Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич - Страница 55

• Предыдущая
• 55/64
• Следующая

– Девочка-смерть пропустила вас? – удивился Калинин.

– Вот-вот! – обрадовано воскликнул Смерклый. – Это всё Вирский! Это он виноват! Он меня подговаривал! Он предатель!

– Вирский? – вдруг спросил Семен Владимирович. – Сергей Вирский?

– Кто это? – поинтересовался Алексей, но внимание старшины было полностью приковано к Смерклому.

– Да! Он!

– Что ты говоришь, предатель! Что ты мелешь! – взорвался старшина. – Сергей Вирский погиб во время бомбардировки возле деревни Ельцово! Ты слышишь меня? Я сам видел его тело. Бомба разорвалась рядом в окопе, и осколок снаряда попал ему прямо в сердце. Что ты несешь, гад!

– Как… – оторопело произнес Фрол.

Смерклого сковал паралич. Он вдруг вспомнил все странности в поведении Вирского. Вспомнил его облик – без шапки на морозе, с распахнутой шинелью. Он был похож на живого человека, но он не был живым.

Вирский был призраком.

– Нет, – прошептал Фрол. – Этого не может быть.

– Тебе не удастся переложить свою вину на духа, – произнес старшина.

– Он принес мне этот топор! – вдруг вспомнил Фрол. – Топор называется чекан. Вирский так и сказал.

– Ты подобрал топор на месте гибели древних воинов, – спокойно объяснил Калинин.

– Погодите! – воскликнул Смерклый. Он лихорадочно стал шарить в кармане. – Вот! – протянул он Алексею раскрытую ладонь. Калинин брезгливо отстранился. – Эту монету мне дал Вирский!

Калинин без всякого интереса посмотрел на предмет, лежащий в ладони крестьянина.

– Это камень, – совершенно без эмоций произнес он. – Самый обычный плоский камень.

Смерклый, выпучив глаза, уставился на округлый камешек, который до этого принял за золотую монету. Господи!

– Неужели свихнулся не Вирский, а я? – уронив камешек на землю, глухо произнес он.

– Иван, – подозвал Калинин к себе Ермолаева. Он что-то прошептал на ухо сибиряку, тот удивленно посмотрел на лейтенанта, но, ничего не сказав, кивнул и ушел. Перед Смерклым остались только старшина и молодой лейтенант.

– За предательство своих соотечественников… – холодно начал Алексей.

Смерклый почувствовал, как задрожали колени. Он со страхом посмотрел на лейтенанта.

– За предательство своих друзей, – продолжил Алексей, – за убийство Штолля, за смерть однополчан…

Он остановился перед следующей фразой, потому что комок в горле мешал говорить. Но это было единственным проявлением чувств командира роты. В остальном Калинин оставался невозмутим.

– …за убийство Николая Приходько приговором полевого трибунала третьей роты рядовой Фрол Смерклый…

Появился Ермолаев. Он что-то нес, но Смерклый от страха не мог понять, что за предмет находится в руках сибиряка.

– Рядовой Фрол Смерклый, – повторил Калинин, – приговаривается к смерти…

Смерклому показалось, что вместе с последней фразой в него влили кружку обжигающей ледяной воды. Она растекалась по гортани, наполнила желудок и сковала живот. От нее по телу во все стороны протянулись тоненькие холодные ниточки, опутавшие мышцы. Фрол не мог выдавить из себя ни слова.

Семен Владимирович протянул руку к Ермолаеву, и тот вложил в нее рукоять огромного двуручного меча, принесенного с места гибели князя Мстислава Удалого.

– Склони голову, – приказал Семен, держа широкий меч обеими руками. Смерклый поднял взгляд на лезвие и увидел, что оно испещрено мелкими точечками мака.

– Вы не смеете поднять руку на земляка! – закричал Фрол. – Немца, фашиста поганого пожалели, а родного советского крестьянина хочете казнить!

– Склони голову, – жестче приказал старшина.

– Вы же до конца жизни не отмоетесь от моей крови! – Глаза Смерклого безумно блеснули. – Земля будет гореть у вас под ногами!

Семен наступил на плечо Смерклому, заставив его наклонить голову.

– Он совсем почернел, Вирский-то! – безумно кричал Смерклый. – Весь черный, с ног до головы! Вы вспомните, что наказали невинного, когда увидите его! Вспомните!

Лезвие рассекло воздух с легким свистом, когда старшина поднял меч над головой. Смерклый повернул лицо к Калинину и выкрикнул последнюю фразу:

– Выпустишь море кровушки, сам в ней и захлебнешься!

Калинин изменился в лице и рванулся к Фролу. В этот момент старшина с размаха опустил меч.

Опустошение.

Вот что испытывали солдаты, двигаясь в тумане, пелена которого заволокла всё вокруг. Жажда мести, переживания и горечь утраты вдруг исчезли куда-то. Они чувствовали себя выжатыми и раздавленными. Ни радости, ни облегчения, ни горя. Никаких эмоций. Только монотонное движение сквозь туман.

Опустошение.

Они осторожно пробирались среди высоких скальных обломков. Редкие сосны с изогнутыми стволами появлялись из тумана, проплывали мимо и пропадали позади.

Спустя полчаса после момента казни Смерклого дымка рассеялась, и глазам Калинина, Ермолаева и старшины предстала огромная, уходящая ввысь отвесная стена.

– Вот она, высота Черноскальная, – произнес Калинин, вплотную подойдя к скале.

– Признаться, я не верил, что она существует, – сказал старшина.

– Видите! – воскликнул Ермолаев, указывая на очистившееся от серой пелены небо. – Я же говорил! Я правду говорил!

Калинин со старшиной задрали головы. Над скалой под звездным небом висела огромная темная планета. Старшина даже присвистнул от удивления. Алексей придержал шапку, которая так и норовила свалиться.

– Мы действительно в сказочном месте, – произнес он. – Но смотрите!

Далеко за лесом поднималось солнце, освещая косыми розовыми лучами и гигантский дремучий лес, и темную скалу перед ними.

– Что всё это значит? – спросил Ермолаев.

– Не знаю, – ответил Калинин. – Наша цель – высота Черноскальная.

Они повернулись к темной скале. В ярких лучах восходящего солнца она казалась еще мрачнее. Поверхность была гладкой, на ней не было ни кустика, ни травинки.

– Мы должны захватить высоту, – напомнил старшина. – Но я даже не вижу, как на нее забраться!

Ермолаев кивнул, соглашаясь с Семеном Владимировичем.

– «Захватить высоту» не означает – забраться на нее, – ответил Алексей.

Он оглядел подножие скалы:

– Пойдемте!

Лейтенант осторожно шел вдоль черной стены, внимательно оглядывая каждый ее квадратный сантиметр. Он остановился, заметив какой-то знак, провел по нему рукой и двинулся дальше. Старшина и Ермолаев в полном неведении послушно шагали следом.

Калинин то наклонялся, подбирая что-то с земли, то вдруг припадал к черной скале, словно прислушиваясь к звукам, раздающимся изнутри. Вскоре старшине надоело бессмысленное блуждание.

– Может, тебе помочь? – спросил он.

– Нет, – ответил Алексей. – Мы на месте.

Он отошел в сторону. В черном монолите виднелся проем в форме арки, закрытый каменной плитой в человеческий рост.

– Дверь, – произнес Калинин.

Она была густо затянута паутиной и пылью. Сгорая от нетерпения, солдаты соскребли их.

Поверхность покрывали знаки, узоры, буквы и рисунки. Преобладали волнистые линии, обозначающие воду. Алексей еще раз отметил этот факт. Именно вода являлась ключевым элементом в художественно-языческом оформлении таинственного входа.

Калинин достал тетрадь, намереваясь зарисовать все надписи и рисунки, но потом понял, что не сможет этого сделать.

– Да, командир, – кивнул Семен. – Эдак ты до вечера прорисуешь.

– Смотрите. – Алексей указал на заключенное в круг изображение свастики, которое располагалось в центре узоров. Остальные знаки и символы словно вращались вокруг перекрестья.

– Фашистский крест? – недоверчиво поинтересовался Ермолаев.

– Не совсем… – ответил Алексей. – Тот же самый знак я обнаружил на церковном шпиле в деревне Потерянная. Я полагал, что это символ Солнца – традиционное значение свастики. Но в данном случае смысл другой.

– А почему вокруг свастики буквы? – спросил Ермолаев.

– Дело в том, что каждая буква имеет собственное значение. – Калинин наклонился, чтобы лучше их разобрать. – Например, «Д» обозначает «добро». «Ж» – «жизнь». «3» – «зело», «сильно», «прекрасно». «Л» – «люди», «народ». «Т» – «твердь».

• Предыдущая
• 55/64
• Следующая