Меч Тристана - Скаландис Ант - Страница 38
- Предыдущая
- 38/104
- Следующая
А ты все это слушаешь, склонив голову набок, улыбаешься, а потом этаким высоким штилем отвечаешь:
А Марк опять в сварливом таком тоне, мол, как тебе не стыдно со старым дядей, можно сказать, почти с отцом, разговаривать как с мальчишкой, я тебе, мол, не пацан из-за какой-то бабы стихи сочинять и спортивные соревнования устраивать. В конце концов это жена моя, Богом данная и вполне легитимно мне принадлежащая, так что верни, говорит, Изольду – и баста!
Ну а пока вы вот таким образом переругиваетесь, начинается уже полная чума. Рыцари разбредаются кто куда. Персиваль пришел с двумя симпатичными девушками, обеих зовут Валентинами, и вот теперь, отойдя в сторонку и приобняв своих подружек огромными ручищами, уэльский рыцарь как бы невзначай поглаживает и сжимает перси Валь. Говен скрывается за кустом по нужде. Жиркотлет решает перекусить с дороги. Колл, сын Коллвреви, сняв шлем с Мордреда Коварного, начинает тесать кол на его голове, при этом морда последнего становится совершенно «ред», то есть красной, однако коварный рыцарь невозмутимо достает из пачки «беломорину», выстукивает мундштук и закуривает. Наконец, самый высокий из всех – Куй Длинный – начинает откровенно клеиться к Бригитте, которая тоже оказывается здесь, с нами. Куй поет ей всякие дурацкие, полупохабные песенки, Бригитта хихикает, строит глазки, и я понимаю, что это наш лучший шанс.
«Слушай ты, Куй в блио, – говорю я, – хочешь, отдам тебе эту девушку?»
«Конечно, хочу! – вскидывается Куй Длинный. – Так хочу эту девушку – кушать не могу! До того хочу ее – аж челюсть свело!»
«Хорошо, – говорю я, – тогда уведи отсюда всех своих болванов вместе с королем Марком. Они мне надоели».
«Слушаюсь, мэм!»
Он вскакивает и кричит зычно:
«Господа! По коням! И немедленно уматываем отсюда. Я обо всем договорился».
«О чем, о чем ты договорился?» – растерянно поворачивается к Кую король Марк, прерывая свою очередную обвинительную тираду.
«А вот о чем. Ты же сам сказал, старина Марк, что драться с соперником не хочешь. Некрасиво это. Мы, конечно, твои вассалы, но как можно защищать рыцаря, отказавшегося публично от поединка? Ты хочешь, чтобы мы просто повязали Тристана Лотианского и увезли куда подальше, а ты бы уволок с собой Изольду Белокурую? Нет, это дело неправедное и недоброе. Во-первых, Тристан нас всех поуродует – его же победить нельзя, это любому ребенку известно. А во-вторых, видит Бог, уж слишком велики его заслуги перед Логрией. Неужели ты забыл об этом, старина Марк?»
«Нет, не забыл, – отвечает Марк. – Но ты так и не сказал, Куй, о чем же вы договорились».
«Верно, не сказал. Так ты слушай, старик. Все гениальное – просто!»
И тут Куй Длинный поет ему такой енглин:
Рыцари хохочут в восторге. Из-за деревьев со всех сторон косяком идут менестрели, барды и жонглеры с труверами, их скрипки и арфы звучат все торжественнее, я понимаю вдруг, что это «Свадебный марш» Мендельсона, и тогда из бочек с вином, которые уже стоят повсюду, с громкими хлопками вылетают пробки, и начинается всеобщая пьянка, буйная и неостановимая, как горный сель…
– Это все? – спросил Иван, – следя за плывущими по небу облаками.
– Нет, – сказала Маша, – это был очень длинный сон. – Просыпаются ведь от кошмаров, от ощущения страха. А от радости, на веселом пиру очнуться было бы несколько чудно. Я и не проснулась. Я видела, что было дальше. Слушай.
Марк разыскал меня в шумной пьяной толпе, и вижу, он тащит за руку не кого-нибудь, а самого короля Артура, великого вождя логров. Додавил все-таки Марк своего старшего братеню – лично пожаловал.
«Позови-ка Тристана», – говорит мне Артур. Ну, я тебя позвала, а он и спрашивает: «Готов ли ты, о благородный Тристан Лотианский, отказаться от Изольды в пользу дяди своего, а моего двоюродного брата – короля Марка?»
«Помилуй Бог! – восклицаешь ты. – Преклоняюсь перед могуществом твоим, самодержец всея Логрии, но не могу не поразиться нелепости заданного вопроса. Никогда не изменял я однажды данному слову, а уж любви своей и тем паче изменить не могу!»
Поворачивается Артур к Марку:
«А ты, достопочтенный король Корнуолла, а также многих земель Уэльса и Альбы, ты готов отказаться от Изольды в пользу племянника своего Тристана Лотианского?»
Отвечает Марк:
«Да ты, Артур, наверное, и впрямь с годами умом слабеть начал. Что за вопросы такие! Зачем бы я звал тебя сюда, если б умел отказаться от жены своей?»
«Да не кипятитесь вы, братья мои во Христе! – улыбается Артур, не обидевшись. – Я же суд вершу, а на суде ритуал соблюдать должно. Вот теперь мне все ясно, значит, могу выносить решение. И решение мое будет таково: придется досточтимым сэрам Марку и Тристану поделить Изольду между собою поровну».
В этот момент у вас обоих видуха классная была: рожи как наждаком натерты (все-таки уже хорошо погуляли на свадьбе Бригитты и Куя), глаза на лоб лезут от удивления, рты приоткрыты. Кажется, вы одновременно выпалили: «Как это поделить?!»
«А вот так, – спокойно объясняет Артур. – Один из вас будет владеть Изольдой летом, пока деревья стоят в листве, а другой зимою, когда они голые. А выбор по праву старшинства предоставляется Марку».
Марк думал недолго:
«Конечно, я выбираю зиму, когда деревья голые».
Чувствовалось, что слово «голые» особенно запало королю в душу. Как будто предложили ему на выбор меня – либо в листве, либо голую.
«Отчего же «конечно»?» – полюбопытствовал великий вождь логров.
«Ах, Артур, Артур! – рассмеялся Марк. – Видать, давно ты с женщинами любовью не занимался. Зимой же ночи длиннее».
«А при чем тут ночи?» – опешил Артур (признаться, от такой логики мы все трое обалдели), а потом захохотал, будто ребенок или сумасшедший, и принялся скакать вокруг короля Марка, выкрикивая старую дразнилку: «Обманули дурака на четыре пятака! Обманули дурака на четыре пятака!..»
Марк стоял в полной растерянности, как оплеванный, не зная, смеяться ему или меч выхватывать. И тогда уже я, торжествуя свою победу и окончательно обнаглев, заявила ему:
«Ты ничего не понял, мой король, взгляни сюда. Взгляни, о каких именно деревьях шла речь».
Конечно, это было нечестно, но тогда мне казалось, что все по правилам.
Я показала рукой на наше любовное гнездышко, на вход в нашу пещеру, увитый плющом и отмеченный, как колоннами, двумя стройными деревьями – падубом и тисом. И спела ему такой енглин:
– А что было потом, я совершенно не помню, – проговорила Маша после долгой паузы.
– Зато с ботаникой у тебя тоже неплохо. Падуб, тис – эких названий нахваталась! Кстати о ботанике. Наш любимый цветочек иван-да-марья, между прочим, полупаразит: от его корней отходят такие специальные отростки, которые присасываются к другим растениям и тянут из них питательные вещества.
- Предыдущая
- 38/104
- Следующая
