Некромагия - Новак Илья - Страница 50
- Предыдущая
- 50/93
- Следующая
И там никого не было, ни старика, ни стражника.
Так куда же они подевались?
Ведь вокруг – лишь каменные стены, в них нет никаких отверстий. Дук обошел мастерскую, постучал по стенам… Никаких лазов, ничего.
Да, ничего! Он так и сказал, и его милость готов был поверить, но мерзавец не поверил и стал бить Дука, тогда и его милость засомневался, что Дук хороший слуга. Все же хозяин остановил мерзавца, запретил измываться над Дуком… Но почему его милость не вступился сразу, почему?
Обойдя мастерскую, Жиото встал над тем местом, где старик лежал на спине. Зоб находился по правую руку, торчал там с таким видом, будто не понимает, что происходит вокруг…
Нет-нет, хозяин ни в чем не виноват, он предоставил Дуку возможность оправдаться. Его милость – он хороший. Строгий, но не забывает о справедливости, и Дук Жиото еще будет главным тюремщиком Острога. Только надо понять, куда подевались те двое. А чтобы понять – надо вспомнить все, что происходило в этом доме, очень хорошо вспомнить.
Тогда Дук поговорил с Архивариусом и приказал Зобу начинать. Ведь старик отказался отвечать на вопросы. Он совсем невежливо себя вел, смотрел в сторону…
Дук опустился на колени, потом лег так, как лежал Архивариус, повернул голову так, как старик: почему-то тот упорно смотрел влево…
Его взгляд уперся в покосившуюся ножку верстака.
Глава 20
Весь день Гарбуш был занят большой сетью для ковчега и лишь к вечеру сумел ускользнуть от мастера Бьёрика. Обычно гноморобы ели в общем зале, но в каждой норе была своя кухня. Мать как раз стояла у плиты, когда Гарбуш вбежал на кухню, схватил с полки кусок хлеба и сунул в рот.
– Погоди! – сказала мать. – Отец хотел с тобой…
Гарбуш устремился к двери: он спешил, к тому же не желал разговаривать со своими.
Но выскользнуть из кухни ему не удалось, мастер Лейфа уже стоял в дверях.
– Куда ты идешь? – спросил отец.
– Мне-надо-в-город… – пробубнил Гарбуш, дожевывая хлеб. – Пропусти…
Лейфа, шагнув навстречу, произнес:
– Нет, подожди. Нам следует поговорить. Выслушай меня.
Гарбуш вздохнул, дожевал, проглотил и сказал:
– Я вправду спешу. Пожалуйста, говори быстрее.
Мастер Лейфа окинул сына суровым взглядом.
– Тебе не следует лететь на ковчеге.
– Но я хочу лететь… – начал Гарбуш.
– Не всегда получается делать то, что хочешь.
– Но почему? Я…
– Это опасно, – продолжал отец. – Останься здесь.
Гарбуш помотал головой.
– Здесь скучно.
– Пойми, ведь Доктус даже не отправляется с вами! Летит Владыка. Вы ничем не обязаны ему. Он…
– Он помог аркмастеру получить этот квартал.
– Ну и что? Это не значит, что юные карлы должны рисковать за него своими жизнями. А экспедиция будет опасной, иначе Доктус не грузил бы на ковчег столько оружия.
– Все равно полечу, – сказал Гарбуш. – Я хочу лететь, и я полечу. Ты сам виноват в этом!
Мать с отцом опешили.
– Что ты говоришь?.. – начала мать.
– Да, ты виноват! – повторил Гарбуш. – Ведь ты когда-то покинул Норавейник, уплыл на корабле. А потом переехал в Фору, задолго до остальных. Во мне твоя кровь, вот почему я не могу сидеть на одном месте!
Мать потупила глаза, отец покраснел.
– Тогда я знал, что делал, – повысил он голос. – Корабли – это совсем другое! А ты даже не имеешь понятия, куда летит ковчег.
– Главное – он летит далеко! – с этими словами Гарбуш выскочил из кухни. Отец закричал вслед:
– Я поговорю с Доктусом, он исключит тебя из команды!
У гноморобов дети сами решали, что им делать в жизни. Все еще возмущенный попыткой отца вмешаться, Гарбуш покинул квартал и зашагал в сторону городской окраины. Последние слова мастера Лейфы совсем вывели его из себя: отец не имеет права так поступать. Тем более он и сам в молодости…
Подходя к дому у руин, юный Гарбуш попытался успокоиться. Ипи всегда чувствовала, если он был зол или расстроен, и сразу же начинала переживать, не случилось ли чего плохого.
Увидев свет в окне, гномороб остановился, медленно и глубоко дыша. Провел ладонью по лицу, потеребил бородку и наконец шагнул к дому. Через приоткрытую дверь не доносилось ни звука. Гарбуш заглянул – пусто. Он вошел, оглядываясь. Почему никого нет? В это время хозяева обычно заканчивали ужинать. Гномороб выглянул на улицу – огород среди руин уже неразличим в темноте. Да и нечего им там делать в это время…
– Эй! Вы где? – позвал Гарбуш.
На столе стояла посуда с недоеденной пищей, в очаге догорал огонь. Гарбуш взгромоздился на табурет Ипи. Значит, они поели, и кто-то позвал их наружу. Может, старший брат, тот, что нашел работу в городе? Ипи говорила, он обещал устроить и отца. Брат часто бывал занят вечерами, Гарбуш почти не видел его во время своих посещений.
Он помотал головой. Глупости. Почему тогда ушла вся семья? Как раз в это время мать обычно укладывала младших спать…
Он поглядел на дверь во второе помещение. Их здесь всего-то два и есть – кухня да спальня.
Эта дверь тоже оказалась приоткрыта.
Гарбуш слез с табурета, обошел стол и заглянул в спальню.
И, отпрянув, повалился спиной на пол. Они все были там – вся семья!
Он вскочил, распахнул дверь, шагнул дальше, глядя на сваленные под стеной тела, на кровь…
– Ипи! – закричал Гарбуш. – Ипи!!!
Его чуть не стошнило. Нет, Ипи там не было, только мать с отцом, сестра и трое младших братьев. Их всех зарезали, но не Ипи, может, она вышла во двор, может, на огород, когда появились те, кто сделал это, – и до сих пор прячется там?
Когда Гарбуш бросился наружу, в дверном проеме возникла фигура. Человек взмахнул рукой, юный гномороб вверх тормашками полетел обратно, ударился о козлы, поддерживающие столешницу, и растянулся на полу. Из носа потекла кровь. Гарбуш вытер ее ладонью, глядя на четверых людей, что вошли в дом.
– Как тебя звать? – спросил один. Пальцы его левой руки перематывала грязная тряпица.
Дук Жиото довольно улыбнулся. Вечер прошел удачно, новость, которую Жиото принес из дома Архивариуса, привела хозяина в хорошее расположение духа. Его милость очень заинтересовался ходом, найденным Жиото в мастерской под лестницей. Настолько заинтересовался, что даже похвалил Дука. И сразу же дал ему другое задание. Назначил главным среди тех, кто отправился в этот дом на окраине! Хороший знак…
Отец семейства ударил Зоба табуретом, насадив его на лезвия, торчащие из шлема лича, – Дук даже посмеялся тогда. Пока он расправлялся с мальчишками, лич убил двоих взрослых и старшую сестру. Жаль, слишком быстро – а то было бы чем занять время. Ведь неизвестно, сколько им пришлось бы ждать, его милость сказал: карла может и не появиться сегодня.
– Твое имя? – повторил Дук.
Гарбуш молчал, тихо сопя. У троих незнакомцев были мечи, у последнего… Лежа на животе, гномороб исподлобья оглядел его. Этого четвертого с ног до головы защищали доспехи – шлем, широкий ошейник, нагрудник… А вместо запястий у него было оружие.
– Скачи за его милостью, – приказал Дук Жиото. – А ты карауль во дворе.
Один из тюремщиков выбежал наружу, второй пошел за ним. Лич встал в дверях.
Гномороб не мог оторвать от него взгляда. Диковинное оружие – сдвоенное лезвие с парой шипастых шаров на цепях и арбалет с утолщением на ложе. Интересно, как это закреплено на культях?
Он вспомнил то, что видел в полутьме спальни. Голова отца Ипи была проломлена… Гарбуш внимательно посмотрел на шары.
– Где Ипи? – спросил он.
– Раз ты спрашиваешь про нее, значит, твое имя Гарбуш? Это так? Мы ждали тебя.
Улыбаясь, Дук подошел к карле.
– Ипи? Такая мелкая девчонка вроде тебя?
– Где она?
– Не беспокойся, пока что она жива.
Они приехали сюда впятером, лошадей оставили в развалинах позади дома. Девчонка потеряла сознание, когда они убили детей и взрослых. Ее сунули в мешок, после чего Дук приказал одному из тюремщиков отвести карлицу в Острог.
- Предыдущая
- 50/93
- Следующая
