Сон над бездной - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 29

• Предыдущая
• 29/66
• Следующая

– Я знаю только, что в полчетвертого не спали двое – Шагарин и его жена, – и Кравченко поведал приятелю о ночном бдении.

– Быстро Шагарин окреп, – заметил Мещерский. – На что все-таки эта самая его летаргия была похожа? Покоя она мне не дает.

– Елена Андреевна утром была какая-то нервная, неспокойная. Впрочем, она все дни такая. Там, на вилле в Праге, еще хуже была, вспомни.

– А вот Шерлинг за завтраком как раз демонстрировал олимпийское спокойствие, – хмыкнул Мещерский. – Между прочим, это он предложил, чтобы его жена и дочь ехали с нами на водопад. Нет, это первая, кажется, Елена Андреевна предложила, а он сразу же ухватился – да-да, пусть едут.

– А его жена была уже к тому времени мертва несколько часов, – Кравченко хмурился. – Да уж, мотив тут самое главное.

– В любом убийстве, Вадик, мотив самое главное.

– Это по логике твоей любимой?

– Логика, логика… Я что-то в последнее время стал в ней разочаровываться. А знаешь, это мог быть и кто-то другой. Ну, убийца… Не из той компании, что собралась вчера за ужином.

– Гиз?

– Не мешало бы точно установить, когда он приехал в замок. Ну а кроме Гиза, тут полно еще людей – охранники, официанты, слесари, электрики, уборщики.

– Уборщицы, кухарки – с них как раз милиция и начала. А закончила, как видишь, запретом покидать замок именно гостям. И это при том, что Лесюк в здешних местах царь и бог.

– А может, тут уже правовое государство? – хмыкнул Мещерский. – Кондовое, с незыблемыми законами. Зря, что ли, «майдан незалежности» митинговал?

– Скорее всего местные пинкертоны просто получили на сей счет какое-то ЦУ сверху.

– Какое еще ЦУ?

– Ну, например, не церемониться с Лесюком, осмелившимся принять под свою крышу опального российского олигарха, объявленного в розыск Интерполом.

– Интересно, а что вообще тут на Украине творится? Я за эти дни и новостей-то не слышал.

– У нас в комнате телевизор, – напомнил Кравченко. – Зато я смотрел: кризис политический тут затяжной. Вот-вот Раду Верховную распустят и назначат новые выборы.

– Вадик, а что нам-то делать?

– В связи с роспуском Рады?

– Я серьезно. Уехать в ближайшие дни нам не удастся. Это значит, турфирма моя горит синим пламенем в этот сезон. Ты тоже завис. Кстати, тебе Чугунову не пора позвонить, отчитаться?

– Успеется.

– А Кате?

Кравченко отвернулся.

– Слушай, Серега, – сказал он, прикуривая. – А не вздрогнуть ли нам трошки?

– То есть?

– В смысле – пива выпить.

– Где? Здесь?

– В ближайшем пабе. Или в шинке. Эй, Тарас, многоуважаемый! – Кравченко с галереи окликнул знакомого охранника – того самого, кто первым обнаружил тело Лидии Шерлинг. Тот как раз посреди двора протирал ветошью лобовое стекло подержанной красной «Шкоды». – Ты далече?

– До дому. Моя смена кончилась.

– А нас с собой не захватишь?

И Кравченко увлек Мещерского во двор.

– Вы тут пиво где пьете? – спросил он Тараса.

– В Подгорянах.

– А вот мы какую-то «Сказку» проезжали.

– Можно и там, там ближе, и мне как раз в ту сторону.

Мещерский отметил: как чисто этот карпатский хлопец говорит по-русски, когда этого хочет. «А вот я в украинском не секу. А они тут и наш учили, и свой, и чешский, и венгерский. Дети вон в школах еще и английский учат».

– А Елена Андреевна нас не хватится? – спросил он тревожно.

– Тут сейчас, Серега, не до нас, – Кравченко плюхнулся в «Шкоду». – Тарас, а ты нам компанию не составишь? Угощаем.

– Можно. – Хмурое лицо охранника смягчилось. – Я ж казал тэбэ, дружэ, поживешь тут, быстро обвыкнешь.

– К убийствам, дружэ, привыкнуть сложно.

Тарас метнул на них испытующий взгляд. Повернул ключ зажигания. «Шкода» выехала за ворота.

– Слыхали, значит?

– Что слыхали?

– Что тiтка Настя, жинка Низарчукова, казала?

– Жена Назарчука? А, это та пани со шваброй, что утром…

– Это она мне про площадку смотровую казала, поди, говорит, глянь, там ограда порушена. Сама збоялась пойти. Это когда уж жинку этого вашего юриста искали.

– Побоялась? – переспросил Мещерский. – Почему?

– Потому.

– Она последняя видела погибшую, Тарас, – напомнил Кравченко.

– Она, можэ, и не одну ее видала.

– Не одну? А с кем? Она тебе что-то говорила? Кто был утром с женой Шерлинга?

– Ничо она мне такого не говорила. И не скажет. Кому казать-то, этим нашим, что ли, с розыску? Так они знают, в курсе. Не верят.

– Во что не верят?

Тарас прибавил газа. Лицо его – румяное, пухлое – было мрачным. «Шкода» мчала их по горному шоссе. Вечерело. Воздух был прозрачным, насыщенным запахом хвои. Дорога – это был восточный тракт – хоть и пестрела ухабами и выбоинами, но выглядела вполне обжитой. На склоне горы притулилась деревенька. Потом из зелени возникли крыши каких-то ангаров.

– Лесокомбинат был, – сказал Тарас, заметив, что они смотрят туда. – Сейчас там хлебопекарня.

– А вон то село как зовется?

– Криворивня. А за плотиной Верховина. Там прежде турбаза была, дядько мой там завхозом робил. Продали ее чехам. Да что-то все никак не строятся они.

– В здешних местах один Лесюк строится. Где его будущий курорт-то? – спросил Мещерский.

Тарас ткнул направо – далеко в вечерней дымке на склоне густо поросшей лесом Галич-горы что-то белело.

– Отсюда и не разобрать. Он хвалится, что шикарное место тут у вас, Тарас, будет.

Тарас промолчал.

Миновали старую плотину. Мещерский поймал себя на мысли, что получает от поездки удовольствие – прав все же Высоцкий: «Лучше гор могут быть только горы». И потом еще: «речка под горой блестит». Или шумит? Тут вот шумит. Навстречу прогромыхал грузовик. За ним пристроились сразу несколько легковушек, выжидавших момент для опасного обгона.

– А некий Гиз в ваших местах тоже строительством занимается? – спросил Кравченко.

– Ага. Он с нашим в доле – вроде так люди про них кажут.

– Тарас, ты не в курсе, а когда он в замок приехал? Во сколько? Я твоих ребят спрашивал, так без толку. Проспали они его, что ли?

– Рано он приехал. Семи еще не было. Оставил машину. Новая она у него. До этого была другая, – Тарас снова чисто говорил по-русски.

– Ой, а это кому памятник такой? – перебил их Мещерский.

По ту сторону плотины на открытом всем ветрам пятачке была установлена могучая гранитная плита, а на ней высечены какие-то смутные сурового обличья фигуры – и вроде даже с мечами.

– Средневековый барельеф?

– Це ж камень «три чекиста», – ответил Тарас.

– А почему у них мечи?

– Для красоты. – Тарас сбавил скорость. – Кажут, ваши-то были, ну москали, гэбисты. В засаду они тут попали в сорок шестом к Вайде Марковцу.

– Бандеровец, что ль, был этот хлопец? – хмыкнул Кравченко. – А где же тогда ответный барельеф – борцам за «самостийность» от ОУН?

– Ты зубы-то не скаль, дружэ, а то и до кумы не доедем, – хмыкнул в ответ Тарас.

– Да боже мой! Мы просто спрашиваем, у нас ведь что-то вроде бесплатной экскурсии по окрестностям. – Кравченко покрутил ручку старенькой «Шкоды», опустил стекло. – Значит, нэма памятника самостийникам?

– Его в другом месте ставить трэба.

– Где же, если не секрет?

– В замке.

– А, понятно, это в краеведческом отделе музея?

– Гэбистов Марковец тут из пулемета положил, на плотине. Отряд у него был. Фрицев ни одного, мадьяры были и наши, местные. С тем отрядом и вошел он в замок. Да там со всеми и сгинул.

– А, все же поквиталась с лесным братом госбезопасность?

– С ним они в замке встретились, так у нас старики кажут.

– С кем это с ним? – удивился Мещерский.

– Кто, как жинка Назарчукова кажет, и вашу пани сегодня утром на площадке встретил.

– Ты про кого это, Тарас? – удивленно спросил Кравченко.

Вместо ответа охранник лишь еще прибавил скорости, заложив крутой вираж, – плотина и барельеф остались далеко позади, замелькал хвойный лес, затем у дороги засияли огни неоновой рекламы – в сумерках это производило не столь ошеломляющее впечатление, как ночью. «Карпатская сказка. Ресторан. Бар». Само строение было деревянным, в этаком гуцульском стиле – островерхая крыша, стрельчатые окна. Дерево потемнело от непогоды, рассохлось – ресторан был памятником советских времен, когда в Карпаты стремились на отдых со всех концов Союза как в «почти заграницу» – хоть и не Прибалтика, но все же и не Ялта, и не Кавминводы.

• Предыдущая
• 29/66
• Следующая