Тарзан и золотой лев - Берроуз Эдгар Райс - Страница 40

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая

– Отойдите в сторону, – воскликнул Краски, и когда девушка отпрянула от Миранды, вскинул пистолет. Пуля прошла мимо, не задев испанца. Патрон заклинило в стволе, и второго выстрела не последовало. С досадой отбросив бесполезный пистолет в сторону, Краски попытался сдернуть с плеча винтовку, но в этот миг Эстебан поднял руку с тяжелым коротким копьем, которым научился неплохо владеть, и прежде чем Краски успел нажать на курок, копье пробило его сердце. Беззвучно русский рухнул к ногам своего врага и соперника, а женщина, которую они оба по-своему грубо и эгоистично любили, опустилась на землю, плача от отчаяния.

Увидев, что его противник мертв, Эстебан подошел, выдернул копье и осмотрел оружие убитого. Его взгляд остановился на мешочке, привязанном к поясу лианой.

Испанец ощупал сумку, пытаясь определить ее содержимое, и решил, что там боеприпасы. Он не стал развязывать мешок, а сначала перенес в хижину оружие русского, затем втащил туда девушку, которая с плачем забилась в угол.

– Бедный Карл! Бедный Карл! – причитала она, а потом крикнула в лицо испанцу: – Зверь!

– Да, – воскликнул он со смехом. – Я зверь! Я Тарзан, а этот грязный русский посмел назвать меня Эстебаном. Я Тарзан! Я Тарзан! – повторил он, постепенно повышая голос. – Тот, кто назовет меня по-другому, умрет. Я покажу им, я им покажу!

Девушка посмотрела на него, вгляделась в горящие глаза и вздрогнула.

– Сумасшедший, – прошептала она. – Сумасшедший! Боже, одна в джунглях с безумцем!

И действительно, в этом отношении Эстебан Миранда был безумцем. Это было безумие артиста, для которого роль стала частью его естества. Он так долго играл роль Тарзана, так привык изображать человека-обезьяну, что почувствовал себя настоящим Повелителем джунглей.

– Он хотел украсть подругу Тарзана, – бормотал Эстебан, – Владыки джунглей! Видела, как я убил его одним ударом? Разве ты можешь думать о ком-нибудь другом, если рядом с тобой любовь великого Тарзана?

– Я тебя ненавижу, – сказала девушка. – Ты в самом деле зверь, нет, ты хуже зверя.

– Но ты моя, – возразил испанец, – и никогда не будешь принадлежать другому. Скорее я убью тебя собственными руками. Но надо взглянуть на эту сумку русского. Похоже, у него столько боеприпасов, что можно отстреливаться от целого полка. – И он развязал узел и высыпал содержимое на пол хижины.

Когда груда камней засверкала перед их удивленными глазами, девушка недоверчиво зажмурилась.

– Святая Мария! – вскричал испанец. – Это алмазы!

– Сотни алмазов, – пробормотала девушка. – Где он их раздобыл?

– Не знаю и знать не хочу, – сказал Эстебан. – Они мои, они все мои. Я богач, Флора, и если ты будешь хорошо себя вести, я разделю с тобой это богатство.

Глаза Флоры Хакес сузились, в ее груди проснулась дремавшая там алчность и вместе с нею ненависть к испанцу. Вид переливающихся алмазов окончательно укрепил ее в решении убить Эстебана ночью во сне. До этого она страшилась остаться одной в джунглях, но теперь желание обладать сокровищами победило страх.

Тарзан, кружа по джунглям, постоянно натыкался на следы разрозненных отрядов чернокожих с западного побережья и арабских невольников. Догоняя эти группы, он наводил ужас на негров и заставлял их говорить правду о произошедших событиях. Всякий раз он слышал почти одно и то же. Никто не видел Мовуту с той ночи, когда случился пожар, и каждый предполагал, что он мог сбежать с другим отрядом.

Мысли Тарзана в эти дни были настолько заняты поисками Мовуту, что он не заметил исчезновения мешка с алмазами. Он вообще забыл о его существовании и лишь по чистой случайности однажды вспомнил об алмазах.

Только тогда обнаружилась пропажа. Однако, где и при каких обстоятельствах он мог потерять его, Тарзан не сумел припомнить. Наконец, на ум пришла догадка.

– Это мошенники-европейцы, – сказал он Джад-бал-джа, – это они похитили алмазы. – И яркая краска гнева вспыхнула на его лице, когда он подумал о вероломстве и черной неблагодарности людей, которых он выручил из беды. – Пошли, – позвал он льва, – продолжим поиски Мовуту, а заодно поищем и этих негодяев.

И вот когда Пеблз, Торн и Блюбер уже приближались к побережью, во время полуденного отдыха они с удивлением увидели идущего в их сторону человека-обезьяну в сопровождении огромного льва.

Тарзан не ответил на угодливые приветствия, а молча встал перед ними, скрестив на груди руки. На его лице застыло такое выражение, что Блюбер похолодел от страха. Испугались и остальные.

– Что случилось? – спросили они хором. – Плохие новости?

– Мне нужна сумка с камнями, которую вы украли у меня, – спокойно произнес Тарзан.

Каждый из троих с подозрением посмотрел на своих спутников.

– Я не понимаю вас, мистер Тарзан, – осмелился нарушить молчание Блюбер. – Я уверен, что здесь какое-то недоразумение, если только… – и он исподтишка бросил подозрительный взгляд на спорящих Пеблза и Торна.

– Я ничего не знаю о мешке с камнями, – сказал Пеблз, – и вы можете верить Блюберу.

– Я не верю никому из вас, – мрачно сказал Тарзан. – Даю пять секунд на размышление. Или верните сумку или вас тщательно обыщут.

– Пожалуйста, – воскликнул Блюбер, – обыщите меня! Обыщите, обыщите!

Клянусь, мистер Тарзан, я ничего не брал у вас.

– Здесь что-то не так, – заявил Торн. – Я тоже ничего не брал у вас, и уверен, что эти двое ни в чем не повинны.

– Где четвертый? – спросил Тарзан.

– Краски? Он исчез в ту самую ночь, когда вы привели нас в деревню. И с тех пор мы его не видели. Теперь мне все ясно. Мы терялись в догадках, почему он ушел, а теперь все ясно как божий день. Это он украл сумку с камнями. А мы-то гадали, что он мог украсть.

– Точно! – воскликнул Пеблз.

– Как же мы сразу не сообразили! – подхватил Блюбер.

– Все равно вас надо обыскать, – повторил Тарзан, и, когда подошел командир отряда чернокожих, он объяснил ему, чего он хочет. Троих белых быстро раздели и обыскали. Каждая принадлежавшая им вещь была тщательно осмотрена, но сумку найти не удалось.

Не говоря ни слова, Тарзан направился в джунгли, и через мгновение густая листва сомкнулась за человеком-обезьяной.

– Боже, спаси Краски! – воскликнул Пеблз.

– Что это он говорил о сумке с камнями? Что за камни? Он, случаем, не спятил? – сказал Торн.

– Отнюдь, – ответил Блюбер. – В Африке есть только один сорт камней, из-за которых Краски рискнул украсть и в одиночку отправиться в джунгли – это алмазы.

Пеблз и Торн раскрыли рты от удивления.

– Проклятый русский, – воскликнул первый. – Конечно, это он украл алмазы.

– Но, возможно, спас нам жизнь, – заметил второй. – Если бы Краски остался с нами, и этот Тарзан нашел бы алмазы, вряд ли мы остались бы в живых. Тарзан ни за что не поверил бы, что мы ничего не знали о краже.

Вдруг они с удивлением увидели, что человек-обезьяна возвращается, но он не обратил на белых никакого внимания, подошел к командиру, поговорил с ним о чем-то несколько минут, повернулся и снова ушел.

Сейчас Тарзан направлялся через джунгли в сторону деревни, где он оставил четвертых белых и из которой позже сбежал Краски. Он двигался быстро, Джад-бал-джа отстал и шел сзади по следу. За сравнительно короткое время Тарзан добрался до деревни, двигаясь по верхушкам деревьев, где ничто не могло его задержать.

У ворот он обнаружил след Краски, полустертый, но все еще различимый для обостренных чувств человека-обезьяны. Он быстро двинулся по следу, тем более, что Краски не маскируясь двигался по тропе, ведущей на запад.

Солнце склонялось за вершины деревьев, когда Тарзан добрался до поляны с мутным ручьем и стоящей на берегу хижиной. Человек-обезьяна остановился, прислушался, втянул воздух чувствительными ноздрями, а затем бесшумно пересек поляну. В траве у частокола лежало бесчувственное тело белого человека. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это тот, кого он ищет. Тарзан сразу понял, что мешка с алмазами здесь нет: они теперь у того, кто убил русского.

• Предыдущая
• 40/44
• Следующая