Кольцо Уракары - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/114
• Следующая

Я проводил его взглядом. Он прошел зеленым коридором, и никто и не подумал остановить его.

У меня отлегло от сердца.

Через пять минут, выпуская меня на волю, пограничник проговорил:

– Кстати, с Теллуса просили посодействовать тебе. При случае подтверди, что я так и сделал.

Я не сразу понял, что он имел в виду именно Короля.

– Так чего ж ты меня обобрал догола? – не выдержал я.

– А он не говорил, что я должен помогать тебе задаром. Ничего. Наживешь еще.

Я сделал усилие, промолчал и даже улыбнулся живодеру на прощание. На новом месте ни в коем случае не следует начинать с создания новых врагов. Это никогда не бывает сделать слишком поздно.

Человек с моими кристеллами терпеливо ожидал меня, как и было условлено, у выхода. Без единого звука он отдал мне все и не спешил удалиться; лишь после того, как я проверил содержимое капсул и убедился, что в них по-прежнему покоятся мои записи, человек попрощался легким кивком и ушел. Я не стал следить за ним: он мне больше не был нужен. Я полагал, что никогда больше с ним не встречусь.

Когда я вышел из терминала на привокзальную площадь, мне было, как сказал поэт, грустно и светло. Светло – потому что я все-таки прорвался. И еще наверняка по той причине, что уж очень приятно было – после пресного, фильтрованного и неподвижного воздуха и неживого света в терминале оказаться под солнцем (пусть и не столь ярким, как земное) и подставить лицо легкому ветерку, что задувал с океана, оказавшегося совсем рядом и хорошо видного с обширного плато, на котором и располагался космодром.

А грустно – потому, что все мои предварительные планы впору было выкинуть в корзину: они были основаны на деньгах – а их-то у меня больше и не было. О том что осталось, говорить всерьез не стоило. Земные рули да же у меня самого перестали вызывать хоть какое-то уважение: сумма показалась донельзя мизерной – особенно по мере того, как я, медленно продвигаясь по площади, пытаясь анализировать неразбериху людских излучений, клубившихся в этом пространстве, поглядел на цены в торговых павильонах. Оказаться нищим в совершенно чужом краю – незавидная участь. Я утешал себя тем, что главное – бодрость духа и присущие мне способности – удалось пронести через границу без ущерба для них. И кристеллы – то же, а они обещали успех – пусть и не сию минуту. Остальное же, как говорится, приложится.

Отойдя в сторонку от выхода, я остановился, чтобы оглядеться и быстро решить, что предпринять в ближайшие минуты. Ясно было, что задерживаться здесь никак не следовало: вероятность быть схваченным уменьшалась пропорционально квадрату расстояния между мной и. терминалом. Надо было уходить, но – куда и каким способом? Как-никак, здесь был остров, и – как я заметил еще сверху – не очень большой. И, насколько я мог сейчас видеть, от площади уходила только одна дорога, и вела она вниз – к берегу, окаймленному широкой набережной, от которой выдавались в океан несколько пирсов, рассчитанных, похоже, на небольшие суда, впрочем, больших в этом мире быть, пожалуй, и не могло – всякое плавание тут являлось каботажным, уходить в открытое море не возникало надобности (впрочем, это были только мои первоначальные соображения, первые впечатления, которые порой бывают обманчивыми). Сейчас у пирсов стояли два суденышка, которые я определил как прогулочные катера. Возможно, они и осуществляли перевозку людей в Топсимар. Левее, километрах в двух, у берега, у длинной стенки, виднелось несколько десятков разнокалиберных плавсредств: от маленьких тузиков до океанских, как мне показалось отсюда, яхт – двух– и даже трехмачтовых, с аккуратно убранными парусами. Судя по ним, народ здесь жил не бедно. В той же стороне виднелось несколько небольших строений, здесь же, в районе пирсов, – белое двухэтажное здание: вероятно, портовое управление. Остальное побережье, насколько хватал взгляд, представлялось пустынным. Известные курорты располагались явно не тут, а на каких-то других островах, а может быть, и на материковом берегу. Отдыхающих доставляли туда не катерами, разумеется, а пассажирскими агралетами, чья стоянка просматривалась справа от терминала. На грунте сейчас стояло целых три машины, и к ним-то и направлялось большинство пестрых футболок. Мне с ними было, как я решил, не по пути. Но и здесь торчать у всех на виду смысла не имело. Пора было двигаться.

Прочелночив всю площадь вдоль и поперек, я так и не наткнулся на то, что, собственно, искал: на прощупывающий, цепкий взгляд человека, пасущего меня, такой взгляд – визитная карточка соглядатая. Если даже сам он остается вне поля зрения, этот луч воспринимаешь всем телом. Это необязательно должен был быть тот унтер: он мог и благополучно передать меня своему сменщику. Я чем дальше, тем больше понимал, что операция выслеживания была поставлена на широкую ногу. Почему-то эта мысль не вызвала у меня законной гордости; без подобного признания моей значимости я мог бы и обойтись.

Так или иначе – держаться мне следовало, как если бы наверняка знал, что рыболов с удочкой где-то рядом, а крючок его и вовсе болтается в опасной близости. То есть приходилось соблюдать осторожность.

Это соображение помешало мне зайти в меняльную Контору, чтобы обратить последние рули хотя бы в здешние уники: не исключалось, что там меня и подкарауливали. Это было логично: в новой стране приезжий первым целом спешит обменять деньги. Только после этого он начинает чувствовать себя в своей тарелке. Поэтому к менялам я не пошел. Если доверять советам человека, только то вежливо ограбившего меня, официальные средства передвижения, такие, как уже замеченные мною катера и агралеты, – мне тоже были заказаны. Так что я сделал, пожалуй, единственное, что в этом положении мне оставалось: закинул сумку за спину и бодро потопал по обочине дорогй, что спускалась к берегу. Но не для того, чтобы встать в очередь на катера; пирсы я намерен был обойти по большой дуге. Куда больше интересовали меня те скорлупы, что плавно покачивались на пологих волнах прибоя дальше по берегу.

Похоже, пешее передвижение здесь было не в чести, и шел я в гордом одиночестве. Я не оглядывался, остающееся позади пространство я постоянно просматривал третьим глазом, и каждый раз убеждался, что в нем, в опасной близости, никого не возникало. Несколько машин промчалось мимо, никто не притормозил, не предложил подвезти – похоже, люди здесь не спешили оказать помощь ближнему. Я ощущал, как на меня оседает мелкая пыль, и не мог даже утешить себя тем, что, добравшись до места, приму ванну: где и каким будет это место, у меня не было ни малейшего представления. Но со всем этим можно было мириться, утешаясь тем, что дела вовсе не так плохи: ни из одной машины меня не обдали тем самым взглядом, который я искал и которого одновременно опасался.

Через четверть часа я добрался до места, где бетонная дорога сворачивала вправо, направляясь прямиком к пирсам. В прямом же – нужном мне – направлении продолжалась не дорога даже, скорее хорошо протоптанная тропа. Она и должна была вывести меня к цели. Но перед тем мне предстояло еще поработать над собой: я решил срочно уволиться из вооруженных сил и вернуться к своему исконному состоянию – гражданскому, – хотя и не в постоянном моем облике.

Отойдя в сторонку от развилки, я присел в тени дерева незнакомой породы, ствол дерева состоял из шаров в футбольный мяч размером, каким-то чудом удерживавшихся друг на друге; из каждого мяча вырастали четыре то ли ветви, то ли листа, конструкцией они напоминали перепончатые крылья нетопыря. Не очень привлекательно; но тень они давали, и я рад был воспользоваться ею.

Расположившись в тени, я не стал закусывать по простой причине: нечем было. Пришло запоздалое раскаяние: в корабле-то можно было запастись хотя бы бутербродами – не подумал, проявил непредусмотрительность, вот и страдай теперь. Я прислонился к стволу, закрыл глаза, загрузил в мик изображение человека, чей облик сейчас хотел принять. Стать таким, какого ни первый мой попутчик, ни второй никогда не видели и опознать никак не смогли бы. Прикинул. Вытащил из сумки необходимый набор, которым заботливо снабдил меня Король пентаклей. Спасибо ему. Так, займемся делом. Лоб сделаем пониже, простая накладка на биоклее. Брови. Цвет глаз. Нос… Губы придется оставить такими, какие дал Творец, а вот щеки придется округлить. Вот так. Не то чтобы я не был доволен своей ослепительной военной красотой, это было бы несправедливо, Король сделал меня куда привлекательнее, чем природа. Просто – достаточно уже помаячил, нынче лихому воину пришло время скрыться с глаз долой.

• Предыдущая
• 42/114
• Следующая