Парфюмер звонит первым - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 67

• Предыдущая
• 67/68
• Следующая

– Леня погиб, – глухо сказал Валера.

– Как?! Когда? Почему?

– Автомобильная катастрофа. Позавчера. В Воронеже. Машина, в которой он ехал, попала в аварию.

– Боже мой! – Глаза Тани наполнились слезами. – Значит, все, что мы делали, чтобы спасти его, было зря?

– К сожалению, да.

Таня заревела, а когда отплакалась и вытерла слезы, и сходила в хвост самолета в туалет умыться, и вернулась назад, она спросила:

– Смерть Лени случайна? Или как-то связана с событиями в Кострове?

– Двое из числа тех, кто ехал с ним, погибли, еще один в реанимации и вряд ли выживет. Все трое – жители Кострова. Один – милицейский отставник. Двое ранее судимы. Все трое состояли, по оперативным данным, в организованной преступной группировке, подчинявшейся Догаеву. Они вышли на Леню еще в Шахтерске. Там он потерял осторожность и оставил след – воспользовался своей кредитной картой. И не сразу из города уехал. Они подставили ему под видом таксиста-частника своего человека и вели его до самого Воронежа, попутно пытаясь выяснить, с кем связан Леня и где может быть кассета. Как раз в то время, пока они его вели, тебя, если помнишь, допрашивал в РУВД опер Комков. А потом, когда Леня из Воронежа стал звонить – тебе и еще в одно место, – они решили больше не ждать, брать его и колоть…

– Боже, – прошептала Таня, – значит, Леню все-таки достали…

– Или наоборот. Он их достал.

– Что ты имеешь в виду?

– Леонид скончался от черепно-мозговой травмы, перелома основания черепа и кровоизлияния в мозг. Но на его шее обнаружили следы удавки. В машине его душили. Я думаю, он просто не дался живым им в руки, спровоцировал автоаварию. Предпочитаю думать, что он умер как герой. Это в его стиле.

– Ты что, знал его?

– Нет, нисколько.

– А откуда ты знаешь про его стиль?

– Ибрагимов рассказал мне сегодня, кем Леня был на самом деле.

– И кем же?

– Нашим с Ибрагимовым коллегой.

– Что??!

– Из уважения к тому, что ты, Танюшка, перенесла, я решил, что ты имеешь право знать все. Но ты должна пообещать, что никогда и никому не разгласишь того, что я тебе расскажу. А также – чему ты оказалась невольным свидетелем в Кострове. Я не буду тебя сейчас утомлять формальностями, необходимые документы заполним в Москве, но можешь считать, что сегодня ты дала подписку о пожизненном неразглашении.

– Хорошо, Валерочка.

Они сидели на заднем ряду самолета – здесь отчим мог курить, не опасаясь, что дым его болгарских сигарет помешает дремлющим на передних сиденьях спецназовцам. На самом первом ряду, прикованный наручниками сразу к двум бойцам, сидел Догаев. Его транспортировали в Лефортово. Он находился в полной прострации: чтобы спокойно вел себя в дороге, его накачали транквилизаторами.

Два ряда перед Таней с Валерием Петровичем были свободны, поэтому решительно никто не мог слышать диалог, который они вели вполголоса.

– Я знаю лишь то, – сказал полковник, – что мне рассказал Ибрагимов. А тот, в свою очередь, узнал о ситуации вокруг Кострова, только когда получил от меня Ленину видеозапись. Начну с главного: Леня был агентом ФСБ, нелегалом. Это наша распространенная практика: в тех регионах, где творится неладное и руководители области подозреваются в чрезмерной коррупции, или в связях с бандформированиями, или с иностранными спецслужбами, работают под прикрытием наши люди. Об их подлинном статусе и роде занятий никто в регионах, куда они засланы, не знает. А они информируют Центр об истинной обстановке в стране, а также о тех противозаконных действиях, на которые закрывают глаза местные силовики. Вот и Леня был таким глубоко законспирированным агентом конторы в Кострове.

– Боже мой, – прошептала Таня, – Ленька – разведчик… Вот бы никогда не подумала… С виду валенок валенком…

– Говорят, он был настоящий агент. А значит, артист… Разумеется, ни Ибрагимов, ни я о подлинном статусе Шангина ранее ничего не знали. У нас и внутри конторы умеют хранить тайны. То, что он законспирированный секретный сотрудник, знали лишь его связник да несколько офицеров в центральном аппарате.

– Значит, – задумчиво протянула Татьяна, – видеозапись погрузки парохода, которую он сделал, – не случайность, как мы раньше думали? И Леня на самом деле следил за бандитами?

– У него, видимо, была куцая информация – на уровне слухов, – что готовится переброска партии оружия через Костров. Возможно, он знал, откуда примерно пойдет груз; знал, каким путем – водным. Но ни кто конкретно замешан в деле, ни когда произойдет переброска груза, ни что за груз, не знал. Леня, в сущности, действовал вслепую, наугад.

– Вот почему он все выходные на реке пропадал… – задумчиво протянула Татьяна. – Следил за кем-то?

– Не могу знать. Возможно, он получил от кого-то наводку: когда и где будет передача груза. Но от кого конкретно шла наводка и была ли она вообще – боюсь, мы теперь вряд ли узнаем… Факт остается фактом: Леня вечером в воскресенье заснял то, что мы с тобой видели на пленке. Его засекли бандиты, за ним гнались, но он ушел. После случившегося Леня понимал, что ему самому надо из города бежать. Раз среди тех, кто за ним охотился, был милиционер – значит, бандиты легко «пробьют» номер его машины, узнают, кто он; где живет, работает… Леня стал нежелательным свидетелем, в любой момент его могли убрать. Но другой его задачей было – передать пленку в Центр. Тогда, вечером в воскресенье, сразу после убийства на левом берегу, он бросился к своему единственному связнику в городе, но… Тот оказался убит.

Таня ахнула:

– Это случайное совпадение? Или Лениного связника тоже расшифровали? И потому убрали?

– Второе. Его раскрыли и потому убили. Он пытался завербовать одного из людей Догаева. Именно тот выдал информацию, что готовится отправка большой партии оружия в Чечню. Но на чем-то агент засветился и подпал под подозрение Догаева. Накануне отправки транспорта он надавил на несостоявшегося агента. Тот раскололся и выдал нашего человека. И догаевские бандиты его убрали.

– Кто конкретно?

– Пока не знаю. Разбираться будет наше управление собственной безопасности.

– Да, я помню, – протянула Таня. – Когда я читала криминальные сводки, обнаружила, что в то же воскресенье в Кострове нашли труп некого Давида Кобишвили. А ведь я его однажды видела с Ленькой. Он и был Лениным связником?

– Комментировать твои слова не буду, скажу лишь, что к вечеру воскресенья положение у Лени было аховое: связи нет, и надо как можно скорей бежать из города и из области. А на руках у него – кассета с компроматом… Могу представить себе ход его мыслей: что делать? бежать вместе с ней? И рисковать, что и он, единственный свидетель, и кассета, единственная улика, одновременно попадут к преступникам? Леня не мог на это пойти, он оказался без связи, в цейтноте, и тогда он совершил то, что совершил: оставил кассету тебе.

– Почему он не поступил, как мы с тобой – не переправил файл с видеозаписью по электронной почте, из какого-нибудь кафе или клуба?

– Он очень спешил, но главное: он был уверен, что раз связник мертв, то могут быть провалены и его резервные каналы связи: и телефонный номер, и электронный адрес. Я бы, во всяком случае, на его месте думал именно так.

– Почему он доверил пленку именно мне? Ведь ты говорил как-то, что в разведке есть правило: не вмешивать в свои дела гражданских лиц.

– В исключительных обстоятельствах можно.

– Как Штирлиц – с профессором Плейшнером?

– Вроде того. Но Леонид впутал в дело именно тебя совсем не наобум и не случайно. Ты ведь не скрывала от него, кем я работал?

– Был разговор.

– А кроме того, послание тебе он зашифровал и поэтому надеялся, что сама ты до кассеты не доберешься. Что я или связник из Центра получим ее раньше тебя или вместе с тобой.

– Неужели он не мог попросить из вашего дурацкого Центра помощи?

– Как?! У него был резервный номер телефона на случай провала – автоответчик. Но он не знал: на каком уровне прикрывают операцию Догаева местные спецслужбы. Может, этот номер телефона уже засвечен, его «пишут» и определяют местонахождение звонящих… Так что Леня позвонил в Центр только, когда добрался до Воронежа. Из автомата, сразу после того, как позвонил тебе в Костров. По телефону он сообщил в Центр о своем провале, об убийстве связника и о том, что добирается до Москвы самостоятельно. Из понятной опаски – что сказано по телефону, то может слышать весь мир – он не стал ничего сообщать ни о самом существовании кассеты, ни о том, где она находится.

• Предыдущая
• 67/68
• Следующая