше, месяцем позже. Я же видел, что они там с ними делают, я же работал там два года. И не смог больше, не смог, понимаете? Потому что всему же есть предел. Мы же люди все-таки! – Он задохнулся, потом продолжил уже тише: – Я к Зойке тайно мотался. Хороший она человечек, но… Ольгин против был. Он знал, что я могу все там разрушить, всю их лавочку мясную! И он выгнал меня как собаку. Потому-то я приезжал вечером. Там дыра в заборе, ну, я всегда через нее ходил.

В то утро я решил – пора. Мы действительно уговорились с Калязиной идти на электричку вместе. Она пошла вперед. Я с Зойкой попрощался, выскочил за ворота и побежал лесом по забору к дыре. Вернулся на базу к жилому сектору. Окно в комнате Родзевича было открыто. Я знал, где он ключи хранит, – сорок раз видел, как он их на гвоздик вешал за занавеской. Ну, мне повезло: Родзевич в душе мылся, а ключи на месте висели. У меня пластилин был готов, завхоз дал. Я сделал слепок – это легко, ерунда – и побежал назад к дыре мимо обезьянника. Там… ну, в общем, выбрался я с территории благополучно.

– Как вы на станцию шли? Каким путем?

– Я не пошел на станцию! Я все равно на электричку не успевал, зачем мне было туда? Я выбрался на шоссе, поймал попутку, грузовик. Меня до самой Кольцевой почти довез. Шофер – малый моих лет, татуировка у него на пальце. Он лес в Москву перегонял, высадил меня у поста ГАИ, я дошел до остановки, автобусом – и до метро.

Свидерко мрачно хмыкнул, но Колосов остановил его взглядом.

– Номер автобуса какой?

– Не помню… Восьмерка… нет шестерка… цифра трехзначная. До метро «Пражская» доезжает.

– Так, ладно. Дальше что было?

– Дальше… дальше я отдал слепок завхозу, он сделал ключ. Потом, ну в ту ночь мы на его машине доехали до базы. Я через дыру прошел на территорию, открыл серпентарий, забрал змей. А сегодня приехали покупатели. Все, что нам причиталось, мы бы поделили пополам с завхозом.

– А ворованный товар?! – негодующе воскликнул Свидерко. – Кража на моем участке?!

– Это… я… честное слово – нет! Я думал, завхоз партию куда-то перевозит. Он мне сказал: наоборот, все тихо пройдет – под видом товара они заберут и змей. И никто не узнает.

– Сколько денег вы должны были получить? – спросил Колосов.

– Тысячу «зеленых».

– За всех?

– За каждую особь.

– Ну а где же деньги?

– Мы не успели, они… нам милиция помешала.

– Хороший вы этолог, Константин Русланович. А вор дерьмовый – простите за грубость. Не лезли бы куда не надо, занимались своей этологией, что ли…

– А это не ваше дело, – Юзбашев весь дрожал. – Это вас не касается! Я не виноват, что ученых у нас как собак пинают! Доводят до того, что я ради продолжения своей работы с кистенем должен на большую дорогу идти воровать! А кто меня заставляет это делать?

– Мы зарплату месяцами не получаем, – хмыкнул Свидерко. – Ты у нас это спрашиваешь? Не по адресу вопросик.

Юзбашев отвернулся.

– Пусть я вор, – бормотал он. – Но я не убивал ее. Зачем мне? Я ее даже не видел, когда за ворота вышел. Она уже, наверное, по лесу шла. Я клянусь вам! Чем хотите клянусь – матерью своей!

– С Зоей-то вы что, только ради ключей встречались? – хмуро спросил Никита.

– Я не знаю. Она мне нравилась, но… Не знаю, понимаете? И ключи тут ни при чем, я без нее их достал. Я… я всегда хотел, чтобы она ушла оттуда, от Ольгина. Тогда, может быть, что-то вышло у нас.

– Вы ведь предполагали, что ей опасность грозит?

Юзбашев дернулся.

– А вы знаете, что это за место? – голос его зазвенел. – Вы в аду бывали? Нет? Вы вот меня жестокостью попрекнули… а знаете ли вы, что такое жестокость? Видели вы ее настоящую, нет? Не видели? Так поинтересуйтесь, поинтересуйтесь! А потом судите! Да если бы вы там хоть недельку пожили, эх! – Он отвернулся, сгорбился. – Я вам все сказал. Больше не знаю, что говорить. Я очень устал. Больше не знаю, что говорить.

Свидерко дотянулся до форточки и открыл ее. В кабинете стало свежо от легкого ветерка, что поднимается обычно на исходе ночи, когда на небе гаснут звезды, которых, к сожалению, не видно в городе.

В шестом часу утра Юзбашева на дежурной машине повезли в Спасский ОВД к следователю, ведущему дело по краже с зообазы. Вопрос о предъявлении ему обвинения в убийствах пока не обсуждался.

Колосов и Свидерко вышли из дверей главка. У обоих впереди был отгул за сутки.

– Спать хочу, сил нет. – Никита позвенел ключами от машины. – Вторые сутки как волчок заводной. Поехали. Тебе куда?

– Все туда же, в Деревню нашу. Я, брат, тамошний местожитель. – Свидерко сел в колосовскую «семерку», пощупал обивку. – Славная у тебя игрушка. Да и сам ты – ничего, хоть и из губернии.

• Предыдущая
• 53/107
• Следующая