Прощание с кошмаром - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 17
- Предыдущая
- 17/92
- Следующая
Кате тут же вспомнилась Ленка Савкина из ее двора, с которой она училась с первого по восьмой класс, пока та не перешла в другую школу. Та тоже вот была такая сливочно-медовая пампушка, и косы у нее были как у русалки. А мальчишки во дворе безжалостно дразнили ее «жиртрестом» и однажды довели до того, что Ленка по пожарной лестнице забралась на крышу соседнего дома и угрожала броситься с шестого этажа. Тогда во двор приезжали и пожарные, и милиция, и врачи снимать Ленку Савкину с крыши… Как же давно это было…
Послышался легкий хруст. Катя увидела, как девочка с косой извлекла из сумки пакет картофельных чипсов и начала медленно и методично поедать их. В ее серых глазах, устремленных на объявления, появилось отрешенное выражение, точно у теленка, пережевывающего жвачку.
А Катино внимание тут же переключилось на двух весьма колоритных перекормленных бородатых байкеров, слишком уж великовозрастных для такого обилия металлических заклепок, украшавших их кожаные куртки, брюки и сапоги, а еще шипы, кнопки, бляхи и значки. Оба были в кричащих банданах. Один – в круглых черных очках, что делало его похожим на слепца Пью, а второй в шипастом собачьем ошейнике. И оба, присев на плетеный диванчик у витрины с живописью по шелку, что-то горячо обсуждали, тыкая пальцами в стекло.
– Татуировку выбирают.
Катя и не заметила, как подошел Мещерский, словно из-под земли вырос.
– А тут и рисунки продают, и сами татуировки делают? – шепотом полюбопытствовала Катя.
– Тут все делают. Там, за нашим офисом, у них косметический кабинет. Там и татуировки, и тайский массаж делают. Хочешь посмотреть?
Катя покачала головой, нет уж, спасибо. На байкеров она теперь глядела с пугливой жалостью. Это ж надо терпеть такие адские муки – сорок тысяч уколов иглой и прижиганий, чтобы изуродовать свои плечи или грудь каким-нибудь синюшным зубастым драконом самого пошлого вида или оскаленной харей восточного демона. Байкеры наконец что-то выбрали и позвали менеджера. Затем торжественно и чинно удалились в соседний зал. Катя прислушалась – а вдруг завопят, когда их первый раз уколют?
– Катюша, вот познакомься, это Лева… ну, Лева Кедров, я же рассказывал тебе! Прошу любить и жаловать, – с этими словами Мещерский вдруг подтолкнул к Кате… Лева этот был ну совершенно крохотульный типчик – прямо фарфоровая куколка-лилипут! Однако ужасно симпатичный и самоуверенный франт-брюнетик, одетый в гавайскую рубашку, шорты-бермуды и сабо. Про этого Кедрова Мещерский действительно рассказывал: он тоже некогда учился в Университете имени Лумумбы, как и Мещерский с Кравченко, впоследствии работал переводчиком в торгпредстве в Осаке, а затем пристроился в какую-то сначала советско-, а затем российско-японскую фирму.
В злосчастную Джакарту он, как и Мещерский со товарищи, прилетел по делам. И затем уже вместе с Мещерским и его «географами», бросив весь багаж, удирал из объятой пожарами и убийствами индонезийской столицы. Несмотря на миниатюрное сложение (Мещерский рядом с ним казался почти высоким), а также простецки-пляжный вид, этот Лева Кедров (по словам Мещерского) был очень даже денежный парень и дельный профессионал. Он вот уже третий год являлся ведущим специалистом по маркетингу и импорту преуспевающего коммерческого объединения, владеющего сетью столичных супермаркетов «Шелковая нить», торгующих тканями, мебелью, ковровыми изделиями, а также антиквариатом и предметами старины из стран Востока.
Катя, знакомясь с этим товарищем Сережки по «бегству в Сингапур», чуть не пополам согнулась. «Вот, – подумала с грустью, – и всего-то мужичок с ноготок, а уже фирмач, и денег, наверно, полно. А некоторые хоть и здоровые, а только и могут что кулаками махать…» Последнее замечание ясно к кому относилось, но Катя так и не успела детальнее сравнить мужичка с ноготок с верзилой Кравченко.
Кедров, ничуть не смущенный тем, что собеседница выше его на целую голову, с жаром начал шептать, что в этой «чертовой забегаловке все дрянь, дешевка, приличные люди сюда ни ногой, потому что тут и цены грабительские, а если кто знает толк в вещах и кому нужны подлинные шедевры мастеров Востока для украшения домашнего интерьера, те посещают один из многочисленных филиалов «Шелковой нити», что расположен на Покровском бульваре»…
– Да, тот, кто понимает толк, приходит не сюда, а к нам, – заявил он небрежно. – Тут так, мелкая шелупонь крутится. И… да вот, кстати, Катя, будьте свидетельницей, все отговариваю вашего Сережку от этой авантюры. Да ей-богу, старик, – он, поднявшись на цыпочки, как клещ, впился в лацкан пиджака Мещерского. – Зря ты с этой невезухой здешней связался. У них проблемы, понял-нет? Про-бле-мы. Это я тебе говорю. Я б с шефом потолковал – лучше б у нас свою контору открыли. И пунктик валютного обмена можно было б заодно пробить… Эх, Серега… Ну, не поздно еще все переиграть, хочешь, потолкую с шефом?
Мещерский переминался с ноги на ногу: не время и не место для таких бесед. Катя пришла ему на выручку, потянув за рукав к одной из витрин со словами: «Сережа, тут такой веер изящный. Хочу тебе показать».
Но Кедров неожиданно умолк, словно подавившись на полуслове, вытянул шею и с интересом посмотрел куда-то в толпу покупателей.
– Ты что это, Лев? – спросил Мещерский.
– Ничего, так… Нет, ты смотри кто сюда пришлепал… Кого я вижу… Что-то тут откопал… Что только?.. Кого я вижу! – вдруг зычно крикнул он. – Иван! Ива-ан! Ваня – радость моя!
Катя увидела, что крошка Кедров так горласто кричит и призывно машет рукой тому самому хмурому мужчине в майке «Версаче» и белых джинсах.
Тот, узрев Кедрова, как-то кисло и двусмысленно ухмыльнулся, но все же подошел. За ним по пятам следовала девочка с косой царевны из сказки. В руке ее был новый пакетик чипсов, и она все время жевала, жевала, шуршала им и опять жевала.
Катя снова подумала было, что девочка эта – дочь белобрючника, однако… Для ее отца он все же был слишком молод. И потом она перехватила взгляд, каким Левик Кедров мазнул (точно жирной масляной краской припечатал) по груди и ногам этой нимфетки и, в свою очередь, ухмыльнулся. Тоже весьма двусмысленно, однако не кисло, а даже совсем наоборот.
– Какие люди, Ванечка! Сто лет одиночества прямо. – Кедров пялил на белобрючника дерзкие карие глазки. – Позвольте, ребята, это мой старинный враг Иван Белогуров. А это… – Он повернулся к девочке.
– Привет, Лев. Здравствуйте, – Белогуров кивнул Мещерскому и равнодушно-вежливо улыбнулся Кате. – Не слушайте этого шута. А это ваша туристическая фирма тут, значит, обосновалась теперь? – спросил он Мещерского. – Что ж, удачи вам, тут людей много бывает, разных. Толк будет.
– А ты в Тибет никак собрался, Ваня? На презентацию-то спозаранку явился? – Кедров выжидательно смотрел на своего «врага».
– Нет, это все Лександра моя пристала, – Иван положил руку на плечо жующей девочки. – Какая-то дребедень ей тут приглянулась – купи да купи. Мы вообще-то к друзьям на дачу ехали, по дороге заскочили.
– А, ну-ну, – Кедров усмехнулся. – Хорошо тебе, радость моя, на природе отдохнуть.
– Спасибо. Ну идем, – Белогуров подтолкнул девочку. – До свидания.
– Сережа, я вас покину на секунду. – У Кати уже начиналась мигрень от развязного Кедрова. – Мне все же тот веер хочется поближе рассмотреть.
– Веер? Черный? – Белогуров покосился на Катю. – Он из Ханьчжоу. Это местный художественный промысел там, но работа довольно сносная. А вы, девушка, любите красивые старые вещи?
Катя лишь пожала плечами.
– Конечно, люблю. А кто их не любит?
– Я тоже – это моя слабость. Но все дело в том, что этот веер мы и хотели купить.
– Да ради Бога, – Катя усмехнулась. – Все равно для меня это слишком…
– Дорого, что ли?
Катя посмотрела на его капризно-приподнятую бровь. Ей отчего-то не хотелось признаваться в том, что этот китайский веер из Ханьчжоу для нее действительно зверски дорого стоит. Совестно отчего-то было в этом признаться…
– Слишком вычурно и… Мадам Грицацуева с веером из рисовой бумаги… – Она фыркнула.
- Предыдущая
- 17/92
- Следующая
