29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 53

• Предыдущая
• 53/76
• Следующая

Катя молча следила, как Колосов внимательно, жадно, азартно читает справку – просто глотает информацию!

– Ну что? – не выдержала она. – Что там написано?

– Брат Воробьевой имеет непосредственный доступ к препарату таллиум сульфат, – за Колосова ответил Лесоповалов, – вот что там написано. А еще то, что эта дрянь хранится у них в лаборатории. Меры по хранению на бумаге вроде бы соблюдаются, но никакого учета по расходу практически не ведется. Ну, все, кранты. Я свой вклад в это дело внес. За Столбы отчитался. Теперь за тобой, Никита, дело, за отделом убийств. Когда за Воробьенком поедем, сейчас или завтра?

– Сейчас, – Колосов стукнул по столу кулаком.

У него было такое вдохновенное, решительное лицо, что Катя подумала – останавливать и удерживать его сейчас бесполезно. Рубикон перейден.

От научно-производственного объединения «Сатурн» у Никиты Колосова не осталось никаких ярких воспоминаний, кроме глухого бетонного забора и кирпичных восьмиэтажных заводских корпусов. Несмотря на то что рабочий день уже закончился, корпуса эти продолжали жить своей размеренной производственной жизнью. Колосова и Лесоповалова на проходной уже поджидали двое молодых, спортивного вида мужчин. Это были сотрудники ФСБ, «заинтересовавшиеся», по словам Лесоповалова, фактами, имеющими отношение к случаям отравления таллиумом сульфатом и всплывшей в связи с этим фамилией Юрия Воробьева. После краткого обмена информацией решено было пригласить Воробьева в административный корпус для неформальной пока еще беседы. Проще говоря, для прощупывания фигуранта.

С присутствием на этой беседе коллег из спецслужбы Колосову пришлось смириться. Впрочем, возможно, это было и к лучшему. Появлялся лишний и весьма действенный инструмент психологического давления на подозреваемого.

Но когда Колосов увидел лаборанта Воробьева, его сразу же посетило предчувствие, что особенно давить мозгами на этого фигуранта не придется, потому что…

– Мне сказали, со мной хотят говорить… Кто-то из милиции? – это были первые слова Воробьева-младшего, переступившего порог кабинета в отделе технологии менеджмента и маркетинга, где его уже ждали Колосов, Лесоповалов и работники ФСБ.

– У нас к вам есть разговор, Юрий, – сказал Колосов и представился.

Лицо Воробьева-младшего вытянулось и застыло в тревожном ожидании. Он был и правда очень похож на свою сестру. Но то, что было в облике Елены Воробьевой привлекательным и даже красивым, во внешности ее брата трансформировалось в некую расплывчатую дисгармонию черт: слишком хрупкое, если не сказать хлипкое, телосложение, слишком длинная, если не сказать цыплячья, шея, слишком белая, нежная кожа для мужчины – видно, как на висках проступают голубые жилки. Бьется, пульсирует кровь. Глаза у Воробьева были серые, большие и тусклые, как слюда, подбородок женский, безвольный. В разговоре он часто нервно облизывал свои пересохшие губы, и это так сильно раздражало Колосова, что порой ему было трудно и неприятно смотреть на этого парня.

С первого взгляда было ясно – фигурант уже здорово струхнул и его волнение и страх только усиливались.

– Мы к вам в связи с делом об убийстве вашей сестры, – с места в карьер начал допрос Константин Лесоповалов. – Вы уже были у следователя в прокуратуре?

– Я? Нет, – ответил Воробьев-младший. – Я не был.

– Да вы присядьте, Юра, – Колосов указал на стул, – разговор у нас с вами будет долгий.

Еще по пути в «Сатурн» Колосов и Лесоповалов договорились не изобретать велосипед, а допросить «братца» по старой, как мир, и весьма действенной методике – следователь «добрый», следователь «злой». Присутствие в кабинете людей в сером планы эти, в общем-то, не нарушало. Коллеги из ФСБ пока были молчаливы, как тени.

– Значит, не вызывали вас еще в прокуратуру. Ничего, вызовут, – зловеще пообещал Воробьеву Лесоповалов. – Вы в курсе обстоятельств смерти вашей сестры?

Воробьев кивнул, однако нервно и неуверенно.

– Елена Воробьева была умышленно отравлена. Вас знакомили с материалами судмедэкспертизы?

Воробьев помотал головой – нет.

– Значит, ознакомят. Пока еще как законного представителя потерпевшей, – еще более грозно пообещал Лесоповалов. Однако Колосову показалось: Воробьев не понял, в чем именно состояла вся соль этой туманной угрозы.

– Юра, вы любили свою сестру? – спросил он у Воробьева.

Тот судорожно закивал: да, да!

– И вам ведь не все равно, правда, будет ли найден и наказан ее убийца? Не так ли? – Голос Колосова был вполне дружеским.

Новый кивок – Воробьеву это было не все равно.

– Вы знаете, каким ядом была отравлена ваша сестра?

Стоп. А это уже интересно. Воробьев впился в них испуганным взглядом. Губы задрожали.

– Вам знакомо название препарата «таллиум сульфат»? – спросил Лесоповалов.

Судорожный утвердительный кивок.

– Не слышу ответа, – грозно повысил тон Лесоповалов.

– Да, знакомо.

– Вот, прочтите выводы химико-биологической экспертизы. Четвертый пункт особенно внимательно – о причине смерти вашей сестры, – Лесоповалов вручил Воробьеву заключение.

Пока парень читал, они все молча терпеливо ждали. В кабинете менеджмента и маркетинга было тихо, как в склепе: темные слепые экраны мониторов, молчащие телефоны, отключенный факс. Опущенные жалюзи на окнах как сплошные решетки. Воробьев вернул заключение. Головы он так и не поднял. Никита видел перед собой его русый мальчишеский затылок. Парню было всего двадцать три года, такого надолго не хватит. Он кивнул Лесоповалову – давай, жми.

– Ваша сестра была отравлена таллиумом сульфатом. А тремя днями раньше в ресторане, где она работала, этим же ядом был отравлен некий гражданин Студнев. Вы лично, Юрий, – Лесоповалов первый раз назвал Воробьева по имени, – имеете, что сказать нам по этому поводу в качестве свидетеля?

– Я? Я… нет, почему вы меня спрашиваете? – Голос Воробьева сразу сорвался. – Я не знаю никакого Студнева.

– Вы имеете здесь, на работе, доступ к препарату таллиум? – впервые подал голос один из молчаливых фээсбэшников.

– Д-да, мы работаем с ним… С этим препаратом и с другими. Не я один, и другие тоже. – Воробьев умоляюще посмотрел на Колосова и тот сразу внял ему.

– Вот что, Юра, – сказал он, – вы взрослый человек и должны отдавать себе отчет, в рамках какого дела проходит наша беседа – дела об убийстве двух человек.

– Но я же ничего не…

– Лучше признайся во всем сам и сразу, парень, – веско сказал Лесоповалов. Точно гвоздь вогнал в доску, – иначе хуже будет. Ведь это только начало еще, а конец в камере ждет.

– Я не знаю никакого Студнева, – простонал Воробьев, – я ничего плохого не хотел, я не думал…

– Ничего плохого?! – порохом взорвался Лесоповалов. – Два человека ядом отравлены, к которому ты, парень, имеешь открытый доступ. – Лесоповалов погрозил пальцем. – Думаешь, учета не проведем в этом вашем ящике оборонном? Ошибаешься. Тут дело не только убийствами попахивает. А еще кое-чем похуже. Гриф «секретно» с вашего предприятия до сих пор не снят.

– Я ничего плохого не хотел, – Воробьев обращался теперь исключительно к Колосову, потому что Лесоповалов и молчаливые люди в сером пугали его, – я не знал, не думал даже… Просто так вышло. Она попросила меня, сама попросила…

– Кто? О чем? Говори яснее, – словно барбос, рявкнул Лесоповалов.

– Лена. Она попросила достать…

– Расскажите по порядку, Юра, как все было. Уверен, вместе мы во всем сразу разберемся, – задушевно уговаривал его Колосов, – а если разберемся, то и до камеры, до ареста дело не дойдет.

– Хорошо, я все расскажу, всю правду. Я ничего не знал, то есть… Меня Лена попросила достать ей таллиум.

– Откуда же ваша сестра могла про него знать?

– Я сам ей рассказывал. Когда только сюда в лабораторию устроился после института… мне сначала здесь не нравилось. И мама была против, и Лена тоже, особенно, когда я рассказал, что работать приходится порой с опасными ядовитыми препаратами.

• Предыдущая
• 53/76
• Следующая