Иллюзии красного - Солнцева Наталья - Страница 66

• Предыдущая
• 66/110
• Следующая

– Ну, зарезали бы ее, да в суп. Куриный бульончик с домашней лапшой, разве плохо?

Бабка опустила глаза и вздохнула.

– Жалко мне ее, сынок. Не могу я ее зарезать. Вольная она очень! Я хоть и злюсь на нее за это, а уважаю. И рука моя на нее не поднимается. – Она взглянула на курицу, которая притихла на время, как будто чувствуя, что решается ее судьба. – Я ее продать решила. Но тут еще оказия – она в незнакомых местах вовсе разума лишается, бьется в припадках, как сумасшедшая. Она у меня на базаре-то два раза из рук вырывалась. Ее всем миром ловили, еле поймали. Кто ж ее купит? Так простояла с ней два дня, да и плюнула. К тому же гляди, какая она черная! И глазищи вращаются, аки колеса. Некоторые боятся. Как продашь?

– А что, если я у вас ее куплю? Сколько просите?

У бабки от неожиданной удачи даже рот открылся. Она не сразу сообразила, что и сказать-то.

– Я б тебе, сынок, даром ее отдала, да уж больно деньги нужны. Пенсию-то который месяц уже не плотют, а кушать надо. Картошка у меня своя, коза есть, куры, овощи разные, а хлебушек-то я уже стара сама печь. И опять же мука нужна, дрожжи. Да и чай я люблю пить с сахарком. Сколько мне еще осталось на божий свет глядеть? – Бабка вздохнула и посмотрела на ясное небо, по которому бежали рваные облачка. – Как же без сахарка? Какие у меня еще радости?

Человек в черном испытал то же тягостное чувство, что и на рынке, когда давал старику-ветерану деньги. Он торопливо полез в карман.

– Столько хватит?

Бабка, подслеповато щурясь, взяла деньги, радостно закивала.

– Бери, бери, сынок. На что она тебе, не знаю. Смотри только, чтоб не вырвалась.

Передача бешеной курицы состоялась очень даже мирно, что немало удивило бабку. Птица вела себя спокойно, и человек пошел дальше, к уже видневшемуся высокому, недавно покрашенному забору, у которого он сам пару лет назад посадил две елочки.

Сиур рассматривал старинные иконы, которыми был увешан весь угол напротив стола, за которым он сидел и обдумывал план дальнейших действий. Темные лики святых взирали равнодушно, отстраненно. Они жили своей собственной внутренней жизнью, и до мира внешнего им никакого дела не было. Под иконами висела запыленная лампадка старинной работы. На резной деревянной полочке лежали толстые, обвитые лентами свечи, засушенные цветы бессмертника.

По стенам висели фотографии в старомодных рамках: невеста в высоком веночке, с напряженным лицом, неестественно выпятивший грудь жених в новом пиджаке, с цветком в петлице; группа спортсменов в длинных трусах, возможно, футболисты; бабка с дедом на завалинке дома; молодые люди в военной форме, – память об ушедшей жизни.

Некрашеные деревянные полы покрыты домоткаными половиками; окна закрыты ставнями, плотно занавешены; на стене – выцветший ковер с прудом, по которому плавают лебеди; высокая пружинная кровать покрыта шерстяным одеялом; огромная гора подушек в белоснежных наволочках достает чуть ли не до потолка. Печка. Хорошо, что лето: топить не надо.

Здесь ему придется жить все то время, пока он не выполнит то, за чем приехал. Если, конечно, не случится ничего непредвиденного.

Сиур в который уже раз подумал: кто мог позвать Алешку? Кто в этом тихом городке мог оказаться настолько знакомым, чтобы знающий свои профессиональные обязанности парень, проверенный боец, вот так вот выскочил, не приняв никаких мер предосторожности, не оставив никакой записки, и исчез? Что произошло на этих зеленых, провинциальных улочках, наполненных запахами теплой листвы и щебетанием птиц?

Через час у него назначена встреча. Он посмотрел на часы. Еще есть время. Перед ним возникло лицо Тины, бледное, с темными глазами, полными мольбы. Сейчас она особенно похожа на Евлалию. Прав был старик: истинную женщину узнаешь в любом обличье. Внешние формы – иллюзия, истина сокрыта внутри, – тайна тайн этого мира. Она не выдумана. Она существует. Только вот дорога к ней неизвестна.

Сиур почувствовал жжение под ложечкой, знакомый зуд предстоящего риска. Легко встал и вышел. Оружия он с собой решил не брать. Слишком много времени потребуется, чтобы достать его в случае чего. И это может оказаться именно то время, которое ему будет отпущено, чтобы защитить себя.

Он уже почти добрался до места встречи, когда заметил, что за ним наблюдают. Слежка началась недавно, он бы давно заметил. Он чувствовал наблюдателя кожей. Так было и в этот раз. Сиур как раз подошел к разрушенному заборчику, за которым теснились несколько почерневших от дождей и речной сырости сараев. Он не замедлил шаг, не оглянулся, продолжая идти, беззаботно и расслабленно. Поравнявшись с кустами шиповника и яблоньками-дичками, которые, он знал это, на миг скроют его от преследователя, бесшумно нырнул в заросли, прошел к сараю у самой дороги и притаился за его углом.

Парень в зеленой футболке без рукавов, с открытыми широкими плечами, коротко подстриженный, в синих спортивных штанах, растерянно оглядывался. Только что мужик, за которым он шел, был здесь. Куда он мог деться? Может, отлить захотел? Вон там кусты… Наверное, он туда и отправился.

Сиур по его лицу читал все нехитрые мысли, с трудом ворочавшиеся в замедленном уме. Скорее всего, парень решит подождать. А когда время, отведенное на отправление естественных надобностей, пройдет, ринется искать.

Парень поступил точно так, как от него и ожидали. Сделав вид, что захотел отдохнуть, покурить, он прислонился спиной к толстому старому клену и достал сигарету. Делать вид, правда, было совершенно не для кого – ни в ту, ни в другую сторону, кроме бродячих кошек, не было видно ни души. Однако парень с удовольствием играл свою роль, пока не истекло логически обоснованное время. Тогда он, несколько раз посмотрев на часы, словно не веря своим глазам, стал судорожно метаться вдоль дороги, явно не зная, что теперь ему делать. Что-то пошло не по сценарию.

Тем временем летние сумерки вошли в силу, розовый закат постепенно темнел, между деревьями пролегли густые тени. Видимость значительно ухудшилась, и парень решил не рисковать. Он осторожно приблизился к кустам шиповника, осмотрелся. Никого не обнаружив, прошел дальше. Вот и сарай. Парень остановился, прислушиваясь. Тихо скрипнула дверь на заржавевших петлях. Он, стараясь не шуметь, двинулся вдоль стены сарая и, поравнявшись с углом, потерял равновесие. Тяжелое тело сползло вниз, так что его почти не было видно из зарослей мелкого кустарника и полыни.

Сиур ударил легко и точно, не замахиваясь. Теперь бедолага пролежит здесь несколько часов, как минимум. Интересно, от кого он получил свое задание? И как он узнал Сиура? Думать об этом было уже некогда. Идти или не идти на встречу? Разве у него есть выбор?

Сиур обыскал карманы качка?. Ничего, кроме измятой пачки сигарет и дешевой зажигалки, в них не оказалось.

Что ж, пора. Он легким шагом обошел грузное тело и скрылся между деревьями.

Два человека стояли в темноте добротного деревянного домика. Мебели внутри никакой не было, кроме углового диванчика и длинного стола у стены. У одного был револьвер, заряженный и спрятанный сзади за пояс брюк. На всякий случай.

– Ну, где он? Плохо воспитали мальчика. Не знает, что опаздывать нехорошо.

– Тихо ты… – Второй, нервный и вертлявый, остановил его, взяв за руку и прислушался. – Они? Нет, показалось.

– А где Колян? Он должен был мужика пасти.

– Не знаю. Слушай, а что за мужик вообще? Чего ему надо?

Плотный мужчина в спортивном костюме посмотрел в очередной раз на светящийся циферблат часов.

– Кто такой, – неизвестно. Позвонил шефу сегодня утром. Я в комнате был. Что он там говорил, не слышал, но шеф аж позеленел весь. Сначала кричать начал, а потом сразу присмирел, и только – хорошо, да хорошо. Трубку положил, посидел пару минут, как пришибленный, и как заорет! Позвал Коляна, а я и так там уже был.

– Ну, и что сказал-то? – вертлявый сильно нервничал, ему все это не нравилось. Особенно ему не нравилось, что именно они должны разговаривать с этим неизвестным мужиком, который так напугал шефа, что нет Коляна, что мужика тоже нет…

• Предыдущая
• 66/110
• Следующая